Современным людям средневековый Папский Престол часто видится как своего рода лидер «коллективного Запада», латинской Европы. Однако внимательный анализ политического курса Папства в XIII веке показывает, что его религиозные интересы (стремление распространить господство католической церкви на православный и языческий мир) и политические интересы светских правителей латинской Европы (стремление к завоеванию соседних языческих и православных стран) могли расходиться. Этот тезис я намерен проиллюстрировать на целом ряде примеров из истории.
Политика Папства в отношении Болгарии
В 1186 году братья Петр IV Асень и Иван Асень I свергли владычество слабеющей Византии в болгарских землях, восстановив независимость Болгарии (Второе Болгарское царство). Однако с запада Болгарии угрожала католическая Венгрия, проводившая политику активной экспансии в восточном направлении. Так, в 1202 году венгерский король Имре (Эмерих) сверг сербского великого жупана Стефана I Первовенчанного, возведя на трон его брата Вукана, признавшего верховенство Имре. Король Венгрии принял титул «король Сербии», и Болгария отныне тоже не могла чувствовать себя в безопасности.
В такой ситуации болгарский царь Калоян, правивший в 1197-1207 годах, нашел союзника в Папе Иннокентии III (занимал папский престол в 1198-1216 году, много сделав для упрочения светской власти Папства), с которым Болгария в его правление официально подписала унию, причем Иннокентий отнесся к ней настолько серьёзно, что пытался удержать захвативших в 1204 году Константинополь латинских крестоносцев от войны с Болгарией (подробнее см. статью о крестовых походах католиков против католиков). Точно так же Иннокентий поддержал Болгарию и в конфликте с венгерским королём.
Как отмечал известный византинист Федор Иванович Успенский в разделе четвертого тома по истории Византии «Расчленение империи»: «Нужно принять в соображение, что изложенные выше обстоятельства составляли весьма смелый и энергичный шаг со стороны папы. Иннокентий III, принимая Болгарию в лоно Римской Церкви и наделяя Калоиоанна честью и титулом, несколько отступал от усвоенной по отношению к Балканам тогдашней политики, нарушал притязание угорского короля <…> Из переписки короля Эмериха с папой Иннокентием выясняется эта сторона дела. С точки зрения угорского короля, в которой нельзя не усматривать возобновления взглядов немецких дипломатов IX в. на славянские дела, готовность папы Иннокентия идти навстречу притязаниям Калоиоанна является частию унизительной для Римского престола, частию оскорбительной для короля. Соглашаясь помазать на королевство и венчать короной Калоиоанна, папа без нужды-де изменяет традиционную политику Римской Церкви и наносит вред католической Угорской державе».
Примечателен ответ Иннокентия III на претензии венгерского короля. Во-первых, он настаивает на древности болгарской государственности и праве Болгарии на независимость (которую венгерский король отрицал — мол, «означенный Иоанн не имеет, собственно, права ни на какую землю, так как он есть узурпатор, захвативший часть твоих владений, часть принадлежащего другому царству»; «другое царство» — Византия). В пику ему Иннокентий пишет о болгарах как о древнем христианском народе:
«В Болгарии издревле многие короли последовательно венчаемы были апостолическою властию, таковы Петр, Самуил и некоторые другие. Вследствие миссионерской деятельности блаженной памяти папы Николая болгарский король со всем народом принял крещение. Но впоследствии под греческим засилием болгаре потеряли королевское достоинство и принуждены были жить под тяжким константинопольским игом, пока в самое последнее время два брата, Петр и Иоанн, происходящие из прежнего королевского рода, не столько захватили, как возвратили себе отеческое достояние. Не отрицаем, что, может быть, какую-либо область они захватили силой, но утвердительно говорим, что большую часть земли они возвратили по наследственному праву, почему мы вознамерились венчать его в короли, по примеру наших предшественников, не чужой, а его собственной земли, дабы как он получил в свое владение несправедливо отнятое».
Далее Иннокентий почти неприкрыто угрожает венгерскому королю, не признающему королевское достоинство Калояна: «Подумай внимательно, что бы ты почувствовал, если бы мы поставили препятствие к коронованию твоего телесного сына, а равно войди в наше положение, если бы ты встал нам на пути к коронованию нашего духовного сына». Сын Имре, Ласло, появился на свет совсем недавно, а у Имре имелся честолюбивый младший брат Андраш, несколько раз восстававший против своего старшего брата и в итоге узурпировавший сперва власть в стране, а потом и трон (став сначала регентом при несовершеннолетнем Ласло III, а потом и королём) вскоре после кончины сперва Имре (1204 год), а потом и его маленького сына (1205 год).
Таким образом, в начале XIII века Папство в конфликте Болгарии и Венгрии заняло скорее про-болгарскую позицию, хотя если Венгрия уже давно являлась католической страной и частью латинской Европы, то Болгария признала верховенство Иннокентия III скорее из политических соображений — настолько Иннокентий увлекся идеей склонить Болгарию к католицизму (также, как он позднее поддержал авантюру франкских крестоносцев по созданию на руинах Византии Латинской империи, изначально осужденную им, в тщетной надежде отвоевать у мусульман Палестину).
Политика Папства в отношении Византии
Политика Папства на Балканском полуострове в начале XIII века в той же степени разрывалась между поддержкой представителей латинского мира (завоевателей из Западной Европы, основавших Латинскую империю на захваченных ими византийских землях) и готовностью принести эту поддержку в жертву бесплодным надеждам склонить к унии православных правителей осколков Византии. Особенно ярко, на мой взгляд, проявилось это в понтификат преемника Иннокентия III — Гонория III (1216-1227 годы) в его политике по отношению к православному Эпирскому деспотату.
Этот вопрос рассмотрен в работе всё того же Успенского («Латинская империя и Латинские государства Романии. Греки в XIII в.»), описывая конфликт Латинской империи с Эпиром после кончины императора Генриха Фландрского, последнего успешного монарха Латинской империи: «Продолжить старые порядки и занять трон Генриха был приглашен его зять и кузен короля Франции Филиппа Августа Петр Куртенэ, знатный, пожилой и многосемейный граф оксеррский. Он принял предложение и отправился в Рим, где был коронован самим папой и встречен депутацией от константинопольских баронов. Цвет французского рыцарства сопровождал нового императора. Венеция настояла, чтобы он осадил Дураццо, захваченный государем эпирским Феодором, преемником Михаила. Петр не мог взять города и рискнул идти сушей через Эпир в Салоники. В горах возле нынешнего Эльбассана он встретил Феодора, который сначала изъявил покорность, а затем вероломно схватил императора и перебил его отборное войско, в котором было 160 рыцарей и 5500 сержантов. В числе погибших был и Евстахий, брат императора Генриха. Схвачен был и папский легат кардинал Колонна. Император Петр Куртенэ умер в плену от ран, так и не увидав свою столицу».
Поначалу западные феодалы и торговые города готовились отомстить Эпирскому деспотату, однако Папа Римский избавил Эпир от войны в надежде распространить на него унию и стремясь добиться освобождения из плена своего кардинала: «Против Феодора Эпирского собиралась гроза. Из Франции пришло большое ополчение под начальством одного из сыновей императора Петра для его освобождения; венецианцы поспешили выставить большой флот. Папа призывал всех: и короля венгерского, и Вилльгардуэна Ахейского, и западных государей; но хлопотал он не об императоре — он для него умер, — но о своем кардинале. Как только Феодор, испугавшись прибывшего к Эпиру венецианского флота и западных рыцарей, освободил легата и заявил покорность Риму, Гонорий не только примирился с ним, но и запретил венецианцам и рыцарям нападать на земли Феодора под страхом отлучения. Венецианцы последовали примеру папы и заключили пятилетний мир с убийцей императора Петра».
Внешнего признания папского верховенства со стороны эпирского деспота для Папы было достаточно для того, чтобы сохранить за Феодором Дукой Комнином всё, что он захватил, и даже закрыть глаза на его враждебные действия против католической Латинской империи: “Феодор не только отпустил легата на свободу, но и заявил себя покорным святейшему престолу. Для папы Гонория этого было достаточно. Он не только отменил уже собравшийся крестовый поход против Эпира, но категорически запретил венецианцам отнять у Феодора бывшее венецианское владение — приморский город Дураццо, славянский Драч, который безуспешно осаждал погибший император Петр. Венецианцы заключили с Феодором мир на пять лет.
Обеспечив себя со стороны Запада, Феодор приступил к главному делу своей жизни — изгнанию из Македонии латинян и болгар <…> Феодор захватил, и, по-видимому, без упорной борьбы, ряд укрепленных городов Македонии и Фессалии: Охриду, Прилеп, неприступный Просек на Вардаре, Платамон и Новые Патры. Опубликованные В. Г. Васильевским письма митрополита Иоанна Навпактского отражают восхищение греческих националистов перед подвигами и успехами «могучего Комнина», «свершителя великих дел», «как солнце хворост, сожигающего италов, оскорбителей Бога и веры, освещающего нас братьев и родных его по плоти»” («Эпирское государство в XIII веке»).
В конце концов, всё тот же Гонорий отлучил Эпирский деспотат от церкви, но было уже поздно — он воспользовался предоставленной ему мирной передышкой для того, чтобы уничтожить крестоносное Фессалоникское королевство (так что в какой-то момент можно было говорить даже не об Эпире, а о православной Фессалоникской империи), что, по сути, нивелировало влияние латинян в Греции за пределами Аттики и Пелопонесса:
«Папа Гонорий скоро увидел, что держава Феодора стала национальным центром православной Греции, средоточием и защитою непримиримых и ученых вождей православия в Греции, а не мостом к подчинению православной Церкви папству, и отлучил Феодора от Церкви, упразднил акт унии эпирского деспота с католической Церковью, мотивируя отлучение враждою Феодора к Латинской империи, насколько можно судить по посланию папы к императору Роберту».
Если Иннокентий III в конфликте Венгрии и Болгарии пытался играть роль миротворца в отношениях двух христианских монархий, то Гонорий III из соображений первенства Папского престола, по сути, закрыл глаза на вероломство Феодора Эпирского по отношению к латинскому императора Константинополя из пустой надежды привести Эпир к унии. Как и в случае Болгарии, униатские проекты Папства кончились ничем.
Политика Папства в отношении Литвы и Руси
В 1252 году великий князь языческой Литвы Миндовг столкнулся с коалицией католического Тевтонского ордена и православного (но искавшего дружбы с латинским Западом, тем более что набеги литовцев равно угрожали и соседним католическим землям, и княжествам Древней Руси) Галицко-Волынского княжества; на сторону союзников перешли и многие литовские князья из родни Миндовга — Викинт, Товтивил, Едивид. Как сообщает по этому поводу Галицко-Волынская летопись за 1252 год:
«В тот же год Миндовг изгнал своих племянников Тевтивила и Едивида, он послал их на войну вместе с их дядей Выкинтом на Русь воевать, к Смоленску, и сказал: «Кто что захватит, пусть тем и владеет». Сам же он коварством из-за вражды завладел литвой, захватил всю землю Литовскую и бесчисленные их имения и прибрал к рукам их богатство. Миндовг послал вслед своих воинов, желая их убить. Они же, узнав об этом, бежали к князю Даниилу и Васильку и приехали во Владимир. Миндовг же прислал послов своих, говоря: «Не оказывай им милости». Но Даниил и Василько его не послушали, потому что их сестра была замужем за Даниилом.
Потом Даниил договорился с братом своим и послал в Ляшскую землю к князьям ляшским, говоря: «Сейчас время идти христианам на язычников, потому что у них война между собой». Ляхи обещали, но не сдержали слово. Даниил и Василько послали Выкинта к ятвягам и жмуди и к немцам в Ригу, и Выкинт подкупил серебром и многими дарами ятвягов и половину жмуди. А немцы ответили Даниилу: «Ради тебя мы заключим мир с Выкинтом, хотя он много наших братьев погубил». Немецкие рыцари обещали идти на помощь Тевтивилу. А Даниил и Василько пошли к Новогрудку.
Когда Даниил посовещался с Васильком, братом своим, и со своим сыном, то послал Даниил брата своего на Волковыйск, а сына на Услоним, а сам пошел к Здитову. Они захватили много городов и возвратились домой.
Потом прислал посла Выкинт, сообщая, что немцы хотят стать на помощь Тевтивилу. И послал Даниил в поход Тевтивила, и в помощь ему дал русских и половцев, и вели они долгую войну».
Даниил Галицкий пытался создать коалицию православных (русских) и католических (польских и тевтонских) христиан против экспансии языческой Литвы (также, как он признал страны латинского Запада прийти на помощь Руси против язычников-монголов). Подобная коалиция, создававшая угрозу «войны на два фронта», грозила новорожденному литовскому государству гибелью, и Миндовг принял единственно верное решение — сам изъявил готовность креститься и пойти тевтонцам на уступки, что раскололо союз. Галицко-Волынская летопись сожалеет о переменчивости тевтонцев и о легковерии Папского престола, поверившего ложному крещению Миндовга:
«Узнал Миндовг, что хотят помогать Тевтивилу божий дворяне, и епископ, и все рижские воины, испугался и тайно послал к Андрею, рижскому магистру, и уговорил его с помощью богатых даров, то есть умолил его, послав много золота и серебра, и прекрасных сосудов серебряных и золотых, и коней много, и сказал он: «Если ты убьешь или выгонишь Тевтивила, получишь еще больше». Но тот сказал: «Не избавиться тебе от этого; если не пошлешь к папе и не примешь крещения — не одолеть врага. А я к тебе дружбу имею». О, злее зла! Золотом ослепил глаза свои, а теперь снова от них беду примет. Миндовг послал к папе и принял крещение, но крещение его было ложно, он приносил втайне жертвы своим богам: первому Нонадею, и Телявелю, и Диверкизу, заячьему богу, и Мидеину (когда выезжал в поле и выбегал заяц на поле, он не входил в лес и не смел и прута сломить). Он приносил жертвы своим богам, сжигал тела мертвых и открыто держался языческих обычаев.
Тевтивила же поддерживал епископ и пробст Виржан, которые жалели о нем, ибо знали, что, если бы Тевтивил не был изгнан, Литовская земля была бы в их руках и поневоле приняла бы крещение. А что литовцы не крестились, виноват Андрей, за что он был орденом отлучен от своего сана. Тевтивил же прибежал в Жмудскую землю к своему дяде Выкинту, прихватив ятвягов, жмудь и помощь Даниила, которую дал ему Даниил еще прежде, и пошел на Миндовга».
Самое интересное в этой истории — позиция Папства. Папа Александр IV (понтификат — 1254-1261 годы), как показывает современный исследователь А. В. Майоров, поддерживал новообращённого католика Миндовга в захвате земель русских «схизматиков», однако, вместе с тем, запретил ему захват земель Галицко-Волынского княжества, поскольку на тот момент оно номинально находилось в унии с Римом:
«В нашем понимании булла "Catholice fidei cultum" по своему содержанию не соответствует подобным трактовкам и свидетельствует, скорее, об обратном: уния Юго-Западной Руси с Римом по-прежнему была в силе, и земли Галичины и Волыни продолжали оставаться под покровительством и защитой Апостольского престола.
Обращаясь к Миндовгу, Александр IV писал: "Как с твоей стороны представлено перед нами, ты против Русского королевства и его жителей, утвердившихся на кривой дороге нечестия, с неутомимым усердием ведущий решительный бой, некоторые земли этого королевства подчинил своей власти. Как мы слышим, упомянутые земли [располагаются] вблизи языческих и неверных областей, которые ты [также] легко смог подчинить своему господству и присоединить к христианскому исповеданию. Радушно изъявляя [наше] согласие твоим просьбам, вышеупомянутые земли, но ни при каких обстоятельствах не католические, за тобой и твоими наследниками властью апостольской [утверждаем] и настоящим письмом [наше] покровительство закрепляем".
Таким образом, папа своей властью закреплял за Миндовгом и его наследниками отнюдь не все захваченные Литвой земли "Русского королевства", а только те из них, чьи жители пошли по "кривой дороге нечестия" (то есть отступили от Римской церкви и католического вероучения). При этом папа прямо предупреждает литовского короля о том, что за ним закрепляются только земли схизматиков, "но ни при каких обстоятельствах не католические". "Католическими" землями "Русского королевства" в начале 1255 г. папа мог именовать только земли Галицко-Волынской Руси, правитель которых Даниил Романович заключил церковную унию с Римом и принял королевскую корону из рук папы».
То есть в случае Миндовга Литовского и Даниила Галицкого для этих монархов принятие католицизма (в случае Миндовга) или унии (в случае Даниила) действительно гарантировало то, что Папа Римский не будет поддерживать враждебную политику государств латинской Европы по отношению к их государствам. Тому же Миндовгу это дало мирную передышку, который он в итоге воспользовался для того, чтобы порвать с Римом (и до Кревской унии 1386 года Литва оставалась языческой) и выступить против Тевтонского ордена в союзе с великим князем Владимирским Александром Невским.
Подведём итоги. Можно по-разному оценивать мотивацию Папства при проведении подобной политики — и в идеалистическом (распространение католицизма), и в корыстно-прагматическом (подчинение новых стран диктату Папы) аспектах — но, так или иначе, в определённых ситуациях Папство могло вставать на сторону правителей, только обещающих присоединиться к католической церкви, против правителей государств латинской Европы, из одной лишь надежды реализовать эту цель через сотрудничество с ними. Что интересно, эта коллизия повторялась раз за разом даже после того, как Папство, казалось бы, усвоило всю ненадёжность подобной стратегии.
Автор — Семён Фридман, «XX2 ВЕК».
Вам также может быть интересно: