Сергей Химочка
Искусство требует жертв
По завершению утреннего развода полка ротный отдал команду подчиненным:
- Всем оставаться на месте!
На месте, так на месте, ни у кого из бойцов это не вызвало удивления. Так часто бывает, что ротный сам, а то и вместе замполитом ведут воспитательную работу, когда словами, а когда более эффективным методом - строевой подготовкой на плацу. После этой шагистики применяется еще один беспроигрышный в деле боевой подготовки и воспитания способ - забег вокруг плаца на время. А плац довольно большой, по слухам, один из крупнейших во всех Вооруженных силах. Только в длину четыреста метров, чуть меньше в ширину.
Кто-то скажет, подумаешь, чуть больше километра. Но, вся заковыка в том, что бежать нужно на время и сразу после завтрака. К тому же, двадцати человекам из роты, прибежавшими последними, придется стартовать вновь на эту же дистанцию. А остальные? Остальные плавно перейдут на уже названные занятия «шагистикой», преодоление полосы препятствий и на штурм гимнастического городка.
- Кажется, сегодня не будет спортивного праздника с утра, - заметил стоящий рядом со мною Женька Конев.
Мне показалось, что он произнес эту фразу с легким раздражением. Коневу было без разницы, сколько и куда бежать, какое количество раз подтягиваться на перекладине или делать «пистолетик» - приседать на одной ноге, так как он профессиональный спортсмен, окончивший спортивный факультет пединститута. При любых физических нагрузках Женька чувствовал себя как рыба в воде.
- Смотрите! Смотрите, какая делегация к нам идет, поди политзанятия проводить будут! – выкрикнул кто-то в строю.
По плацу, по направлению к нам шли четверо: замполит полка, майор Арагилян, рядом с ним неизвестный майор и за ними, волочились двое гражданских. По их походке, выправке, а, точнее, её отсутствию, было заметно, что к Армии они не имеют никакого отношения. К тому же, один из них вызывал усмешку своим внешним видом: маленьким ростом, выпирающим круглым животом. Коротышка постоянно поправлял правой рукой очки на носу и одновременно подтягивал левой рукой спадывающие брюки.
- Точно, литмонтаж начнут,- подтвердил один из бойцов.
Прибывшие встали перед ротой и Арагилян обозначил цель встречи. Из присутствующих никто не ожидал услышать из его уст такое. Оказывается, в войсковую часть прибыла съемочная группа для создания учебного фильма о тактико – строевых занятиях отделения в составе взвода.
- Фильм заказан Министерством обороны. Нам выпала большая честь. Местом съемки утверждена учебная база нашего полка, а бойцы для участия в фильме будут сейчас отобраны специалистами в составе военного консультанта фильма, оператора и директора. Режиссер прибудет завтра, когда начнутся съемки. Будут отобраны десять человек, они освобождаются с сегодняшнего дня от несения повседневной службы. Все их время будет отдано участию в съемках учебного кино. Я думаю, они нас не подведут.
После этого начался кастинг. Маленький штатский вместе с консультантом и директором без лишних слов пошли вдоль строя. Бойцы напряглись, каждый, как мог, подобрался, придав лицу максимум мужественности и воли. Еще бы! А вдруг повезет, вдруг именно его выберут сниматься в кино, пусть не в художественном, пусть в учебном. Главное, начать. А еще - не надо драить полы в казарме, подскакивать среди ночи по сигналу «Тревога!», лететь мухой посыльным за несколько километров, чтобы сообщить об учебной тревоге командирам.
А как сладко прозвучали из уст замполита слова, что выбранные будут освобождены даже от ежедневных марш-бросков: «десятки» до стрельбища и «пятнашки» до танковой директрисы. А там еще и заниматься надо: отрабатывать движения, надевать в БМП, в этой бронированной яичной скорлупе, костюм химической защиты.
«Может повезет?», - думал каждый.
Я, стоящий в строю первым со своим длинным ростом, в тайне, конечно, надеялся, что удача должна повернется ко мне. Вон, в кремлевский полк отбирают же тех, кто за метр восемьдесят. В фильме такие тоже будут выгодно смотреться.
Но, оператор, взглянув на меня вскользь, прошел далее. Я все понял: «Артистом мне не быть!».
- Два шага вперед!-вдруг скомандовал создатель будущего киношедевра, указывая пальцем на стоящего рядом со мною Женьку Конева. Процедура отбора счастливчиков затянулась на час, затем их поставили перед строем.
Рота, естественно, с полным скепсисом, замешанном на зависти, осматривала будущих актеров и не находила в них ничего особенного: все, кроме высокого Женьки, среднего роста, скуластые, в основном, черноволосые. Обыкновенные лица, ничего в них героического.
Женька потом растолковал мне, в свою очередь, поинтересовавшись, по каким критериям отбирали бойцов, что, оказывается, банально: воин должен быть фотогеничным, а это значит, он обязан иметь благоприятное для воспроизведения лицо, то бишь, четко очерченные скулы, темный волос. Ну и что-то еще, что Женька не запомнил.
- Ты как–то по - научному объясняешь, нахватался там словечек.
- Пойми, - вещал друг, - у рыжих и светлых цвет рожи сливается с цветом волос. Нет контраста, все размывается, а у черноволосых морда выделяется, понял?
- Еще бы, не понять, - с плохо скрываемой завистью согласился я, поправляя свой рыжий вихор.
Снимающимся в фильме в тот же день выдали новенькую с иголочки форму, приказали за ночь подогнать ее, пришить погоны и подворотнички.
Уром они, хотя и не выспавшиеся, но с блестящими от гордости глазами, получали оружие: автоматы и магазины с холостыми патронами, учебные гранаты, дымовые имитационные шашки, и, вскоре, при полной боевой амуниции стояли перед молодым режиссером в гражданке, но с военной выправкой.
Через пару минут рота с завистью провожала избранных, уходящих на съемки с гордо поднятыми головами и взирающими свысока на сослуживцев. Однако, через три дня взгляды артистов по возвращению в казарму, уже не горели, а еще через пару дней стало заметным их угасание. Этому было свое объяснение: в то время как рота могла переключиться после учебных занятий на другой вид несения службы или радоваться хоть редко, но появляющейся возможности ничегонеделания, снимающиеся в фильме с утра и до позднего вечера отрабатывали тактику боя. Сначала шла отработка в замедленном темпе, при этом уделялось внимание правильности выполнения элемента с краткими пояснениями. Только после идеально отработанного отделением упражнения, их действия снимал оператор. Когда рота укладывалась спать, артисты, вернувшись со съемок, стирали форму, уделанную после ползания по грязи по тактическому полю, ждали, когда она высохнет, потом гладили. Утром они должны были выглядеть аккуратными и молодцеватыми.
- Достала эта дрессировка, - не выдержал как-то Женька, а один из бойцов обратился к ротному с просьбой разрешить ему вернуться к нормальным армейским будням, то есть заменить его на кого-нибудь.
Ротный с высоты своего почти двухметрового роста внимательно оглядел подчиненного и участливо заметил:
- Воин, ты что, никогда не слышал, что искусство требует жертв?
- Так точно! – товарищ капитан.
- Что, так точно?
- Слышал, товарищ капитан.
- А если слышал, то на съемки, шагом марш!
Боец догнал отделение, состоящее из «артистов», которые завистливо оглядывались на нас.
Мой командир
По команде «Смирно!» строй застыл. Замерло четырнадцать тысяч человек: рядовых, сержантов, старшин, младших и старших офицеров.
Отдавший команду на строевом смотре полковник Николаев поднимался на трибуну к представителям генерального штаба. За движущейся фигурой командира дивизии наблюдали участники строевого смотра.
Он шел, высокий, стройный, его шаг, выправка, с тонкими чертами лицо выдавали характерного военного аристократа, потомственного офицера.
Ему было тридцать четыре года и его блестящей карьере в то время завидовали многие. После дивизии служил в генштабе. С должности заместителя начальника генерального штаба переведен на командование федеральной пограничной службой.
Его отец – фронтовик, вырос до генерал-полковника. Мать – поэтесса.
