От настоящего к прошлому в обратной последовательности, и снова к настоящему.
Такова последовательность изображения событий в фильмах о травматичных событиях, и попытка режиссера воссоздать это переживание у зрителя в реальном времени. Такой прием используется в фильмах «Необратимость», «Кожа, в которой я живу», «Элизабет Харвест (медовый месяц)».
Последние два фильма особенно интересны тем, что показывают варианты, как можно справляться с неизбывностью горя при травме и как – справляться патологическими, в итоге разрушительными, способами.
Расскажу на примерах.
Оба главных героя в этих фильмах оказываются раздавлены смертью жены. У хирурга «Кожи...» в принципе отношения с женщинами болезненные с самого начала: его мать отказалась от него, он воспитывался другой женщиной, и никто никогда не открыл ему этой тайны, жена сбежала с любовником, а затем попала в автокатастрофу, дочь умерла. И вот эти ранние отношения, где вокруг мальчика взрослые хранят «скелет в шкафу», похоже играют решающее значение в его способности переживать утрату, переживать и сопереживать в принципе.
Вместо этого главные герои маниакально воссоздают утраченный объект, пытаясь не только воссоздать его буквально из кожи и клеток, но и наполнить его внутренний мир "нужными" воспоминаниями и переживаниями. И это рождает зависимость главного героя от своей жертвы – ведь в неё он помещает все самое ценное и одновременно все самое ненавистное и болезненное, само его существование начинает зависеть от существования его жертвы.
В обоих фильмах герои создают внутри своего дома лабораторию, плен, где воссоздают копии желанных и ненавистных объектов. Эти дома и стерильные лаборатории - как внутреннее убежище, где не происходит никакой психической работы. Только если в "Коже" жертве главного героя удается, несмотря на необратимую утрату, сохранить целостность и идентичность благодаря хорошему внутреннему объекту (=присвоенному внутри себя опыту теплых, эмпатичных и настроенных на него отношений), и даже убийство ради спасения признается как потеря, то фильме «Элизабет Харвест» спасшаяся героиня остается абсолютно одна, вокруг нет ни одного объекта, которому она могла бы доверять, и отношения с которым помогли бы ей обрести внутреннюю опору. Все объекты разрушены. И вроде бы она вырвалась, но нет направления – куда, зачем, кто она, вокруг неё никого. Ни горя, ни осмысления, пока лишь триумф от свободы… Но что будет дальше, остается вопросом. Без осмысления этого опыта есть большая вероятность воссоздания подобных отношений заново в новых обстоятельствах, как по знакомому сценарию.
Образ женщины у главных героев этих фильмов разделяется на два образа – хорошая и порочная, одна – обладает «ясным умом», другая – молодым телом. Расщепление образа приводит к тому, что он не может увидеть её целиком, как личность, а видит лишь как функцию. Всемогущее желание вернуть время обратно, «переиграть» все, обойти все законы и правила, приводит к невозможности жить в реальности. Жертвам невозможно уйти от таких мужчин, уйти можно только физически уничтожив одного из пары – себя или его. Или, или.
Неспроста в «Элизабет Харвест», этакой современной сказкой о Синей Бороде, звучит фраза главного героя: «Быть мучителем лучше, чем быть мучимым». Но одно невозможно без другого. Его жертва также контролирует его страдания, как и он – её.
Если же смотреть «Элизабет Харвест», воспринимая сюжет как сон, где разворачиваются инцестуозные процессы и желания, там есть и символические мать и отец, символический брат, много инцестуозности и перверсности, есть нарциссические двойники, в общем, девушка проходит свое становление, мечтая о том блаженном моменте слияния и победе над матерью в эдипе, "медовом месяце", то в конце - символически убив родителей, вырывается из симбиотических отношений, "просыпается". Однако грустно только, что таким способом. Это триумф, но она остается одна в чистом поле и пока непонятно, куда ей идти дальше и какие у неё есть опоры...Победа в схватке, но проигрыш в войне.
Интересный факт - режиссёр этого фильма Себастьян Гутьеррес женат на актрисе Карле Гуджино (играет доктора Клэр в фильме), и всё, всё! его творчество посвящено ей, во всех его фильмах она играет или главную, или второстепенную роль. Это очень интересно. Как много фантазий пары можно проиграть символически, выплеснув это в отношениях героев в фильмах.
В «Коже, в которой я живу», жертве главного героя в итоге удается при полной утрате прежней внешности и пола сохранить свою внутреннюю идентичность. Это оказывается возможным благодаря его возможности проживать утрату со всеми возможными чувствами — злостью, ненавистью, отчаянием, болью, – символизировать её – в искусстве, сохраняя внутри себя свою идентичность, образы любимых людей, опыт отношений с ними, и в итоге – сохраняя себя живым, с горьким признанием непоправимого, однако живым и открытым для близких, для жизни, для близости.
Иногда нашим клиентам так даже сложно прорваться к этим живым, сохраняющим жизнь отношениям – даже внутри себя. Однако в терапии такой опыт становится опорной точкой, которая, сохраняясь уже внутри, во внутреннем мире, становится поддержкой для смелости быть открытым опыту близких, обогащающих отношений – с самим собой, другими людьми и миром.
P.S. На фото - стена памяти в музее-квартире Льва Гумилева, сделанная из коры дерева, из которой делали лагерные бараки. Лев Николаевич писал рукописи на любой бумаге - в том числе от цементных мешков, сохраняя свою внутреннюю жизнь, внутренние смыслы и память о родных, что, по его словам, помогло ему выжить.
Автор: Мороз Полина Сергеевна
Психолог, Психоаналитик Онлайн-консультант
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru