Родителям о том, что он приехал в город, Паша рассказывать не стал, пусть это будет для них сюрпризом. Его уже год, как не было в родном месте, где он родился, вырос и провёл большую часть своей жизни.
Мужчина решил прямиком отправиться к своему дому, где у него стояла однушка. Та самая квартира, пусть небольшая, пусть не совсем в новом районе и не с такими привилегиями, как другие, но своя, родная.
А двор преобразился. Прям перед окнами его квартиры на первом этаже распустились нарциссы, те самые жёлтые предвестники наступающего тепла. Именно они рассказывают людям, что скоро наступит лето, а цветы дарят солнечный свет и радуют.
Как удивительно, подумалось Паше, вот кто-то же захотел возиться на общей земле, где каждый может и сорвать, а то и хуже того погубить растение, принося неприятные чувства человеку, вырастившему эту красоту.
На лавке у подъезда не было никого. Вопреки всеобщим параметрам статистического двора многоэтажных домов, у него перед окнами чаще всего собирались не бабушки, так как таковых почти не было в подъезде, а мужчины.
Они курили, рассуждали на сложные политические темы, решая судьбу страны, отчаянно боролись за свои права и усердно проводили время в жарких дебатах. Не обходились такие встречи без алкоголя, ведь натруженное горло смочить было нужно.
Домофон работал, что было удивительно. Когда он был тут последний раз, можно было войти любому человеку, кто бы только пожелал это сделать. Тут часто так происходило. Жила одна дама у них с очень странным характером, так вот она была уверена, что дверь с домофоном – это не комфорт, а почести дьяволу, который заставляет её платить деньги за какую-то ненужную ерунду.
Пусть это были совсем небольшие средства, но всё же расставаться с ними женщина не желала, постоянно отключая дверь из розетки, тем самым выводя её из строя.
Паша быстро юркнул внутрь подъезда, тут же почувствовав этот сырой запах. Он вставил ключ, привычным движением стараясь провернуть его влево, но замок не поддавался, словно внутри уже кто-то был и этот кто-то вставил туда ключ с обратной стороны.
Паша постучал в двери, прислушиваясь к шуму за ней. Там послышались шаги, затем загремел засов замка, дабы открыть хозяину проход в собственное жильё, а дальше, оставив узкую щель, дверь перестала открываться.
- Что вам нужно? – в щелку было видно не всё лицо, а лишь часть его.
- Лена? – завопил он, непонимающе смотря на женщину, оказавшуюся по той стороне двери, - что ты там делаешь?
Дверь закрылась на мгновение, шумя железом, дабы устранить цепочку, мешающую прохождению внутрь.
- Ну здравствуй, Паша, проходи, коли пришёл, - женщина, названая Леной, открыла двери настежь, пропуская мужчину.
- Что ты тут делаешь? – спросил он её ещё раз, удивлённо рассматривая изменённые стены своего жилища, - тебя родители сюда пустили?
- Так и есть, - она проследила за его взглядом, - да, я переклеила обои, они мне всегда не нравились, ты же знаешь. Было мрачно как-то тут, захотелось свежести, поэтому вот светлые тона выбрала. Нам с дочкой тут хорошо.
- Слушай, я не знаю, что вы там задумали с мамкой, но я точно против. Тебе даю два дня. Убирайся из моей квартиры.
Он тут же вышел, не став дальше разговаривать с женщиной, быстро удаляясь прочь. Павел был в негодовании. Как же так можно, оставил ключи родителям, чтобы они присматривали за жильём, а они туда эту свою любимицу заселили.
Через двадцать минут он уже был у подъезда, где жили мать с отцом. Тут район был намного новей, детские площадки имели очень даже удобные качели, не те железные палки, что были в старом дворе Павла.
Он набрал номер квартиры родителей, услышав гудки, а затем и голос матери, уточняющий кто там явился к ней так рано.
- Мам, это я, Паша, - тут же сообщил он.
Не успела мать открыть двери, как сын с порога, даже не поцеловав престарелую женщину, заявил о своём негодовании.
- Зачем вы её туда поселили, знаете же, что я против?
К коридору уже шёл отец, шаркая тапочками по полу. Он поздоровался с сыном, предлагая ему пройти в дом для разговора, а не решать всё вот так, у входа.
- Может чаю, сынок? Ты с дороги, устал, наверное, давай я тебе завтрак согрею. У меня и пирожки твои с чёрной смородиной остались со вчерашнего дня. В прошлом году такой знатный урожай с Леночкой собирали, ты бы видел.
- Мама, - грозно тут же остановил её Павел, - что она делает в моей квартире?
- Ты не кричи на мать, сын. А что ей там делать, живёт она там, - тут же отозвался отец.