Когда я и мои товарищи окончили «учебку» и получили сержантские погоны, он нашел время встретиться с нами.
Поздравив новоиспеченных младших командиров, Андрей Иванович поделился мыслями о том, какая, по его мнению, должна быть армия, как нужно воспитывать, готовить и закалять солдат. В свою очередь и командование дивизии должно по-новому вести обучение. Кроме военной подготовки, бойцы должны посещать библиотеку, клуб, заниматься спортом.
- Для этого должны быть созданы условия, - говорил комдив, - и они будут. Здесь, на месте расположения воинского соединения разобьем клумбы и цветники, забьют струи фонтанов, будут организованы различные выставки, встречи с художниками и поэтами.
Я уверен, что он все сказанное притворил бы в жизнь, но нужно было наводить порядок в пограничных войсках на рубежах Родины. Его позвали, и он блестяще справился с этой задачей. А позже поплатился за свою честность и принципиальность – не пошел на сделку с совестью – отдал команду не пропускать в страну сотни тысяч литров «левого» спирта, чем рассердил олигархов и состоящее у них на службе правительство.
Я горжусь им.
Отпуск мечта солдата
Не успев принять присягу, ни разу не взяв в руки оружия и не побывав в карауле, солдат уже мечтает об отпуске на родину. Кого-то очень тянет к родителям и друзьям, кто-то за неделю-две разлуки с любимой девушкой страдает от тоски. Отпуск – сказочное и заветное слово. В солдатских кругах ходят самые небывалые истории о том, как можно заработать десять дней желанной свободы.
Во-первых, отличиться на учениях или показать самые высокие показатели на экзаменах по боевой подготовке. С завершением учебного периода на плацу перед выстроившимся личным составом зачитывается приказ о поощрениях лучших. Перед строем называются фамилии отличившихся счастливчиков, которым предоставляется краткосрочный отпуск с отбытием на Родину. Обладателем отпускного авиа или ж\д билета можно стать, победив в соревнованиях по воинским дисциплинам: марш-бросок, стрельба, подтягивание на перекладине, разборка и сборка оружия или показав знания материальной части боевой машины пехоты, оружия: автомата, пулемета, гранатомета.
Во-вторых, побывку можно получить за проявленную смекалку, подобострастное приветствие командира(не ниже комбата), заключающееся в преданном взгляде при высоком поднимании ног с оттянутым носочком при маршировании. Сюда же можно отнести счастливый бонус за добросовестно и качественно выполненную работу на даче или в доме командира.
В третьих, «страшный» отпуск, связанный со смертью или тяжелой болезнью родственника. Сюда относится выезд для бракосочетания с любимой, а подчас, и нелюбимой, которая забеременела и ждет ребенка. Ясно, что у малыша должно быть отчество, четко прописанное в свидетельстве о рождении. Впрочем, живой настоящий папаша тоже бы не помешал.
В-четвертых, поощрение можно получить практически ни за что. Это зависит от настроения командира. Такое случилось как раз и со мною, притом дважды. Первый случай произошел после полугода службы, по окончании «учебки».
За два дня до наступления Нового года в нашу доблестную учебную роту пришел замполит полка майор Арагилян. Он внимательно обвел взглядом новоиспеченных сержантов и обратился с неожиданным вопросом:
- Кому приходилось быть Дедом морозом на ёлке?
Такое обращение застало всех врасплох. Какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что нужно рискнуть и заявить о себе:
- Разрешите, товарищ майор!
- Слушаю!
- Сержант Химочка. Мне приходилось быть Дедом морозом, только не у детей.
- Где? В вытрезвителе?
Здоровый, чисто армейский юмор офицера вызвал не менее здоровый смех сослуживцев.
- Никак нет. В институте, на студенческом новогоднем балу.
- Это без разницы. Студенты-это те же дети. Только постарше. А ты сам кто по образованию?
- Учитель, товарищ майор!
- В таком случае, вообще нет вопросов. Подходишь. Правда, худоват для Деда мороза, но ничего, скажешь, что долго по лесам ходил. Иди доложи ротному, что поступаешь в мое распоряжение. Исполняй!
