Вчера попался мне материал одного автора, где он рассуждал о возникновении в России современной поэзии, такой, какой мы её знаем сегодня. И вроде так хорошо начал. И то, что при Пушкине была очередная реформа языка, и то, что именно он один из первых создал пласт (опору) русской словесности, фабулу, по которой поэты работают и по сей день. Упомянул Ломоносова и Тредиаковского, что стояли у истоков.
А дальше поплыл…
Оказывается, что и России-то и не было до 16 века, а была Тартария, все упоминания об этой стране исчезли после того, как Пётр I «в Европу прорубил окно».
А так у нас были не просто поэты, а поэтища похлеще всяких Данте и Петрарок, живших в 12–14 веках. Что это Шекспир слизал тексты у древних ариев, культура которых была на самом высоком уровне? Шекспир-то, может, и слизал сюжеты многих своих пьес, но гениален он тем же, что и наш Александр Сергеевич, — он адаптировал старые сюжеты на новый лад, а ещё неплохой венок сонетов написал.
Поэзия на Руси до Пушкина
Она была. В лице таких стихотворцев, как Михайло Ломоносов или Антиох Кантемир, но у них не было статуса «прям поэт». Стихи в то время писали для памятных дат и восхвалений побед правителей. Ну и сатира тогда была, вот Антиох ещё в середине 18 века рассуждает о пользе науке и о том, что церковники зря её хулят и не дают добро на просвещение.:
Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли.
Что же пользы иному, когда я запруся
В чулан, для мертвых друзей — живущих лишуся,
Когда все содружество, вся моя ватага
Будет чернило, перо, песок да бумага?
Вот право, читаешь и понимаешь, что мы и за 300 лет даже на шаг не сдвинулись. Наука, конечно, сегодня играет огромную роль в жизни человека, да церковники за три века пыл свой поубавили.
И кстати о них.
Вообще поэзия как таковая пришла к нам из песен жрецов, псалмов и молитв. Ещё древнеегипетские служители культа заметили, что если слова складывать в определённом порядке, распевать их важно и расставлять акценты на нужные «ноты души», то люди как заколдованные начнут внимать словам наместника самого Ра на земле. К слову, знаете, как звучит древнеегипетское обращение к единому богу жреца Эхнатона? Вот:
Отче Наш, неведомый но сущий,
Да святится имя нам Твое,
Пусть придёт Закон Твой, свет дающий,
Миру звёзд, и в наше бытие,
В этот день ты накорми нас хлебом,
И прости нам смертные долги,
Как и мы прощаем перед Небом,
От соблазна и от зла обереги.
Вы не ошиблись, если осознали, что она вам что-то напоминает. А датируется эта молитва, найденная на глиняных табличках, 1000 годом до нашей эры. То есть различные варианты «Отче наш» были ещё до рождения Иисуса и прочих пророков. И как бы не старались богословы приписать написание Библии разным богам и пророкам, всё это уже было до неё. И, наверное, не стоит говорить, что история бога Осириса — это почти точь-в-точь жизнеописание Иисуса Христа. Также родился от земной женщины, ходил и творил чудеса, был убит и воскрес, после чего ушёл жить в божественный пантеон. Даже дух к матери явился и ознаменовал рождение сына-бога:
«Тень Бога предстала перед Махитускет, и объявила: будет у тебя сын и назван он будет Са-Осирис!».
Ученые, открывая всё новые и новые факты, поражались на сходство библейских стихов с древнеегипетскими сказаниями. Так что Библию также адаптировали, как Пушкин и Шекспир адаптировали старые легенды и сказки для своей страны. Свое у них, конечно, есть, но очень мало, ведь мощную историю проще рассказать заново, нужно всего лишь поменять персонажей и место действия. Зачем выдумывать что-то новое, ведь старое работает уже тысячелетия. Людям так-то всё равно, в кого верить, в Иисуса или Гора, главное, чтобы их это цепляло эмоционально и давало надежду, что всё на свете не зря.
Но вернёмся к Пушкину
Вы удивитесь, но до 16 века в России тоже были поэты. И немало. Только это были те же монахи, ведь они одни из немногих, кто умели тогда писать и читать. Вот вам пример стихотворения конца 15 и начала 16 века:
Азъ словом симь молюся Богу
Боже вьсея твари и зиждителю
Видимыимъ и невидимыимъ!
Господа духа посъли живущаго
Да въдъхнетъ въ сьрдце ми слово
Еже будетъ на успехъ вьсемъ...
Писал это один монах и уже в середине 16 века это читали на распев во всех церквях. Позже поэзия преобразилась, появились рифмы и уже ближе к 18 веку мы читаем в одной из церковных книг такие стихи:
От чего у нас начался белый вольный свет?
От чего у нас солнце красное?
От чего у нас млад-светел месяц?
От чего у нас звёзды частые?
Это, конечно, вольный перевод, но по сути понятно всё, и это тоже воздаяние и хвала богам и прочим духам, обитающим за пределами нашего мира. И Пушкин во всём этом разбирался хорошо и тщательно изучал. Если найдёт что-то ценное, то сразу же адаптирует под свой стих. Всем известное стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» — это та же адаптация стиха древнегреческого поэта Горация «Exegi monumentum». Его и Державин «адаптировал», но у Пушкина получилось лучше. Хотя и у Державина тоже неплохо:
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
И если вы внимательный человек, умеющий складывать «А» и «Б», то без труда поймёте, что все всегда что-то «адаптируют» или переизобретают. Потому что язык не стоит на месте и постоянно развивается. Вы, конечно, поймёте, что говорили люди, например, в 17 веке, но некоторые слова там будут иметь либо другое значение, либо произноситься по-другому.
Задача же современного творца осталась такой же неизменной — адаптировать, но обязательно внести что-то новое под стать своей эпохе. Талантливый поэт всегда вносит что-то своё, забирает частичку эпохи и вносит её в общий фонд мировой культуры. Именно поэтому интересно читать и Пушкина, и Горация, и Шекспира и древнешумерские легенды о потопе и великанах.
Но в наше время преобладает как таковая «адаптация» всего забытого старого, а уже проверенные триггеры, которые должны сиюминутно вызвать в человеке эмоцию, чтобы он ничего не успел додумать самостоятельно. Помните, как у Высоцкого:
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
Сейчас не нужно никаких гвоздей, а достаточно запрета или, как на Западе говорят, «отмены». Тебя просто убирают из всех известных площадок, не упоминают в СМИ, и через год никто уже не вспомнит, что ты там говорил. На арену выходят конъюнктурщики, которые будут петь и говорить всё, что им скажут. И они будут любимы толпой, потому что вроде как поют простые истины и вещают в массы то, о чём якобы думает весь народ. До поры до времени, конечно.
Это время постправды, где реальность будет такой, какой её захотят сделать глобальные медиа. А если кому не нравится, то пусть идёт жить в лес или отключит себя из мировой сети. Только будет ли от этого польза? Я думаю, вряд ли. Как-никак пока ещё в мире есть много независимых творцов, которых не «подключили» к кормушке. И Пушкин был одним из них, хоть и противоречив по своей натуре. А какой поэт не противоречив? Я таких не знаю.