Серия третья.
Лекция прошла в штатном режиме. Уже под конец он обратил внимание, как пристально, каким-то обволакивающе гипнотизирующие взглядом смотрит на него с первого ряда одна и та же студентка. Старательная девушка, больше где-то даже зубрилка, как ему казалось, постоянно пытается попасть ему на глаза, задавала дополнительные вопросы, иногда даже задерживаясь после практических занятий, что-то уточняя и даже дополняя. Михаил Иванович тягу к знаниям, конечно, приветствовал, но эти расспросы наедине приобретали уже навязчивые формы и он все чаще задавался вопросом: какую цель она преследует? Желает выделиться и заработать больше баллов, заслужить хорошую оценку на экзамене, или влюбилась и вот так вот топорно и незамысловато пытается обратить внимание на себя? Вот и сейчас студентка не сводила с него зачарованного взгляда, не думая даже перевести глаза.
-Не она ли писала письмо? Эта докучливая особа? - вспомнил он вдруг утреннее послание, - Не похоже, конечно. Письмо было трогательное, в совершенно робких и просительных тонах. Хотя, кто знает, быть может это именно я прочел его с такой интонацией? Ну что, неужели сегодня не подойдёт?
И точно. По своему обыкновению высокая статная студентка мотнула головой, помогая движением кисти убрать распущенные волосы с плеча, медленно шла к входной двери, точно рассчитывая скорость и расстояние, чтоб оказаться в проёме прямиком перед ним. Нежный запах то ли шампуня для волос, то ли духов сопровождал её шлейфом. На выходе, как всегда, образовалась заминочка, чем она тут же и воспользовалась:
-Ой, Михаил Иванович, вы здесь? Скажите, пожалуйста, если я решу писать курсовую по вашей дисциплине, вы станете моим куратором?
-Вот вы сначала решите, а потом и обсудим. - лаконично ответил он, выворачиваясь, насколько возможно, из тисков толпы и просачиваясь в ту сторону, где сбежать из возникшей людской пробки казалось возможным.
Вернувшись в отделение, он побеседовал по очереди со скопившимися родственниками, прибывшими навестить больных и имевших к нему вопросы, поручил интерну написать месячный отчет и последовал в палату к вновь поступившей пациентке. В палате было темно и душно. Телесного цвета шторы занавешивали любой проблеск скудного осеннего солнца, форточки были наглухо закрыты. Казалось, это не волновало пациентку. Она лежала, отвернувшись лицом к стене, и смотрела в одну точку, думая о своём.
-Здравствуйте, а вот и снова я, - шаблонно, с напускным весельем представился Михаил Иванович, - Ну что, Елизавета Федоровна, согласны вы со мной поговорить?
Он подошел поближе к её кровати и сел на стул, положив на колени папку с её историей болезни. Девушка обернулась к нему и врач увидел опухшие от слез глаза. Отметив про себя её расстройство, он решил не спрашивать напрямик о его причинах, а зайти исподволь.
-Ох, и скучно вам, конечно же, в палате! Ничего интересного, одни стены. Хотя, вот, телевизор. Какие передачи любите? Смотрите вообще телевизор?
-Смотрю...иногда... - неуверенно ответила она, напоминая бойца, идущего по минному полю или по болоту, боясь наступить на ложную кочку.
-Женское, наверное, что-нибудь? Мода? О, у меня жена такая модница! - приврал Михаил Иванович, - и вдруг резко перевел разговор:
-А давайте вы начнете разговор? Вот так вот просто возьмете и начнете. Будете говорить - что в голову взбредет. Здесь никого нет. Вам ведь всё равно надо выходить из этого состояния. Попробуйте!
-Какого состояния? - удивилась Лиза.
-Страха. Я же чувствую - ваша проблема не в отсутствии воспоминаний. И даже если это и так - их блокирует какой-то панический страх.
Она попыталась было приподняться на кровати в знак возражения, но Михаил Иванович быстро положил ей руку на кисть:
-Вам жить, вам жить в этом мире. Никуда вы не убежите от этого, не закроетесь. Ну что вы хотите, чтобы мы сказали вашему отцу, что вы полностью здоровы, и выписали вас отсюда завтра же?
-Нет! - вдруг вырвалось у неё, но она спохватилась и закрыла ладонью рот, смотря на него расширенными от траха, что она себя выдала, глазами.
Михаил Иванович опустил глаза. Он так и думал. И видел, что человек этот никому не доверяет и всех боится. И казалось бы: ему-то что? Создавалось впечатление, что генеральская дочь полностью психически здорова. Ни о каком суициде не идет и речи. Напротив, она сама боится за свою жизнь. Выпиши её через недельку и пусть папаша с ней мается. Но психиатру вдруг захотелось разгадать эту загадку, не смотря на то, что пациентка упрямится, симулирует амнезию и всячески блокирует попытки идти на контакт. Ему вдруг по-человечески стало жаль эту юную девушку. Он вспомнил свою дочь и почему-то вдруг решил принять чуть большее участие в её судьбе, чем этого формально требовал его профессиональный долг. Но как заставить её пойти на сближение? Как вызвать доверие, когда он только что так бесцеремонно, вероломно, используя несколько запрещенный прием для ускорения результата, видя, что она пытается водить его за нос, просто вынудил её сделать признание в страхе?
-Ну ладно, хорошо, - выдохнул он, снова положа свою тёплую крупную кисть на её худые и холодные пальцы, - Елизавета Федоровна, я не буду вас выписывать, обещаю вам! Я вас точно не выпишу! Будете здесь находиться столько, сколько будет нужно. Но ведь не бесконечно? Вы хотите пребывать у нас бесконечно? Променяете свою жизнь на пребывание в этой серой душной палате?
-Нет конечно!- возражала она.
Михаил Иванович обрадовался, увидев живую эмоцию и желание беседовать, пусть даже и возражать. Ему показалось, он смог вывести пациентку из оцепенения.
-Ну вот видите! Я на вашей стороне! Поверьте! Я не дам вас в обиду! Просто нам нужно подумать и прийти к общему решению. Которое бы устраивало и нас, и вас. И прежде всего вас, конечно. Вы должны мне доверять, слышите? - он взял её за руки и смотрел пристально в глаза, - Я ваш друг, слышите меня?
***
"Как хорошо, что вы мне ответили! Я так рада! Звучит глупо, но это так искренне, поверьте!" -
Читал он новое электронное письмо на следующее утро. Оно его немного раздражало, видимо из-за ассоциации приставучей студенткой. Бегло пробегая по нему глазами, он уже готов был и вовсе бросить эту затею и удалить его в спам. Просто в последний раз искал повод заподозрить простой подкат, приставание и бессмысленное желание оторвать его от множества дел. Он уже отправить его в спам, как вдруг
"Понимаете, я нахожусь в очень затруднительном положении. Дело в том, что я очень люблю своего отца. Он святой человек. Ему изменяет моя мать. Поймите меня, возможно у вас тоже есть дочь, либо вы тоже кого-то так чисто и преданно любили. Я узнала об этом совершенно случайно полгода назад, и сердце моё оборвалось. Я совершенно не знала, как поступить, я была в панике, ведь я считала мать порядочным человеком. Сначала я хотела высказать ей всё в истерике, но мой молодой человек отговорил меня от этого шага. Потом я закрылась в себе, невыносимо страдая от всей этой ситуации. Я не могу нормально смотреть на неё, я не могу с ней общаться. Не думаю, что она догадывается, но боюсь, что то презрение, что переполняет мою душу, скоро вырвется на простор и случится что-то страшное...
Я не могу писать больше. Мне нужно обдумать свои мысли дальше. Простите..."