Остальные главы здесь
– Доброе утро! – поднял меня с постели журналист немного неожиданным звонком.
– Доброе! Что случилось, что Вы звоните в такую рань, ещё и в выходной? – топчась босыми ногами на холодном полу, протирала я ото сна заспанные глаза.
– Я узнал, что судья пару лет назад оформила благотворительный фонд, в который люди и по сей день вносят деньги на борьбу с раком кишечника, а именно им и страдает её дочь. Полученные средства она отдаёт в отделение больницы, которое специализируется на лечении этой онкологии и в которой, конечно же, лежит её ребёнок.
– И что же в этом незаконного?
– Абсолютно ничего! Только вот некоторые пожертвования особо крупного размера напоминают взятки, и есть там взнос от майора–юриста, совершённый как раз перед судом, на котором Вас признали виновной.
– Как Вы добрались до списка благотворителей?
– Я судебный журналист и у меня свои связи, только вот то, что добыто неофициально, невозможно использовать в суде.
– И как нам доказать, что этот взнос был взяткой?
– В письме ко мне Вы обмолвились словом о досье, в котором были копии дел, ведомых судьёй, вердикты по которым были весьма непрофессиональными, как и в случае Вашего вопроса.
– Да, это досье мне показал мой друг, служивший лейтенантом. Он считал, что в последний год работы судья принимала решения предвзято, исходя из денежного интереса.
– У Вас остались эти копии? Мы могли бы сравнить имена истцов и ответчиков из досье с благотворителями из фонда. Если совпадений будет несколько, у нас появятся первые ниточки, ведущие к доказательству взяток. На их основе можно будет начать официальное расследование.
– Копий у меня нет, но, думаю, что Вы могли бы достать их из судебного архива.
– Пытался, только дела нашей практичной судьи закрыты для глаз обычных граждан. Я, конечно, постараюсь воспользоваться связями, но было бы удобней, будь бумаги у Вас.
– Если получится их достать, я найду Вас по телефону.
– Хорошего утра! – дал он отбой.
Положив трубку телефона, я устало зевнула, прикрыв ладонью рот, и подумала, что было бы неплохо и доспать, как вдруг мой сон спугнул голос супруга за спиной:
– И кто же потревожил нас в столь ранний час?
– Мой журналист звонил и спрашивал о копиях судебных дел, что раздобыл твой лейтенант. Не подскажешь, как мне связаться с ним? – в наглую спросила я, надеясь, что муж не вспылит.
Он недовольно плюхнулся на стул в гостиной и подозвал меня сесть на его колени. Я знала, что меня ждёт выговор, но словно ребёнок перед строгим папой, исполнила его непререкаемую волю.
– Милая, ты девочка амбициозная и смелая, только незрелая и неопытная. Ты лезешь туда, где норовишь заполучить проблемы. Я устал повторять тебе, что все твои действия окажут и на меня влияние. Люди, которым ты хочешь мстить, сильнее и властнее тебя. Ты – муравей среди слонов, которые тебя раздавят.
– Тебе самому не обидно, что твою женщину упрятали в тюрьму? Разве не хочется им отомстить?
– Мне бы хотелось всех их уничтожить, но в итоге сотрут с лица земли меня. Я же, как взрослый мужчина, несу ответственность за нашу семью, и понимаю, что без меня затрут и тебя. Поднимем шум – лишимся центра кинологии, а вместе с ним и пропитания. Или ты думаешь, что люди, которых мы тронем, позволят мне вернуться в отделение борьбы с наркотиками?
– Из твоего окружения я хочу наказать только майора–юриста. Это она дала взятку судье, чтобы меня отправили в колонию.
– Она – звено стальной цепи, как и все мы, в политическом, военном и судебном деле. Вытащишь его – пойдёт цепная реакция, которая зацепит нас с тобой и якорем потянет вниз. Пойми, что власть – это не просто слово, а серия людей, стоящих друг за другом и готовых растерзать любого, кто покусится на их самодержавие. За майором тоже стоят знакомства и деньги. А что стоит за тобой, кроме меня? Кто поможет тебе, если снова оступишься, а меня не будет рядом?
