Цирюльня на Адмиралтейском носила гордое звание Императорской, что отражало скорее несбыточные амбиции её владельца, нежели реальное положение дел. Григорий Болотов, будучи ярким представителем слоёв общества чуть выше среднего, отчаянно метил в личные цирюльники Александра Первого, не имея при том ни достаточных навыков, ни оснований для подобных амбиций. Единственное, что отвечало императорскому статусу в его заведении, так это расценки. Чего поначалу хватало с лихвой. Первое время клиенты записывались к Болотову на очередь за месяц. Почувствовать себя персоной настолько важной, чтобы расстаться с излишками щетины, заплатив баснословные деньги, хотел каждый, кому судьбой на роду было начертано глядеть снизу вверх. Хотя и приходилось потом ещё долго столоваться с домашней скотиной за одним корытом. Но клиентов поток иссяк очень быстро. Ремесло своё Григорий не любил, а соседей по социальной прослойке откровенно презирал. Редкому посетителю удавалось уйти от брадобрея, не оставив ему в качестве чаевых кусок уха или носа. Люди стали обходить цирюльню стороной и вскоре она пришла в упадок.
Явление гостя застало Болотова, привыкшего за три года к опустевшему помещению, врасплох. Потрёпанный костюм и тяжёлый взгляд вошедшего выдавали в нём очередного оборванца.
-Ну-ка проваливай! Читать не умеешь? На вывеске же по-русски написано, что здесь «Императорская Цирюльня». Голь перекатную ожидают напротив.
-Императорская? Что ж... Да будет так. Значит, я прямо по адресу.
-Тридцать рублей и деньги наперёд, если не шутишь.
За бритьё Болотов брал червонец с бороды по прейскуранту, но слишком уж не понравился хозяину цирюльни странный посетитель. Тот не преминул возразить и со словами, что меньше пятидесяти рублей императорское бритьё стоить никак не может, бросил Григорию пять золотых червонцев под ноги, чем разозлил брадобрея окончательно. Принявшись за работу, Болотов старался изо всех сил нанести паскуднику побольше увечий, однако с таким же успехом мог бы водить бритвой по гранитному камню. Гладковыбритый и без единого пореза вопреки усилиям Григория незнакомец после процедуры крепко задумался.
-Сколько ты хочешь за то, чтобы закрыть свою цирюльню и открыть вместо неё самый роскошный в Российской Империи работный дом с самыми комфортабельными условиями проживания?
-Сотню пудов золотых червонцев и по рукам.
Болотов понял сразу, что нелёгкая привела к нему сумасшедшего, но из праздного любопытства решил с вызовом соответствующих органов не торопиться и подыграть. Незнакомец улыбнулся.
-По рукам! Ровно столько золотых червонцев в пересчёте на денарии я привёз с собой из Рима, понадеясь избавиться от них раз и навсегда.
Не успел Болотов посмеяться над безумцем и сказать про деньги наперёд, как перед цирюльней остановилась тройка конок, гружённых золотом. Тщетно брадобрей пытался сморгнуть удивительное зрелище. Менялся разве что тоннаж конских удобрений на мостовой. Глядя на улыбающегося клиента, Григорий впервые ощутил себя идиотом. Идиотом с сотней пудов золотых червонцев на руках и левым сапогом по голенище в конском навозе.
-И чему это, позвольте спросить, Вы радуетесь, потратив состояние на какую-то по здравом размышлении нелепицу?
-Есть вещи дороже золота. Человек, лишённый денежных средств, лишается в том числе и возможности умереть. Моя супруга отказалась от своего богатства ради того, чтобы мы были вместе. Теперь хоронить меня ей совершенно не на что. До тех пор, пока снова не наберётся необходимая для похорон сумма, нам обоим не страшны ни яд, ни даже смертельные раны.
-Супруга? Несчастная женщина... И что за дура отважилась бы связаться с полоумным субъектом?
-Египетская царица).
Царица египетская, конечно... Только тогда Болотов заметил под верхней одеждой незнакомца бронзовый панцирь кирасы и тоненькую струйку крови, толчками вытекающую из прорехи между пластинами. Протянутая для рукопожатия ладонь стряхнула с цирюльника оцепенение:
-Magna quae oportet fieri, non sine fine cogitatur
-Ээээ... Чего?
-Сделку можно считать состоявшейся?
-За сотню золотых пудов я готов отгрохать на этом месте целый дворец почище Юсуповского, не то что работный дом
Скрепив договор рукопожатием, римский император вскочил на коня и растворился в воздухе. По крайней мере, именно эту версию своего знакомства с Цезарем бывший цирюльник Григорий Болотов рассказывал Александру Первому на торжественном открытии работного дома, который, естественно, назвал Императорским)...
© Текст автора публикации, к сожалению, даже не по мотивам самих рассказов Михаила Зощенко, как мне хотелось, а в гораздо большей степени по мотивам впечатления от них (13.05.2024).