С одной стороны – хорошо. Мне есть, что делать. Я ж стараюсь проверять, верно ли очередное обвинение какой-нибудь знаменитости от культуры в деятельности против законов РФ. – Я очень боюсь впадения публики в раж доносительства, а правовых органов – в раж неправого осуждения, как-то похожих на ражи в СССР. – Удовольствие моё состоит в преодолении трудностей. Как-то так устроено, что до первоисточников добираться трудно. – Вот и сейчас. Сходу найти роман Сорокина «Наследие» мне не удалось. – Его заподозрили в пропаганде запрещённых с РФ моральных ценностей.
У меня о Сорокине есть 5 статей! Давних. Плохо помню их. Кажется, я с чем-то официальным не соглашался. Перечитывать их не хочется. Правда, у меня бывают графические резюме о произведении перед статьей. – Если я нахожу, что произведение рождено подсознательным идеалом, то у меня там, впереди, нарисована Синусоида Изменения Идеалов и точка на ней, обозначающая, каким подсознательным идеалом было вдохновлено разбираемое произведение. – Глянул – и сразу ясно. – Смотрим. – 1) «Норма» – подсознательный идеал типа продуховного (не протелесного) маньеризма (это христианоподобный идеал) 2) «Роман» – околоискусство. 3) «Дети Розенталя» (опера Десятникова) – опять маньеризм, как и в «Норме». 4) «День опричника» – постмодернизм (нет того, что было б достойно быть идеалом). 5) «Тридцатая любовь Марины» – прикладное (ненависть, что чахнет социалистическая перспектива).
Мечется товарищ… Но подозрение, что зря на него бочку катят, - усилилось.
Читаю отрывок, до какого могу дотянуться.
Первые же 5 слов «говорят», что я имею дело со сказом. Не «до заката» написано, а «до закату». Повествователь – человек низов общества. Впрочем, тех низов, кто был никем, а стал всем: «партизанское» – это 13-е слово отрывка. Впрочем на впрочем… Я ж успел прочесть, что время действия – после ядерной войны… Потому «Логовище партизанское». – Т.е. надо ждать игры совершенно буйной фантазии? – Нет. Пока Сорокин следует за Эйнштейном:
«Я не знаю, каким оружием будет вестись третья мировая война, но четвёртая — палками и камнями» (https://dzen.ru/a/WjOWkH3d6JIIUOPy).
«…вырыты пещеры обширные, достаточные. Туда с реки замерзшей с ходу сани вползают. Там и конюшня, и кладовая, и оружейная, и нары спальные, и трапезная».
Сорокин покатился по стилизации времён опричнины из «День опричника».
Подозреваю, что заскучаю.
Кстати, тогда девочек выдавали замуж в 12 лет. Что вполне могли не усечь доносчики на этот роман.
Так. Что такое кулеш? – Это «жидкая кашица, похлёбка, в традиционном виде, как правило, состоящая из пшённой крупы (проса) и сала» (Википедия).
Его едят вернувшиеся с промысла «партизаны». – По-видимому перед нами первобытно-общинный строй без семей (т.е. по-прежнему искусство вымысла – в эйнштейновском русле).
Стоп. Бывшая война – не ядерная: «стрелки на фронте». То есть от Эйнштейна отходит. И не первобытность с огнестрельным оружием. «…остатки еды пленным отдали». Это разлагающийся первобытно-общинный, начинающееся рабовладение (пленными).
Дальше стало противно, как от Солженицына, корёжащего язык для демонстрации своей якобы народности.
«Мама говорила, от зубной боли свиное сало помогай».
«деревянными столбами подопрен».
«комотр».
Чугунные и медные котлы – видно, от наших времён сохранившиеся. (Я проверил: Сорокин не погрешил против физики – металл не становится радиоактивным, будучи подвергнут излучению от ядерного взрыва.)
А вот не к месту вставлено наше матерное слово. Делая вид, что оно изменило смысл.
(Я читаю отрывок на сайте forbes.ru, заграничном. Он не стесняет себя российскими правилами. Заодно, они вот какие:
«В творчестве специальных ограничений на нецензурную лексику нет, регулирование касается только распространения. Публикация книг с нецензурной лексикой должна сопровождаться заметной сразу же пометкой «содержит нецензурную брань» или «запрещено для детей». Также книги нужно помещать в упаковку, чтобы книгу с бранью случайно не открыл ребенок. При отсутствии маркировок грозят штрафы до 50 тыс. руб., а при самиздате (даже без цели получить прибыль) — до 2,5 тыс. руб.»)
Если в данном отрывке не будет секса с несовершеннолетним, я не смогу определить, верно ли Сорокин преследуется.
Вообще…
«Сорокин заявил, что не вернется в Россию, пока в ней будет править нынешний режим. Он рассказал, что начало российской спецоперации на Украине застало его с супругой в Берлине. Тогда он принял решение не возвращаться на родину» (https://www.ridus.ru/pisatel-vladimir-sorokin-emigriroval-iz-rossii-v-germaniyu-379050.html).
А «потерять наше гражданство могут лишь те, кто его получил <…> кто не родился россиянином» (https://rg.ru/2023/05/03/novyj-zakon-raziasnil-kto-i-za-chto-mozhet-poteriat-grazhdanstvo-rf.html ).
То есть он остаётся гражданином РФ и на него распространяется как преступление нарушение закона об ЛГБТ.
Но читаю дальше.
Так. Существует поезд, книга… Хм. Вроде – выпадение из стиля…
Хм. И деньги ходят! Юани…
А может, то, что я читаю – нечто в безответственном стиле? Как куски того же «Романа». От злобы ко всему на свете…
Начинается цитирование-чтения книги. Вот слово «ву», несуществующее, вставил… Вот слово «молоком» применено в разной роли: 1) «творили чудеса с умным молоком» и 2) «засели за умное молоком». – Или опечатка, или…
Вводится (опять без объяснения и сноски) «куанхуан».
Далее на помощь приходит публикующий этот отрывок сайт forbes.ru. Там откуда-то знают, что Сорокин под знаком *** имеет в виду при каждом применении этого знака. – Выглядит это так:
«— Мой план *** (хороший — Forbes), потому что *** (замечательный — Forbes), что задумала — сбылось, обломашки не стряслось, потечет рекой бабло, только открывай *** (рот — Forbes)!».
Это, надо понимать, какое-то у Сорокина литературное новшество: читателю надо угадывать, какое слово имел в виду писатель каждый раз, когда применяет знак ***.
Ну – такое околоискусство, как в «Романе».
(Ещё мне надо будет как-то угадать, где кончится чтение Але Жекой книги.)
Вот опять введено слово «дзяци» без перевода и сноски… Продолжается то и дело введение ***с форбсовским переводом…
Мне это начинает надоедать. Похоже, как и с «Романом» я купился: стал читать, когда оно того не стоило. (Или я чего-то не понимаю. Пикассо, знаю, в конце жизни так поступал. Вытворял какую-то загогулину и тихо издевался, что люди изгаляются в оценивании её как очередного шедевра.)
Та-ак. Я понял, что во всё время повествования (читаемого Але Жекой) вокруг этого неведомого «ву» ошивались двое разнополых детей-близнецов: мальчик Храто и девочка Плабюх. И вот они… заголились и пошли на охоту. Потом вернулись. И пошло описание жизни этих мужа, жены и… опекаемых ими мальчика и девочки. Те поразительно быстро всему учатся.
Жене, Лене, почему-то известно слово «роботы»…
Дети, вопреки взрослым, даже запиравшим их, опять удрали голыми на охоту.
Их перестали запирать. Всё хорошо. И – конец отрывка.
Но я нашёл другой.
*
Тут есть рабыни Аля и Тьян из уже прочтённого. Но всё не так дико, как мне померещилось по предыдущему отрывку. Тамошняя книга, любимая Алей, это про время после ядерной войны, которая прошла чёрт-те сколько времени назад. Она не уничтожила человечество, а, наоборот, сделала его мутации колоссально разнообразными физически и донельзя продвинутыми. Лена там, например, по колено своему мужу, Ксиобо. Они, единственные, вроде, кто сексом научились что-то производить, хорошо продаваемое на ярмарке. Их приёмные дети тоже что-то хорошо продаваемое умеют делать из умного молока… Описывается в цитируемо-читаемой книге обычная мещанская жизнь, какую мы, читатели Сорокина, узнаём по своей жизни среднего класса в нашу эру Потребления. (Сорокин, телепаю, её, такую жизнь, не-на-ви-дит. За то, что ничего на свете не меняется.) И – идут подробные меркантильные расчёты Лены и Ксиобо.
Тут чтение прерывается. Мы оказываемся по времени в продолжении этого отрывка романа. В поезде, в котором едут граф и графиня. Алю графья отправляют спать к Тьян…
*
«Сюжет строится вокруг Транссибирского экспресса, который вместо угля топят человеческими телами» (https://rtvi.com/news/knigu-sorokina-nasledie-proveryayut-na-detskuyu-pornografiyu/).
Всё. Больше подлинника прочесть невозможно. Судить лично, что в книге противоправного, я не могу.
10 мая 2024 г.