- Кто вам позволял? Это моя квартира! Выгоняйте её оттуда. Я ей тоже сказал, чтобы убиралась.
- Не уйдёт она, куда ей с дочкой идти, чего ты говоришь?
- Не моя это дочка, не нужны они мне вдвоём, - со злостью ответил Паша, - нечего за меня решать.
- А мы за тебя и не решаем, - также грозно, повторяя тон сына, ответил отец, - а в квартире Лена с дочкой так и будет жить. Это её квартира. Если ты о дитё своём не позаботился, то мы точно не оставим. Вырастили тебя, оболтуса. Это ты мать виновата, всё сюсюкалась с ним, кого ты теперь видишь перед собой? – он посмотрел на свою супругу, которая виновато стояла у стола.
- Ты мне бать этот бред прекрати нести, как так квартира её? Она же моя!
- Нет уже, мы её подарили твоей дочери и его матери. Пусть живут, она им во благо пойдёт.
***
Паша и Лена познакомились пять лет назад. Холостой мужчина жил тогда в квартире своей бабушки в спартанских условиях. Лена была удивлена, когда впервые оказалась в его жилище.
У стены стоял большой стол, видно доставшийся ещё с советских времён, так как печать времени на нём скрывалась клеёнкой, которая тоже не имела свежести.
Напротив этого стола был диван, застеленный пледом. Он служил не только местом отдыха в нужный момент, но и спальным местом для своего хозяина. А вот телевизор, к удивлению, был новым и очень даже большим, прикреплённым к стене.
Ни о каком кухонном гарнитуре не было и речи, печь с красивым названием «Мечта» ютилась на старом табурете. На стене весел одиноко шкафчик, где стояло несколько бокалов и тарелок.
Столов на кухне было больше, один из них хранил продукты, за другим можно было обедать. Холодильник был ровесником телевизора, поэтому ярко выделялся своим дизайном из всей кухни и был украшением.
Лена тогда подумала, что ей удастся тут всё обустроить по-своему, так как отношения с Павлом шли очень уверенным шагом в счастливое будущее их семейной жизни.
Павлу на тот момент было 35, и он никогда не был женат, что вовсе не смутило Лену, которой тоже было уже чуть за 30. Она влюбилась в мужчину, поэтому не обращала внимания на всякие колкие замечания подруг, которые твердили о том, что если мужчина до 30 не был женат, то и не сделает этого.
Через год квартиру было уже не узнать. Пусть Павел был против крупных перемен, но вот навешивать занавески и раскладывать разного рода скатерти, он позволял своей возлюбленной, к тому же в доме появились цветы – предвестники начала новой жизни.
А Лена ждала предложение, которое не последовало ни через год после их знакомства, ни через два и даже через три года Павел так и не соизволил жениться. В момент, когда мужчина был нетрезв, он горделиво сообщал всем вокруг, что ни одна дама не сможет затянуть его в свои сети и заставить жениться.
Беременность сожительницы внесла коррективы в совместную жизнь. Паша почему-то не обрадовался, уверенно посылая Лену делать аборт. Ни к родителям, которые обожали Леночку и давно ждали внуков, ни к своим друзьям, считавшим, что Лена идеально ему подходит, Павел не собирался прислушиваться и был очень категоричен, настаивая на аборте.
Лена ушла. Это был довольно тихий поступок, она не закатывала скандалов, не уговаривала и не плакала, решив всё же, что ребёнок важнее любимого мужчины.
Поведение Паши было странным. Он не только не стал её уговаривать вернуться обратно, а испугался, что, родив малышку, Лена подаст на алименты, а затем и вовсе заставит ей отдать его квартиру. Тогда мужчина решил переписать имущество на мать, а затем уехал работать на вахту.
***
- Чего вы мне тут на уши лапшу вешаете? – продолжал разоряться Паша, - как вы могли подарить квартиру посторонней женщине?
- Она не посторонняя, - поднял голос отец, - она мать нашей внучки! Квартира принадлежала матери. Вот мы и решили, что так будет лучше. В конце концов это мы виноваты в том, что тебя таким безответственным воспитали.
- Сынок, - взялась сглаживать острые углы в разговоре сына с отцом мать, - Лена хорошая женщина. С такой мало кому везёт, как ты не можешь понять. Может одумаешься ещё и станете вместе дочку растить?
- Меня на себе никому не удастся женить! – горделиво ответил Павел.
Паша пробыл в городе ещё несколько дней, так больше и не явившись к родителям. Он был у друга, изливая ему свою израненную душу, жалуясь на судьбу. Тот его не совсем понял, но выслушивал. После Павел уехал опять на вахту, так больше и не появляясь в родном городе.