Глава VII. Очередная вражеская атака. Ч.4
Той же ночью, где-то в черноморской акватории, близ государственной границы России…
- Слышали, товарищ капитан второго ранга, что произошло в охраняемых водах намедни? - спрашивал молодой лейтенант у сурового командира; и тот и другой заступили на вахтенную службу на патрульном катере, носившим странное название «Добрый». - Будто «Резвый» и «Ярославец» заметили враждебного нарушителя, и даже завязали с ним бой. В результате фрегат подвергся агрессивной атаке, да и второму экипажу досталось несладко; враг же остался необезвреженным и преспокойненько скрылся. Как думаете, это простая провокация или открытое нападение?
Курпин Геннадий Петрович не зря задавался закономерным вопросом. Происшествие являлось экстраординарным, а организационных выводов по нему покуда не сделали – все черноморские экипажи продолжали нести патрульную службу в обычном режиме, без серьёзного усиления. О его личностных характеристиках можно сказать примерно следующее: во-первых, пару лет назад он закончил высшее военно-мореходное заведение и был зачислен на маломерный корабль, под командование Добродеева Сергея Ивановича (в его честь, очевиднее всего, и было названо пограничное судно?); во-вторых, как среднестатистический человек его возраста, он представлялся подтянутым и худым – казался высоким, не наделённым физической силой (хотя последнее ощущение было лишь видимым); в-третьих, за два года действительной службы обветренное лицо обрело окраску смуглую, едва ли не бронзовую, и выделялось голубыми глазами, крючковатым носом да обветренными губами, не толстыми, не сильно широкими; светлые волосы отсвечивали блондинистым цветом. Форма морской одежды, точно так же как у почтенного собеседника, соответствовала присвоенному военному званию.
Второй являлся его непосредственным командиром. Он отличался и менее высоким ростом, и более почтительным возрастом, и крепким телосложением; статная осанка передавала и мягкое добродушие, и немалую смелость, и упрямую горделивость; смуглое лицо всегда оставалось сосредоточенным. Добродеев был полностью лыс: чёрные волосы выпали ещё в тридцать пять лет; от них остались лишь топорщившиеся по разные стороны густые усы. Из других отличительных признаков выделяются такие, как-то: серо-зелёные глаза, светящиеся напускной суровостью, мужеской твердостью, бескомпромиссной непреклонностью, суровой отвагой; маленький нос, отличающийся едва заметной горбинкой; пунцовые губы, вздёрнутые чуть кверху; плотно прижатые ровные уши.
Именно этим отважным людям и выпала честь нести новую тревожную вахту. Верные служебному долгу, они напряжённо вглядывались в бескрайнее морское пространство, словно заведомо знали о приближающейся с юго-запада грозной опасности. Встревоженный командир, стоя с подчинённым лейтенантом на палубе, с помощью бинокля пытался пронзить тёмное ночное пространство, освещаемое неисчислимыми звездами да нараставшим, еле видимым, месяцем;
- Ты что-то сказал? - переспросил старший офицер, продолжая всматриваться в далёкую морскую пучину: ему показалось, что на самом стыке предельного горизонта, где соединяются водная гладь да мрачное чёрное небо, он заметил какое-то лёгкое колебание, вызванное то ли морским движением, то ли чем-то необычным, абсолютно неведомым.
- Да, товарищ капитан второго ранга, - отозвался молоденький лейтенант; в отличии от прямого командира, он не занимался сосредото́ченным созерцанием и мог позволить себе отвлечённые, тревожно сомнительные, раздумья, - Вы как считаете: нам тоже угрожает провокационная агрессия, или наш сегодняшний день, - предполагалось целое боевое дежурство, - будет спокойным?
- Кто его знает?.. - пожал плечами опытный офицер, отдавший военно-морскому делу лучшие годы жизни.
Его ответ оборвался резко: буквально в двух кабельтовых от них, точно из неоткуда, едва ли не из тёмного воздуха, вынырнула самонаводящаяся ракета. Ещё через пару секунд она громоподобно ударила по корпусу российского корабля, отобразившись и ярким, и оглушительным взрывом. В неизбежное дополнение прилетели две подрывные боеголовки; они добили утопавший патрульный катер, уничтожив всякое напоминание о существовании пограничного корабля, названого необычным именем «Добрый».
***
- Кажется, есть, - указал Липкен-младший на двигавшееся в пределах допустимой видимости маломерное судно, - вон плетётся еле-еле, что та беспечная черепаха. Хи-хи, - сопроводил он сказанные слова хитроватым хихиканьем.
- Чего щеришься, дьявол меня разбери?! - выругавшись на пиратский манер, прикрикнул Бешенный Фрэнк, прикладывая увеличительные окуляры к зорким глазам. - Включай визуальную защиту и приказывай заряжать переднюю пушку.
Именно сейчас, в недолгий момент их нежданного появления, Добродеев и выхватил вражеское судно из густой темноты; но он тут же его потерял, так как почти единовременно сработало сверхсекретное таинственное устройство, позволявшее американскому тримарану становиться невидимым. Эх! Если бы ему пройти в капитанскую рубку, да взглянуть на радиолокационные приборы, он, конечно б, сумел различить, как к их патрульному кораблю на полном ходу приближается нечто, несущее преждевременную кончину, губительную разруху. Опираясь на полученные сведения, опытный мореплаватель непременно попробовал бы чего-нибудь предпринять – хотя бы открыл ответный огонь, направленный на чёткий моторный сигнал. Но ничего подобного не случилось, и очередное российское судно оказалось жестоко потопленным, отметив Чёрное море ещё одним предательским нападением.
- Готово! - воскликнул радостный Джеймс; он едва ли не первый раз в жизни самолично поучаствовал в реальном бою и вышел из него победителем. - Будут теперь знать, как с нами связываться!
- Так же было бы в первый раз, - не выказывая видимой радости, Бешенный Франк продолжал казаться суровым; правда, тайком он пропустил в седую бороду одобрительную улыбку, - если бы кто-то не забыл про такую важную вещь, как защитный экран-невидимка.
- Согласись, капитан, - два сблизившихся человека посчитали вполне допустимым, что могут перейти на неформальное обращение, то есть на «Ты», - в противном случае, не стало бы так интересно? - Липкен хорошо узнал сурового, но и тщеславного человека; он не сомневался, что сейчас, при удачном событии, необузданного гнева от него не последует.
- Ну что же… как бы не высказался Джек-Умертвитель, - первый раз за все последние годы старик Уойн вспоминал прежнего друга не с яростной ненавистью, а с добрым, давно забытым, почтением (возможно, братской любовью?) - так или иначе, посмотрим.
