Переселилась Китти в дом довольно скоро. Причиной тому стали дожди.
- Ну-ка, давай, заходи. - Велела ей Галина Станиславовна. - Не хватало ещё детей твоих простудить.
Кошка без опаски вошла внутрь и сразу прошла к тому месту, где по её мнению следовало расположить её, Китино, семейство.
- Здесь, так здесь. - Согласилась Галина. - Мыться будешь?
Китти посмотрела задумчиво. Вообще, грязной кошка не выглядела. Галина Станиславовна не раз замечала, как тщательно она чистит свою шкурку.
- Ладно. - Ответила сама себе женщина. - Подождём. Попросим Максима, чтобы привёз тебе шампунь от блох, тогда и искупаемся.
Сын уехал с друзьями любоваться красотами Карелии.
- Ты не против, мама?
- Почему я должна быть против, Макс? Ты должен жить собственной жизнью.
Максим завёз ей всё необходимое, чтобы Галине Станиславовне не пришлось ехать в город. Первое, что они доставили сюда, когда купили дачу, был холодильник.
- Чтобы продукты всегда были под рукой. - Сказал Максим. - Поесть он любил, и практическую пользу холодильника осознавал в полной мере. А ещё доставил туда же любимую мамину хлебопечку.
- Магазина рядом нет. - Пристраивая хлебопечку на столе, объяснил сын. - Все остальные продукты "долгоиграющие", а вот без свежего хлеба ты будешь скучать. Уж я-то тебя знаю.
Максим был прав. Хлеб Галина Станиславовна любила. Ей повезло с генетикой. Как говорится, могла слона проглотить и ни на грамм не поправиться. Поэтому она могла позволить себе экспериментировать с разными видами хлеба. Настолько привыкла, что магазинный уже и есть не могла. Здесь сын проявил небывалую предусмотрительность.
Сейчас Галина Станиславовна пекла хлеб с отрубями для себя и пышную белую сладкую булку из пшеничной муки для Алёнки.
Девочка прибегала почти каждый день. Оставляла на крыльце большие, не по размеру, резиновые сапожки, боком садилась за стол и вела с хозяйкой "светские" беседы.
- Ты богатая, тёть Галь, да?
- Почему ты так решила?
- Бабка с Людкой говорили.
- Алён, давай договоримся, ты научишься не называть людей грубо.
- Ладно, баб Валя с тёть Людой говорили. Говорят, дачу купила, а не садит ничего. Видать, денег много.
- А какой человек богатый по-твоему?
- У кого деньги есть и еды много. Машина ещё у вас.
- Ну, смотри. - Галина намазала булку сливочным маслом. - У бабушки и тёти Люды есть дом?
Девочка кивнула.
- А машина?
- У папы Вити есть, а у тёти Люды нет. Только у тебя другая, красивая. - С набитым ртом сообщила Алёна.
- А это не моя, моего сына. Он сам её купил. Поэтому у меня, получается, машины тоже нет.
Девочка перестала жевать и уставилась на Галину Станиславовну, переваривая информацию.
- У тебя зато еды много. - Нерешительно повторила она.
- А знаешь, почему? Потому что я готовить люблю. И сама много чего делать умею. Не надо в магазине покупать и деньги тратить.
Она не стала спрашивать, что покупают родители девочки. Видела мельком Алёнину бабушку. Днём женщина занималась огородом, покрикивая на Алёнку, неохотно собирающую в банку полосатых жуков с картофельных кустов, да приглядывала за маленьким внуком, то и дело спрашивая.
- Митяйка, не жарко тебе? Куда пошёл, Митя? Митька, едрить твою кочерыжку, ты что в рот тащишь?!
А вечером, уложив мальчика, выходила в конец огорода и, пошатываясь, тыкала в кнопки телефона.
- Витька! Чего мычишь? Глаза залил уже? Вы когда приедете? У меня закончилось всё. Что думаешь, сбагрили сюда своих спиногрызов и гуляй рванина?! Нет, сыночек золотой, ошибаешься. У Митьки творожки эти ваши закончились. Байстрючка твоя ещё жрёт в три горла. Как материну картоху лупить, так это вы все здоровы, а как приехать помочь, то он болеет, то машина сломалась. Чини своё корыто и вези продукты и остальное всё! Я сказала!
Галина Станиславовна вздохнула. Что за семья. Родители пьют, бабушка не отстаёт. Ладно, хоть за ребятишками приглядывает.
- А что, Алён, может быть, лучше сказку почитаем?
- Давай. - Девочка вскакивала из-за стола и несла Галине толстую книгу, найденную новой хозяйкой в старом доме. Там были сказки, которых и сама Галина Станиславовна ранее не читала, а для Алёнки такое чтение было самым интересным делом на свете.
И ещё одну проблему выявили начавшиеся дожди. В одном углу подтекала крыша. Галина подставляла ведро на мансарде, но угол всё равно сырел. Ничего, Максим приедет, сделает.
* * * * *
В один из вечеров, когда уже порядком стемнело, а Галина, уютно устроившись в кресле, дочитывала новый детектив, привезённый сыном перед отъездом, раздался стук в калитку.
Китти, словно сторожевая собака подняла голову и, принюхиваясь, шагнула к двери.
- Кто это к нам, Кить? - Галина Станиславовна торопливо сунула ноги в короткие калоши, обувь совершенно необходимую в здешних условиях. - Ты не высовывайся, иди к детям.
Она вышла на крыльцо и остановилась, вглядываясь в темноту.
- Кто там? Вы что хотели?
- Хозяйка, простите, что поздно. Фонарика не найдётся? Или свечки какой-нибудь.
- А вы кто?
- Да я Юра. Сосед ваш, почти напротив живу.
"Тот самый Юра, которому Людмила велела ни в коем случае не давать денег". - Поняла Галина Станиславовна. Но фонарик, не деньги. Она спустилась на дорожку и открыла калитку.
- Входите. Сейчас найду. Да вы в дом пройдите, сыро на улице.
- Спасибо.
Почему-то она представляла соседа пожилым человеком, а он оказался с точки зрения её возраста совсем молодым. Старше Максима, конечно, но всё же. Перешагнув порог, Юра огляделся.
- Уютно у вас. И хлебом пахнет просто изумительно. Как раньше в деревне у бабушки. Подростком к ней ездил. А потом деревня умерла совсем, со стариками ушла. Те, кто помоложе, в другие места перебрались.
Галина Станиславовна сразу обратила внимание на его грамотную речь. Она неплохо разбиралась в людях и подумала, что не похож этот мужчина на алкоголика или нечистого на руку человека.
- А хотите, Юра, попьём с вами чаю. - Неожиданно для самой себя предложила она. - Или вы торопитесь?
- Да некуда торопиться. Свет в доме погас. Наверное, с пробками что-то. Здесь конструкция-то дедовская ещё. Я поэтому и пришёл. Фонарик и у меня самого есть где-то, только не найду сейчас, да и насчёт батареек большой вопрос. Так что, кроме тёмного дома, никто меня не ждёт.
- Проходите тогда, присаживайтесь.
- Благодарю. Только имени вашего я не спросил.
- Галина Станиславовна.
- Очень приятно.
Он присел за кухонный стол, но тут же встал.
- Галина Станиславовна, а что же у вас угол мокнет? Вы видели?
- Видела, Юра. Там крыша подтекает в одном месте. Ничего, сын приедет, сделает.
- А когда приедет?
- Через две недели вернётся, в отпуск уехал.
- Ну, если дожди не прекратятся, вы за это время утонете. Можно я посмотрю?
- Посмотри, если хочешь. - Галина Станиславовна протянула ему найденный фонарик. - На мансарде света нет.
Юра поднялся. Погремел чем-то, пошуршал. Вскоре спустился.
- Понятно. Там ерунда. Завтра приду сделаю.
- Юра, руки мой и иди за стол. - Сказала привычно, так, как говорила недавно Алёнке.
Он вдруг посмотрел на неё таким взглядом, что сердце Галины Станиславовны пропустило удар. Столько в этом взгляде было нежности и тоски, что ей стало не по себе.
- Мама так же говорила. Простите, вспомнилось. - Он отвернулся к рукомойнику. А когда повернулся обратно, взгляд снова был прежним.
- Ты делай бутерброды, Юра. Хлеб я сама пеку. Не в печи, правда, в хлебопечке.
- Всё равно вкусный очень, с магазинным и не сравнить.
- Юра, можно спросить?
- Вы про маму хотели? Почему я так? Получилось, что я вроде, как виноват в её смерти. - Он положил на стол надкусанный бутерброд и сжал кисти рук.
- Если больно, не рассказывай. И прости, что спросила.
- Да нет. Мне всегда будет больно от этого. Может быть, и надо проговорить. С вами почему-то хочется разговаривать. Мы с мамой вдвоём жили. Отец бросил нас ещё до моего рождения. Она всегда была не только мамой, но и другом. У неё сердце больное с детства, но она не побоялась меня родить, и всегда столько любви мне отдавала...
Он замолчал, собираясь с силами.
- Я бы никогда её не оставил, потому что приступ мог в любое время случиться. Хотел, чтоб со мной жила. Но у нас квартира маленькая, и если о семье думать, надо было что-то побольше купить. Я встречался в то время с девушкой, работал, как проклятый, только чтобы на квартиру накопить. Мы с мамой переехали на съёмную квартиру, продали свою, добавили мои заработанные и купили другую.
Юра вздохнул, пальцы рук сложились в кулаки.
- И нарвались на мошенников. Я нарвался. Не буду утомлять вас юридическими подробностями, но разбирательство идёт до сих пор. И даже появился шанс выиграть дело. Но мама не дожила... Ей нельзя было так волноваться. Я и подростком всегда об этом помнил, а здесь... Сам своими руками.
- Юра. - Остановила мужчину Галина Станиславовна. - Остановись. Разве ты сделал что-то плохое или противоправное? Ты честно работал, хотел лучшего для мамы, для себя, для будущей семьи. В чём ты себя обвиняешь?
- Потому что это я не досмотрел, позволил себя обмануть. Если бы я был внимательней.
- А разве ты такой один, кого обманули? Это твоя беда, но не вина. Виноват тот, кто сознательно обманывает людей. Я сама мать, и, поверь, ни одна мама не хочет, чтобы её ребёнок брал на себя чужую вину. И твоя мама переживала, но, уверена, ей и в голову не пришло бы считать тебя виноватым.
- Зато моя девушка сказала всё, что она обо мне думает.
- Расстались?
- Конечно. А я оказался слабым. Пустился во все тяжкие. С работы вылетел. Квартиру снимать стало не на что. Друг выручил. Привёз меня сюда, на свою старую дачу. Здесь давно никто не жил, запущено всё было. Но, наверное, мне это и требовалось в тот момент. Я работал тупо, без мыслей. Чинил, копал. Иногда даже забывал, что надо есть. Похудел килограммов на десять, наверное. Когда немного пришёл в себя, снова устроился на работу. Почти вахта. Неделя через неделю. Снимаю комнату в общаге. Летом живу здесь.
- Пьёшь?
- Сейчас уже нет.
- Юра, но ты же всё сам про себя понимаешь. - Галина Станиславовна вздохнула. - Ты ведь сознательно снизил уровень жизни, хотя мог достичь большего. Зачем ты наказываешь себя за то, чего не совершал? Тебе семья нужна, любимая женщина, ребёнок.
- Мне... А я им такой нужен?
- Наверняка, кому-то нужен. Ты мне скажи, с Людмилой ты что, в ссоре что ли?
- Нажаловалась уже, Людмила Михайловна? - Усмехнулся Юра. - Была у нас история. Виктор тёть Валин денег мне в долг дал, когда я только сюда приехал. Он хоть и пьёт, но, как говорят, на свои. Зарабатывает. А она потом долг явилась требовать. Но Витя заранее предупредил, чтобы матери не отдавал, деревенские сюда самогон возят. Тётя Валя кричать начала, а Людмила Михайловна не разобралась. Ну, в самом деле, не меня же ей слушать. Да я и объяснять бы не стал.
Он поднёс к носу кусочек хлеба, вздохнул его аромат.
- Спасибо вам!
- Да не за что, Юра. Если любишь, могу и на твою долю хлеба испечь.
- За хлеб тоже. Только больше за то, что выслушали и слово нужное сказали. Это редкость в наше время, когда кто-то просто готов выслушать.
- Тогда ещё одну вещь важную скажу тебе. Фонарик фонариком, а не лез бы ты сегодня в темноте к электричеству. Проводка старая, не дай Бог, заискрит. Завтра утром сделаешь.
- Наверное, правы вы, Галина Станиславовна. - Юра кивнул. - Тем более, что-то размяк я у вас, и от чая, и от разговора. Весь запал прошёл. Завтра сделаем. И мою проводку, и вашу крышу.
Она проводила его, убрала со стола и всё время думала, как сложны и непредсказуемы человеческие судьбы. Вот ведь хороший парень, добрый, любящий, а едва не сломался. И не нашлось никого, кто бы мог поддержать его в тот момент. Господи, пусть Максим встретит хорошую девушку. Чтоб вместе и в горе и в радости.
Китти потёрлась о её ноги.
- И твоих детей надо нам пристраивать будет. - Галина посмотрела на сопящие комочки. - Добрым людям. Всё, Китти, давай укладываться. Завтра к нам крышу чинить придут.
Продолжение следует... часть 3
(Если сегодня ссылка не активна, то следующая часть будет опубликована завтра. Спасибо за понимание!)
