Положив в большой бокал половину брикета мороженого, блондинка слегка помяла лакомство ложкой, деловито налила кофе из френч-пресса, и, размешивая напиток, обратилась к сидящей напротив девушке:
– Извини, Лена, но ты – самая настоящая дурында, если не сказать хуже.
Блондинка попробовала получившийся напиток, и продолжила «воспитывать» собеседницу:
– Зачем ты сказала Пашке и Ростику, что живёшь в собственной квартире?
– Оля, я чего-то не улавливаю связи. Почему ты меня обзываешь за то, что я ответила на вопрос честно? По-моему, ничего такого в этом плохого нет!
Блондинка, сделав ещё один глоток, в блаженстве прикрыла глаза от удовольствия, и, терпеливо, как маленькой, стала объяснять:
–Плохого-то, конечно, в правде нет ничего. Кроме того, что не всегда выгодно её говорить. Ты вполне могла бы сказать, что мы с тобой живём в квартире твоих родственников! Это же – ни капли не враньё, но зато обезопасит от слишком расчётливых поклонников чужого богатства! Вот увидишь, теперь этот хитрый лис Павлик начнёт тебя окучивать со всех сторон. Лишь бы ты его в квартиру пригласила, и не просто в гости, а на постоянное место жительства.
Лене даже стало немного обидно, и она уточнила:
– Оля, а разве я настолько уродлива или глупа, что ко мне интерес только из-за квартиры можно проявить? Или что? В чём причина того, что мне надо было изворачиваться и обманывать?
Ольга, понимая, что задела хозяйку квартиры, в которой сама жила бесплатно уже третий месяц, поспешила оправдаться:
– Совсем нет, Лена. Даже, наверное, наоборот. Ты слишком хорошая. Умная, красивая, добрая. В школе тебя ценят, хотя у тебя стаж всего 3 года. И с коллегами у тебя ровные отношения. Про директрису и не говорю. Анна Валентиновна вообще души в тебе не чает. Ведь даже старшеклассники тебя слушаются! Несмотря на то, что с ними даже завуч предпочитает не связываться.
***
Елена засмущалась. Наверняка, недавно устроившаяся в их школу Ольга была в курсе, что Анна Валентиновна была давней приятельницей её бабушки, но ведь она сама тоже приложила немало усилий для того, чтобы заслужить репутацию хорошего педагога.
Когда Лена только устроилась в школу учителем русского языка и литературы, за спиной ходили разговоры о том, что и хороший кабинет ей выделили «по блату» и классное руководство дали не у отпетых хулиганов, а у «элитного» 5 «А». В нём училась внучка завуча, дочка учительницы математики и сын «химички». Со своим классом Елена Станиславовна легко нашла общий язык, хотя родственные переплетения несколько осложняли процесс. Однако молодой педагог помнила наставления бабушки, которая всегда убеждала её, что ставить оценки можно исключительно по справедливости, даже если на объективность пытаются повлиять со стороны. Так что, Лена поступала так, чтобы ей не было стыдно перед своей совестью, и сама удивилась, когда это стало приносить ей уважение окружающих. Окончательный перелом в шепотках за спиной произошёл после того, как молодой учительнице удалось успешно заменить опытную «русичку», угодившую на больничный из-за перелома, в хулиганистом 7«В». Жаркие тематические споры на уроках литературы и чуткая тишина во время уроков русского языка стали её лучшей рекомендацией для Елены Станиславовны.
Бабушка по праву бы гордилась! Она фактически вырастила внучку, пока дочь и зять двигали вперёд геологическую науку, и мечтала видеть её учительницей. Вот только не успела даже увидеть, как её «любимая девочка» окончит пединститут. От промелькнувших воспоминаний Лена загрустила. Как же ей было жаль, что так рано пришлось расстаться с таким близким и понимающим человеком!
***
В печальные размышления вмешался вкрадчивый голос приятельницы:
– Леночка, ну чего ты задумалась? Ты прости. Я, наверное, была резка, но, всё равно, с мужчинами надо действовать хитрее! Они не всегда искренни в своих словах. Ты пойми, я тебе только добра желаю! У меня, к сожалению, была не очень приятная, я бы даже сказала – грязная, история. Я про неё никому не рассказывала, но это всё меня просто грызёт.
Ольга с сожалением посмотрела в опустевший бокал, облизала ложку и спросила:
– Если хочешь, я тебе расскажу, почему сбежала из своего города с одной спортивной сумкой.
Лене не слишком-то хотелось слушать откровения коллеги, поскольку она догадывалась, что за образом беззаботной красавицы-блондинки скрывается настоящая драма, но отказаться стать «жилеткой для слёз» не смогла.
Оля налила в свой бокал ещё немного кофе, выпила его, уже не сдабривая мороженым, и начала рассказ.
***
– Я постараюсь не сильно тебя загружать. Так, конспективно расскажу, но придётся начать с детства. Мне довольно рано довелось узнать, что мои родители, Дарья Олеговна и Кирилл Александрович, мне не родные. Они меня удочерили, когда мне и года не было, и могли бы, при желании, сохранить эту тайну. Однако мама была категорически против лжи ребёнку. В общем, в возрасте 7 лет, вечером после начала моей новой школьной жизни, во время домашнего ужина мне рассказали правду. До сих пор не пойму, зачем надо было омрачать мне это важное событие, но вот так решила Дарья Олеговна, а Кирилл Александрович возражать ей не смел.
Я пила этот проклятый «Дюшес» и поперхнулась от такой новости. Газировка пошла носом, и до сих пор этот вкус напоминает мне ощущение, когда земля уходит из-под ног. Вот так завершилось моё детство. Мама, точнее, женщина, которую я ею считала, обратилась ко мне:
– Встань из-за стола, пойди, умойся, приведи себя в порядок и возвращайся.
Чувствуя, что ноги у меня еле двигаются, я выполнила приказ Дарьи Олеговны, а потом услышала очередное наставление:
– Учись так, чтобы мне и Кириллу не пришлось за тебя краснеть. Имей в виду, что в школе ты должна слушать объяснения так внимательно, чтобы знания в голове укладывались сразу и накрепко. Извини, но никто дома с тобой разбирать предметы не станет.
Кирилл Александрович нашёл в себе смелость, чтобы попытаться смягчить нанесённый мне удар, и залебезил:
– Думаю, она не станет нас огорчать. Так ведь, Олечка?
Я несколько секунд пыталась придумать, как мне надо ответить человеку, которого ещё утром я называла любимым папочкой, и просто сидела и кивала, подобно китайскому болванчику.
***
Ольга шмыгнула носом, и, не глядя на Елену, продолжила свою исповедь:
– Мне приходилось учиться, учиться и ещё раз учиться, как завещал, сама знаешь кто. Перед окружающими я изображала счастливого советского ребёнка, а дома садилась за уроки, чтобы собрать в дневник как можно больше пятёрок. Потом количество обязанностей у меня увеличилось. Я должна была убираться дома, а лет с 10 – готовить, поскольку Дарье Олеговне постоянно было некогда.
Кирилл Александрович к этому времени семью уже покинул, и моя приёмная мама считала, что в этом есть моя вина. После бегства мужа она называла его исключительно «этот предатель» и запретила мне с ним общаться, хотя он и пытался как-то худо-бедно сохранить контакт или хотя бы подкармливать меня сладостями. Ведь приёмная мать меня особо не баловала, строго поясняя, что это – исключительно забота о моём здоровье. Типа того, что так и зубу в порядке будут, и фигура не расплывётся, как квашня. Примерно в том же возрасте я, по настоянию Дарьи вплотную занялась изучением иностранных языков. О какой-то спецшколе и речи не шло. Я училась сама, штудируя всякие пособия. Благо, учительница моё рвение оценила и давала напрокат кассеты с записью учебных диалогов на разные темы. Так что, путём многочисленных прослушиваний и повторений, я и с правильным произношением справилась.
Лет в 15 я попыталась устроить бунт, продиктованный и юношеским максимализмом и обидой на досрочно завершившееся детство. Вместо школы я бежала в заброшенное здание, где собирались неблагополучные подростки. Мы там слушали магнитофон, для которого воровали батарейки в магазинах и на рыночных развалах. Курили сигареты, «настреляв» их у прохожих. Пили, что удастся добыть. В основном, по алкоголю у нас ударяли парни, а мы, девчонки, дурели просто так. Достаточно пробку понюхать было. Мы шалели от самого осознания своей взрослости и независимости. С одним знакомым, Вадиком, у меня началась любовь и всё такое. Результат, думаю, понятен. Узнав, что я жду ребёнка, Дарья меня буквально сломала. Лучше бы она кричала и оскорбляла, но нет. Презрительно скривившись, она сказала, что от осинки не родятся апельсинки и что зря она послушалась своего слабака-мужа и согласилась на удочерение.
В обмен на то, что я прерву беременность, Дарья пообещала не сажать Вадика за растление малолетки. Забегая вперёд, скажу, что эта женщина меня обманула. Мой любимый отправился за решётку, пусть и не по позорной статье, а за обнаруженные у него запрещённые вещества.
Я об этом узнала намного позже. Ведь после короткой процедуры в женской консультации Дарья привезла меня к нам в квартиру и фактически устроила мне домашний арест. От того, что моя первая любовь завершилась так ужасно и постыдно, у меня началась депрессия. Четвертные и годовые оценки мне, откровенно говоря, «нарисовали», потому что я даже из дома выйти спокойно не могла.
По-тихому приёмная мать устроила меня в пансионат, где работала одна из её приятельниц, и там я понемногу пришла в себя. Осенью я снова пошла в школу, и уже думала только об учёбе. Мне больно было вспоминать о Вадике, и на других мужчин смотреть вообще не хотелось. Когда я узнала, что он попал за решётку, почти сразу догадалась о вмешательстве Дарьи, потому что никогда мой первый парень ничем таким не занимался. Отношения у меня и приёмной матери совсем осложнились, и всё равно я продолжала жить в её квартире, выполнять домашние дела и учиться. Словно боялась сделать решительный шаг.
Примерно в это же время я предприняла попытку найти своих настоящих родителей, но меня никто из официальных тёток, сидящих в кабинетах, и слушать не стал. Одна, наиболее сердобольная, как ей казалось, вроде как в утешение сказала, что, вероятнее всего, родилась я у каких-нибудь маргиналов и должна приёмной матери ноги целовать, что она меня кормит, поит и воспитывает.
Я поступила в университет, когда пришло известие о смерти Кирилла Александровича. Хотя мы с ним не виделись после его бегства от Дарьи, оказалось, что я стала наследницей квартиры, которую, вот убей меня, не понимаю, как он умудрился заработать. Это был подарок, о котором я и мечтать не могла. Пусть это была небольшая однокомнатная, но зато – моя, собственная. Я чуть ли не сразу, как вступила в наследство, собрала свои вещи и съехала от Дарьи.
Вот в это время мне и повстречался Дима. Обходительный. Галантный. Старше меня почти вдвое, но разница в возрасте для меня тогда не имела никакого значения. Меня даже не смущало, что он не приглашал меня к себе. Какая разница: у кого жить, если между нами такая крепкая любовь? Мало ли, может, он стесняется интерьера своей холостяцкой берлоги. Я была так счастлива с Димой! Мысленно я уже планировала, как мы поженимся, какой сделаем ремонт и прочие такие мелочи, которые так красивы, если смотреть на них через розовые очки.
Наверное, от чувств мозги у меня совсем отказали, а сердце размягчилось, потому что когда Дарья приехала меня навестить и привезла торт в знак примирения, я решила забыть про всё плохое. А когда она снизошла до того, чтобы попросить у меня прощения, и я совсем растаяла. Мы стали хорошо, гораздо лучше, чем когда жили вместе, общаться. Дарья намекала на то, что мне и Диме стоит поспешить с оформлением отношений. Объясняла, что если мужчина живёт на территории своей любимой и не делает решительных шагов, то он или подлец или женатик. Оба варианта – так себе.
В общем, я вышла за Диму замуж, но радоваться было рано. Он уговорил меня на обмен квартиры, и удивительно, но Даша поддержала это решение.
***
Оля замолчала, переводя дух перед озвучиванием самой мрачной страницы своей не такой уж и долгой жизни, а потом стала выпаливать короткие фразы:
– Квартиру Кирилла Александровича я продала. Дима добавил деньги и мы купили просторную студию. Планировали разгородить её на 2 комнаты. Всё было хорошо. А примерно через полгода муж сообщил, что хочет развестись. Я плакала. Страдала. К Дарье за помощью пришла, а там с ней мой Дима в одних трусиках шампанское пьёт.
Оказалось, что мой муж ей давним знакомым был. Со мной он закрутил роман по указке Дарьи. Они с самого начала задумали меня обобрать. Приёмная мать ещё и пыталась мне доказать, что это всё мне на благо, чтобы я не вляпалась в плохую историю. Предложила отгородить мне угол и обещала присматривать за мной. Вот только мне такого счастья не надо было. Жить с такими подлыми предателями – это для меня чересчур!
Я бросилась судиться за совместно купленную квартиру. Сумму, которую мне выплатили, оказалась заниженной. Поняв, что нового юриста не потяну, взяла, что есть и перевелась в институт в этом городе.
Получила диплом, и в моей дальнейшей истории была и работа промоутером, и общага с клопами и вечно забитой канализацией. И попытки устроиться переводчиком на какое-нибудь совместное предприятие. И работа в фирме, начальника которой впоследствии взяли за грязные дела. Мне с трудом удалось выпутаться, и, решив больше не рисковать, в сферы, связанные с бизнесом, я больше не совалась.
В итоге, устроилась в школу учителем английского. Потом в другую пришлось уйти, потому что там конфликт некрасивый получился. Потом ещё раз работу поменяла, пока к Анне Валентиновне попала, а когда с тобой познакомилась – это самый удачный день в моей жизни. Никогда не смогу забыть, как ты меня к себе пригласила жить. Общага мне уже поперёк горла была. Вот так-то, Лена. Теперь, наверное, ты понимаешь, почему я так резко отреагировала. Поверь моему опыту, мужчинам про свою материальную обеспеченность лучше не говорить.
***
Оля завершила свою невесёлую исповедь, и у Лены не осталось даже следа обиды. В самом деле, пусть её родители почти всё детство были далеко, но, приезжая, они всегда устраивали настоящий праздник. Бабушка даже беззлобно журила их, что они разбалуют внучку. Лена всегда чувствовала, что её любят, и ощущает эту поддержку и сейчас, хотя по-прежнему с родителями видится совсем не часто, потому что они обосновались далеко от родного города.
Ей даже представить было сложно, что чувствовала Оля и как вообще такая дикая история могла произойти. Испытывая чувство неловкости, Лена постаралась приободрить приятельницу:
– Ты – молодец, что, наконец, выговорилась! Теперь у тебя всё будет хорошо!
– Спасибо, Леночка! За всё спасибо: и за то, что терпеливо меня выслушала, и за крышу над головой! Сама понимаешь, при нашей зарплате даже с репами на съёмное жильё и достойную жизнь наскрести сложно.
Жалея Олю, Лена с оттенком эгоистичного удовлетворения думала, что ей очень даже повезло в жизни. Девушке и самой было стыдно за такое чувство, но ничего поделать она не могла.
***
Подруги продолжили встречаться с Павлом и Ростиславом и даже вчетвером встретили наступление нового тысячелетия. Вопреки невеселому предсказанию Ольги, кавалер Лены даже не заикался о том, чтобы переехать к ней. Свою приятельницу она тоже не прогоняла, поскольку вместе всё-таки было веселее.
Девушка даже не сомневалась, что вскоре получит предложение выйти замуж и мысленно задумывалась о свадебном платье. Неожиданно ближе к лету Ростислав расстался с Олей. Лена утешала подругу, говоря о том, что та обязательно будет счастлива. Блондинка кивала, а потом снова заводила печальные разговоры о том, что, наверное, вся её жизнь идёт наперекосяк из-за того, что в самом нежном возрасте пришлось пережить предательство.
Уезжая в отпуск проведать родителей, Лена приглашала несчастную подругу с собой, чтобы та развеялась, но Оля отказалась:
– Я бы с удовольствием, но мне предложили экскурсии проводить иностранцам. Работа, к сожалению, сезонная, но чтобы чуть подзаработать, вполне подойдёт.
***
Приятельницы сердечно попрощались, а по возвращению Лена обнаружила в своей квартире подругу и жениха в ситуации, которая явно демонстрировала их очень близкие отношения.
Почти выскочив из спальни, хозяйка квартиры бросила через плечо своим уже бывшим подруге и жениху:
– Собирайтесь, и чтобы через полчаса духу вашего здесь не было.
Пока Оля и Павел поспешно одевались и складывали вещи, Лена плакала на кухне. Услышав шум в коридоре, она вышла из своего укрытия и потребовала у бывшей подруги вернуть комплект ключей. Оля попыталась оправдаться:
– Извини, Лена, но так получилось, что мы с Павликом поняли: у нас с ним настоящие чувства.
– Мне всё равно! – отчеканила заплаканная девушка. – Катитесь отсюда.
Павел не поднимал на невесту глаза, а Оля, как будто ничего плохого не произошло, осмелилась подмигнуть.
***
Находиться дома было невозможно, и Лена с утра направлялась в школу. Благо, там в августе уже полным ходом кипела работа по подготовке к новому учебному году. От секретаря девушка, пережившая двойное предательство, узнала, что Ольга уволилась «одним днём», умудрившись не попасться на глаза.
Отвечая на расспросы удивлённой Анны Валентиновны, Лена не стала вдаваться в подробности произошедшего, но та постепенно разговорила свою подчинённую, которую знала с раннего детства.
– Да уж, история, – вздохнула, протягивая расплакавшейся девушке воду с успокоительным, – но, с другой стороны, лучше о подлости окружающих узнать раньше, чем позже. Мне Ольга Николаевна никогда не нравилась, но учителей, сама знаешь, вечно не хватает, вот и пришлось за неё ухватиться. Чувствовала ведь в ней какую-то червоточину, но тебя не остановила, когда ты её у себя приютила.
Лена, выпив лекарство, вскоре перестала плакать, и, вздохнув, посочувствовала бывшей подруге:
– Это я за свою гордыню наказана. Жалела Олю из-за её несчастной жизни, но с ощущением собственного превосходства.
Анна Валентиновна удивилась:
– Вот уж несчастной мне Ольга Николаевна никогда не казалась.
– Однако более печальной истории я даже мировой литературе не встречала.
Беседу директора и подчинённой прервала ворвавшаяся в кабинет активная дама из состава родительского комитета, и Анна Валентиновна сердечно улыбнулась Лене и пообещала:
– Всё будет хорошо. Я к вам в кабинет ещё зайду.
***
Чуть больше чем через неделю Лена была шокирована полным досье на Ольгу. Благодаря своим связям Анна Валентиновна добыла полную информацию о бывшей подчинённой. Как выяснилось, в своём жалостливом рассказе хитрая «англичанка» искусно перемежала правду и ложь. Она, и в самом деле, была приёмной. И с дурной компанией общалась. И даже про парня и раннюю беременность не лгала, но в остальном – она представила себя в образе жертвы, хотя всё было наоборот. Приёмные отец и мать невероятно страдали от её выходок и даже остались без квартиры в результате её махинаций. Кроме того, она обнесла и своего кавалера, которого в рассказе выставила предателем, и как раз скрываясь от его гнева, и переехала.
– В общем, Леночка, можно только радоваться, что ты застукала её со своим женихом, а то, ещё неизвестно, как бы всё повернулось.
– Да, Анна Валентиновна, наверное, всё к лучшему. Спасибо вам, что раскрыли мне глаза.
***
Спустя 10 лет Елена Станиславовна, совсем недавно занявшая пост завуча, возвращалась домой к семье, любимому мужу и 5-летнему сынишке, и не поверила своим глазам, увидев у подъезда Ольгу.
Бывшая подруга поздоровалась, как ни в чём не бывало, и, получив отказ на просьбу поговорить в квартире, обратилась с просьбой:
– Леночка, прости за всё, но мне больше не к кому обратиться. У меня проблемы. Если я не выплачу долг в ближайшие дни, мне совсем плохо будет. Помоги, пожалуйста!
– Нет уж, Оля. Извини, но помогать я тебе не собираюсь. Наверное, ты считаешь меня абсолютной дурой, если вообще додумалась обратиться ко мне и рассчитывала на помощь. Иди своей дорогой, а сюда больше не приходи.
***
Готовя ужин, Лена была задумчива, а потом пошла в ванную, умылась холодной водой и приняла решение навсегда забыть про бывшую приятельницу. Мелькнула мысль: «Наверное, надо было дать ей хотя бы пару тысяч, за то, что избавила меня от неверного Павлика», но женщина её прогнала. Слишком много чести!
Автор: Любовь Лёвина