- Есть!
До школы в военном городке хода было менее километра и уже минут через десять майор Арагилян представлял меня директору школы.
- Получайте Деда мороза!
Директриса осмотрела меня с ног до головы, затем проинструктировала на предмет проведения ёлки, познакомила со Снегурочкой – семиклассницей и посетовала, что мешок у Деда мороза не тяжелый, на подарки выделили меньше денег, чем запрашивали.
- Но ёлки провести нужно! Все шесть!
- Сколько? Сколько?
- Шесть, четыре сегодня и две завтра. А вам, что, об этом не сказали? Параллели третьих, четвертых, пятых, шестых , седьмых и восьмых классов, - при этом она загибала пальцы, - все правильно, шесть елок. Для малышей мы уже провели. Дедулей была завуч Инесса Викторовна. У нее голос такой громкий, с хрипотцой, как у мужика.
- Тогда пусть бы она и с другими водила хороводы.
- Что вы, сразу узнают. Об этом и речи быть не может. Кстати, как вас зовут?
- Сергей.
- Хорошо! Так вот, Сергей, повторяю: конфетами не разбрасываться, не молчать, больше двигаться и играть с детьми. Задача ясна?
- Так точно!
- Приступайте!
К обеду следующего дня, под завершение праздника, появился замполит. Они отошли с директрисой в сторонку и о чем -то говорили.
- Слово женщины – закон для офицера, - единственное, что я успел разобрать, когда Арагилян уже повернулся ко мне. – Подойди к нам! – позвал он меня.
- Так вот, - продолжил он, - за проведение праздничных мероприятий в подшефной воинской части школы и проявленные при этом организаторские и артистические способности, объявляю вам, сержант Химочка, с завтрашнего дня отпуск в количестве десяти суток с отбытием на родину.
- Есть отпуск на десять суток, товарищ майор! Спасибо! - ошалел я от счастья.
- Бегом в финчасть оформлять документы!
- Спасибо, товарищ майор, - я не мог поверить в происходящее.
- Одну минуту! – директриса перехватила из рук подошедшего мужчины в спортивной форме, скорее всего, физрука бумажную коробку, – Сережа! Это тебе шесть кульков, по одному за каждую елку. С Новым годом тебя. Счастливого пути!
Вот так я получил первый отпуск. Но на этом предновогодние чудеса не кончились. Мне неимоверно везло. Прибежав со скоростью ветра я чудом успел остановить уже опечатывающих дверь финансистов: прапорщика и сержанта.
- Ладно, оформляй ему бумаги, - смилостивился прапорщик, я подожду.
Отдав ребятам три кулька из полученных я быстро переоделся в парадную форму и побежал на станцию Чебаркуль. Когда я подбегал к вокзалу, меня догнал пассажирский состав. В это время диктор объявлял, что стоянка поезда составляет две минуты. Я понял, что билет купить не успеваю.
- Куда едем, служивый!- внезапно услышал я голос, поискав глазами, я понял, что он исходил от проводника, который стоял в единственных из всего состава открытых дверях.
- Алтай! Кулунда!
- Прыгай!
- А билет? – протянул я, у меня билета нет.
- Прыгай скорее, а то поезд уйдет, а ты останешься.
Уже позже, сидя в вагоне купе и попивая чай с пришедшим проводником, я узнал причину столь щедрого приглашения на бесплатное путешествие к родному дому.
- У меня сын служит, он тоже попал под набор полуторагодичников, то есть имеющих высшее образование. Притом недалеко: в учебке под Свердловском. Может и ему когда-нибудь помогут.
- Знаю о такой. Танкистом будет?
- Будет танкистом. Он вообще решил в армии остаться.
- Спасибо вам, мне так повезло сегодня.
- Это еще не все. Под матрасом лежат бутылки с вином. Деньги нужны, подрабатываю: продаю вино. Если захочешь, открывай, за мое здоровье тоже выпей.
- Спасибо, не пью, - поблагодарил я проводника, а про себя подумал: «Вот и не верь в чудеса».
В дверь своей квартиры я постучал тридцать первого декабря. Меня радостно встретили жена и сын.
- Нам теперь даже Деда Мороза не надо! – засмеялись они.
Герой на кровати героя
В мотострелковой учебной дивизии его память почитали очень трепетно. Всюду висели плакаты с призывами: «Воины - Каширинцы! Овладевайте военными знаниями настоящим образом!», «Будь как Каширин честным и смелым, верность отчизне доказывай делом!», «Гордись, ты служишь в дивизии, в которой воевал Герой Советского Союза Алексей Каширин!». Их можно еще перечислять. И, действительно, у каждого курсанта учебки появлялась гордость от того, что является однополчанином героя.
Алексей Каширин в свои неполные девятнадцать лет повторил подвиг Александра Матросова: закрыл своим телом вражескую амбразуру. Пулемет захлебнулся, наступила пауза и атакующим удалось подняться в атаку и захватить высотку, где окопались фашисты.
Обо всем этом нам рассказал в музее воинской части однополчанин Каширина, заведующий музеем и свидетель подвига. Рассказчик он был замечательный, тем более повествовал о подвиге товарища уже не одну сотню раз, что-то добавляя, может и присочиняя. Мы, новобранцы, которых привели в музей, слушали героическую историю внимательно. Для этого был еще один повод: мы, около десятка человек, прибывшие с Алтая, были определены именно в роту имени знаменитого однополчанина. А я, как правофланговый, из-за высокого роста, на каждой вечерней поверке громко и четко произносил: «Герой Советского Союза, младший сержант Каширин пал смертью храбрых в боях за свободу и независимость нашей Родины!».
В казарме первой роты первого батальона войсковой части на видном месте на небольшом возвышении стояла заправленная кровать, над которой под портретом молодого воина была табличка с надписью, свидетельствующая, что герой, младший сержант А. Каширин навечно зачислен в список бойцов первой роты.
Нередко в дивизию приводили на экскурсию старшеклассников и, как правило, всегда им показывали уголок героя, что находился в нашей казарме.
Требования к каширинцам были более жесткими: они должны быть первыми по всем показателям в боевой и политической подготовке. Ротный, капитан Запальский, гренадер под два метра, муштруя бойцов, любил повторять: «Первая рота и в Африке должна быть первой!».
Служба шла своим чередом: пройден курс молодого бойца, начались постоянные стрельбы, марш-броски, занятия по тактике, которые чередовались со спортивными праздниками, лекциями замполита. Вечером, усталые бойцы, едва добравшись до кроватей, мгновенно засыпали.
Как-то раз они долго не могли уснуть. Поводом для этого стал инцидент, связанный с прибытием в расположение роты помощника дежурного по части майора Скоробогатова. Офицеры, несшие дежурство, как правило, обходили после отбоя казармы. На этот раз в помещение ввалилось какое-то мычащее и одновременно хрюкающее существо в военной форме. Сначала он заставил дневального включить в казарме свет, затем построить роту. После этого, недоуменно осмотрев строй солдат, попытался что-то сказать, но у него это не получилось. Он продефилировал к стоящей заправленной кровати героя, упал на нее, вытянул ноги с грязными сапогами и моментально захрапел.
Я смотрел на сослуживцев и видел в их глазах презрение и брезгливость по отношению к пьяной твари. Не сговариваясь, насколько человек взяли его за руки и за ноги, вынесли на улицу и бросили под кусты.
Ни до этого случая, ни позже, я не встречал больше ни одного офицера части в подпитии. Наоборот, многих помню и горжусь, что учился у них военному делу.
Что касается Скоробогатова, то его видели только раз, когда он в финчасти оформлял проездной к новому месту службы, куда-то в далекое Забайкалье.
Отобрали достойных
Прибежал запыхавшийся Володя Стафеев из третей роты:
- Мужики! Майор Ивашкин собирает в Ленинской комнате второй роты весь сержантский состав батальона, за исключением тех, кто в нарядах и в карауле. Поторопитесь!
- Уже идем, - буркнул Лешка Калинкин, затягивая ремень и застегивая ворот гимнастерки, - чего там замполит придумал? Опять лекция? Очередное тестирование?
- Не знаю, приказал, чтобы срочно явились, - оправдывался Стафеев.
Замполит батальона Ивашкин считался одним из лучших политических руководителей в полку. Он знал подноготную всего личного состава подразделения. В свой блокнотик записывал всех неблагополучных и неблагонадежных, судя по характеристикам с гражданки. Было там место для списка бойцов, которые были женаты, кто был единственным сыном у родителей, кто занимался спортом.
Чуть ли не круглосуточно Ивашкин находился среди личного состава в казарме или на стрельбище, мог проверить бдительность часового на посту.
Про таких, как Ивашкин говорят крут, но справедлив. За разгильдяйство, халатное несение службы запросто отправлял на гауптвахту или устраивал забег на время на три километра. Впрочем он мог лично для солдата, у которого на гражданке заболела мать, пройти три километра до станции, чтобы купить ему билет на поезд.
Замполит пользовался уважением среди солдат и офицеров. Правда была у него слабина, о которой знали все. Он любил рассказывать, как хорошо разбирается в людях, что интуиция его никогда не подводит. А еще он мог часами читать нравоучения подчиненным и, порой, слушавшие их, думали, чтобы уж лучше вместо этого-марш-бросок.
К сержантскому составу Ивашкин пришел вместе с незнакомым капитаном, который был представлен как корреспондент окружной газеты «Красный боец».
- Капитан Мещеряков прибыл к нам не в гости, а по работе. Перед ним редактор поставил задачу – подготовить к публикации материал о наших лучших младших командирах, которые своим примером увлекают солдат-новобранцев на овладение воинскими знаниями и навыками.
Присутствующие поняли, что замполит проводит собрание с воспитательным уклоном, вот только что ему надо конкретно вместе с прибывшим щеголем-офицером?
- Я хочу, чтобы мы с вами охарактеризовали наших лучших сержантов. Кто они, я думаю, вы сами знаете. Это заместитель командира взвода старший сержант Деменев и, только что окончивший учебку, младший сержант Цемик. Думаю, вы со мною согласитесь.
- Попробуй не согласиться, - шепнул мне Калинкин.
- Героями публикации должны стать самые лучшие. Давайте, рассказывайте военкору о наших ребятах.
- Да, чего там рассказывать, Деменев лучше всех стреляет, у него и отделение лучшее не только во взводе, но и в роте, даже в батальоне, - высказал свое мнение Сергей Веричев, командир отделения.
- А Цемик, хоть и молодой, но в разведку с ним я бы пошел, - заявил Калинкин.
- Надежные парни? – задал вопрос прибывший капитан.
- Правильный выбор! - сказал кто-то с задних рядов.
- Видите!-обратился к капитану замполит, - командование батальона не зря их считает лучшими, - товарищи по оружию подтверждают. Так что пишите, а наши солдаты и сержанты будут на них равняться.
Собрание закончилось, сержанты разошлись по своим подразделениям нести службу, чтобы перед отбоем встретиться на вечерней поверке.
Во время вечерней переклички личный состав роты обратил внимание, что в строю нет двух сержантов: Деменева и Цемика, а майор Ивашкин был мрачнее тучи.На вопросы сослуживцев о местонахождении младших командиров последовал ответ замполита, что два лучших сержанта отбыли в бессрочную командировку.
С Володей Деменевым мы все-таки через полгода встретились на занятиях по подготовке офицеров Уральского военного округа, которые проходили на базе нашей мотострелковой дивизии в Чебаркуле.
Он поведал, что приезжавший капитан оказался представителем штаба округа из Свердловска. Он, действительно отбирал лучших ребят, якобы для того, чтобы написать о них в газету.
На самом же деле, особо отобранные были переведены для несения службы в Свердловск. Они охраняли генеральские дачи, которые находились в непосредственной близости от столицы опорного края державы. Несли службу по графику: сутки в карауле, двое-на отдыхе. Деменеву и Цемику такая служба пришлась по душе. А однополчане-офицеры еще потом долго потешались над безошибочной интуицией Ивашкина.
Предыдущая часть:
Продолжение: