Александр Вецнисок, расстроенный неоспоримым фактом, что ему участковые не верят, и не представляющий, к кому ещё обратиться, чтобы остановить автошколовский беспредел, находился в это время в кабинете начальника ГИБДД, точнее, временно исполняющего его обязанности, на период отпуска.
Владимир Алексеевич Торопов, приятный молодой человек, лет тридцати, с отлично прокаченной мускулатурой, не так давно поступивший на службу в распоряжение местного управления из областной структуры, занятый подготовкой важного отчёта, любезно согласился выслушать необычного посетителя, доставшего из портфеля – диво! – свою книгу. Представившись и пояснив, с кем придётся вести беседу, учёный предложил купить бумажный товар, за пятьсот рублей, на что получил вежливый отказ, без комментариев, и, набравшись смелости, перешёл непосредственно к основной цели визита, по зову сердца и руководствуясь имеющимися знаниями.
– Понимаю, что вы лишь заместитель и не можете действовать без согласования Владимира Сергеевича… – дипломатически начал Александр Викторович, чем подтолкнул Владимира Алексеевича к активному участию.
– Всё, что вы скажете, всё будет передано! – пообещал внимательно слушающий инспектор.
– Я должен кое-кого вам разоблачить, – признался учёный.
– Кого именно? – спросил Владимир Алексеевич.
– Себя, свою бывшую хозяйку, её автошколу и мастеров по вождению, – сообщил Александр Викторович, положив обе ладони на второй том собрания своих трудов, словно клянясь, что будет говорить только правду.
– Разоблачайте! – дал разрешение временно исполняющий обязанности, несколько раз щёлкнув компьютерной мышкой, полностью переключаясь на собеседника и вооружившись неприметной видеорегистрацией.
– Автошкола «Альфа Центавра» создана по моей образовательной модели, но на деньги одновременно хозяйки, директора и главного бухгалтера, – тихо сказал бывший завуч. – Если бы я знал, чем всё закончится и как жестоко я пострадаю, я бы никогда её не произвёл на свет, оставаясь верным тому, чему посвятил восемь лет. Вся система – это абсурд. Особенно в наше основанное на куче документов время. Это невероятно умная машина по зарабатыванию и отмыванию больших денег. Не зря начальница строит большой дом. Я подделывал подписи всех сотрудников, во всех бумажных носителях, даже руководителя, кроме его мини-бухгалтерии, и всех кандидатов в водители. Первых – потому, чтобы экономить и своё, и их время. Когда готовая номенклатура выходила из принтера, со мной, имеющим свободный доступ – на правах завуча – к печати и штампу, чаще всего рядом никого не было. Вторых – чтобы избежать лишних вопросов, скандалов и судебных разбирательств. Учащиеся подписывали своей рукой только два документа – заявление на обучение и договор. Причём не заполняли их. Часы вождения не выдавались. Время сокращалось. То автомобиль вышел из строя, то сам мастер. В канву практической части вплетались за деньги посторонние лица и пересдатчики. Люди просто загонялись на экзамен. Без соответствующей подготовки и предвыпускной проверки на профпригодность. Конечно, они вынуждены были молчать. Хотя многие возмущались. Но им предстояла сдача. А сдавали лишь те, у кого уже имелся опыт, те, кому эти часы были не так важны, те, кто случайно оказались везунчиками, те, чей успех, – а их не так много, – был добыт терпеливой работой и долгим процессом обучения. Никакие сроки не выдерживались. Полугодовое обучение, обусловленное учебными программами, зачастую сводилось к одному месяцу, к моменту подачи заявки в экзаменационный отдел. Контингент включался в группы чисто формально. Многие не посещали занятия. Многих вообще не было. Им оформлялись готовые пакеты со свидетельством, предоставляющим право сдавать где угодно. Никаких заседаний экзаменационных комиссий по проверке знаний, умений и навыков в организации никогда не было. Все разрешающие бумаги вовремя делались моей рукой. Техминимум, или ежегодный курс повышения квалификации, не проводился. Ни один действующий водитель не решал мне билеты. Да он бы и не решил. Вот так вот с ходу. Учреждениям выписывались удостоверения с необходимой отметкой. За всё собирались деньги. Согласно приказам о стоимости образовательных услуг. Автошкола годами обманывала и вас, и полицию, и РЭО ГИБДД, и УГИБДД, и лицензионные органы, и многие финансовые структуры. Так было удобнее работать. Не слишком затратно. Экономично в пору кризиса. Меня никогда никто не спрашивал, как устроено образование, которое я всем рекламировал и навязывал. Я слишком был вторичным, поэтому никого не интересовал. Всё это не в меру нравилось директору. Тем более именно ей принадлежали многие шокирующие идеи. Она получала от этого большую выгоду. Я прекрасно понимал, что нарушаются законы. Однако пойти никуда не мог. Боялся, что потеряю то, что стало так же дорого для меня, как моя жизнь, моя семья, мои книги, моя педагогическая деятельность, мой мир. Ведь всё это исполнялось мной. Боялся влиятельной хозяйки. Уж слишком много она знала обо мне разных придуманных гадостей и готова была подтвердить любую из них, если бы её спросили. Приходилось мириться с преступницей, облечённой в шапку-невидимку неприступности, благодаря хорошим связям с прокуратурой, судом, вами, полицейскими и – моими стараниями и глубочайшим доверием ко мне – экзаменаторами, высокой властью – контролирующими сферу образования неподкупными органами, читающими мою литературу. Как сейчас помню, когда открывались, команда экспертов не проверяла фактическое наличие образовательных составляющих, согласно длинному списку. Просто дала зелёный свет, прислав по почте положительное заключение, даже на сложные категории «С» (грузовой автомобиль) и «СЕ» (грузовой автомобиль с прицепом). Серьёзные недостатки, мешающие вовремя начать работу, с трудом устранялись уже в процессе, в течение текущего и следующего года, до первой выездной проверки, которая, по итогам планового осмотра, оставила только одну-единственную категорию – «В» (легковой автомобиль).
Продолжение следует...