– Да, ты так мне помог в прошлый раз! – не к месту съязвила я мужу, за искрой эмоций, не разобрав, что он был прав.
Рассерженный он резко встал, а я почти слетела с его колен.
– Что мне с тобой делать? Ты не слышишь предостережений и не пытаешься понять! – закричал он. – Развестись с тобой? Запереть? Выпороть?
– Попробуй ещё раз руку на меня поднять! – разозлилась и я.
– Я тебе вот что скажу: ты мне жена, а у нас в стране по–прежнему патриархат, и я заставлю тебя слушаться меня и позабыть о планах мести! Поняла? – рассвирепел он и ударил кулаком о стену позади меня.
Я зажалась в комок, а сердце дико заколотилось в груди. Зажмурившись, я чуть захныкала от страха.
– Ты живёшь в моём доме и носишь моё кольцо! У тебя нет никого, кроме мужа, который старше и умней на двадцать лет, с высоты которых видно, как ты сама себя подводишь к краю пропасти! Да ты мне в дочери годишься, и я не позволю тебе разрушить наши жизни! Это ясно? – продолжил он неистово кричать, а я лишь закивала, соглашаясь с ним. – Дай номер журналиста!
– Нет, прошу! – завопила я, не думая, но подсознательно пытаясь защитить задуманное дело.
– Сейчас же, я сказал! – затряс он меня за плечи.
– Нет! – попыталась я увернуться и сбежать из гостиной, но муж поймал меня за руку и швырнул на диван.
– Номер! Быстро!
– Я не знаю его номер, – сквозь слёзы прокричала я в ответ.
– Так, всё понятно! Встала! – поднял он меня, потянув за запястье. – Где твой дневник? Ты же там записываешь номера.
Я стала дёргаться, пытаясь высвободиться из его зажима, а ещё бить его свободной рукой и задыхаться от нахлынувшей истерики. Не обращая на это внимания, супруг протащил меня в спальню и, бросив на постель, стал копаться в сумке, что я всегда носила с собой. Я была напугана его агрессией, и не понимала, как себя вести. В тот момент я жутко сожалела, что не сдержалась и не подыграла мужу, когда он был ещё спокоен. Вытащив дневник, он с яростью листал страницы, пока не обнаружил, что искал. Гневным шагом он вышел обратно в гостиную, а я побежала за ним.
«Прошу тебя, не надо!», – дёргала я супруга за рукав пижамы, пока он пальцем вращал циферблат телефона, набирая номер журналиста.
«Здравия желаю! С Вами майор МВД говорит. Это ведь Вы звонили в мой дом по поводу судьи, ведшей дело моей супруги? Так вот, спасибо за службу, но Ваши услуги нам больше не понадобятся! Прошу забыть, как телефонный номер, так и мою жену. Я не люблю повторяться и, если Вы окажетесь человеком навязчивым и непонятливым, то следующая наша беседа произойдёт в допросной МВД. Надеюсь, мы друг друга поняли!», – дослушав покорный ответ журналиста, муж завершил разговор.
«И так будет с каждой твоей попыткой мести!», – ударил он меня дневником по плечу и бросил его на диван. Я бросилась за ценной мне вещью, и заткнулась в самый край дивана, поджав под себя ноги и обняв огромную подушку, точно спасательный круг во время бушующего шторма. Я рыдала в плотную ткань её наволочки и боялась пошевелиться. Шум и громкие звуки из спальни пугали меня всё сильней, ведь я не понимала, чего ожидать от разъярённого супруга.
«Сумела вывести меня из равновесия! Негодная девчонка! – узрела я его силуэт в прихожей и поняла, что он собрался уходить. – Я к ней по–хорошему, только добра она не понимает!», – ворчал он в полголоса, обуваясь. Я замерла, боясь разозлить его даже дыханием.
«Только попробуй мне выкинуть что–то, мелкая дрянь! А документы твои из сумки, я с собой заберу! На всякий случай!», – запер он дверь.
Не раз избитой и униженной начальником колонии, мне уже не должно было быть страшно, но страшно было. Перед мужем. Наверное, потому, что от близких людей мы ждём защиты и сочувствия, а не побоев и безудержного крика. Супруг не ударил меня, но очень напугал, и паника, затмившая рассудок, не позволяла принимать разумные решения. Первая мысль была – бежать. «Прочь от опасности!», – подсказывал инстинкт самосохранения.
Одевшись потеплей и наспех покидав в сумку какое–то барахло, я выскочила за дверь и бросилась вниз по лестнице, громко и сбивчиво дыша. Мне всё казалось, что он вернётся, и что увидит меня, идущей по улице, а потом… потом случится что–то плохое, что разум описать не мог, но чего боялась душа. По этой причине я быстро шагала по подворотням и внутренним дворам к другой, далёкой от дома, остановке.
Сев на автобус, я отправилась к Отвёртке, – единственной подруге и близкому человеку, не раз приютившему меня.
– Искра? – опешила она, открыв мне дверь, и отошла назад, как будто испугалась моего визита.
– Не обнимемся? – удивилась я реакции подруги.
– Да, конечно! Просто я на встречу спешу! – опасливо овила она руки вокруг моих плеч. – Ты что тут делаешь?
– Я вышла из тюрьмы, но с мужем сильно поругалась. Можно побуду у тебя, пока не пойму, что делать дальше? А ты иди на встречу, я подожду! Это собеседование или свидание? – обрадовалась я за подругу.
– Мужчина, который мне дорог, только его у меня забрать хотят. Я, ведь, послушалась твоего совета и нашла мужика, который вытянет меня из болота безденежья и криминала. Но не будем обо мне! Так ты с мужем поругалась? Из–за чего? – по–прежнему испуганно смотрели на меня её глаза.
– Из–за того, что хочу отомстить всем и каждому, кто упёк меня за решетку! А он трусит, боясь за свою карьеру и центр кинологии. Поэтому и запрещает мне воздать всем по заслугам! Наорал на меня с утра, да так, что до сих пор трясёт. Я домой возвращаться боюсь!
– А кому ты собралась мстить?
– Это длинная история, но ты же знаешь, что меня подставили, а в колонии мне стало ясно, что майор–юрист судью подкупила. И для начала я хочу отомстить двум этим змеям правосудия.
– А своему майору ты об этом рассказала?
– Ты знаешь, что супруга повысили? – удивлённо подняла я бровь.
– Об этом в газетах писали, – нервозно потёрла она лоб и посмотрела на наручные часы.
– Я ему пыталась всё это донести с первых дней в колонии, только он был занят своим центром, партнёрами, да любовницей, которую завел, и, не желая терять всё это, бросил меня в тюрьме с животом.
– Ты была беременна? Любовницей? И кто она?
– Да, видишь, сколько всего ты не знаешь! Я боролась за жизнь нашего сына, пока он кувыркался с какой–то шлюшкой. Кто она я не знаю, но мотивы понятны: заполучить себе офицера в спонсоры, пока его жёнушка на нарах. Подло, но все мы пытаемся выжить.
– Ей ты тоже отомстишь?
– Пока не думала об этом, но, наверное, если увижу, то волосы повыдёргиваю за то, что на мужа чужого позарилась, пока жена того в тюрьме была. Каким бы не был мой супруг, он только мой, и отдавать его я не собираюсь! – нахмурилась я от тяжёлых мыслей. – А мне можно пройти, или будем стоять на пороге?
– Послушай, мне очень неудобно, – заговорила Отвёртка шёпотом, – но я не могу тебя впустить. После того происшествия, родители мне запретили общаться с тобой.
– Ясно. Поэтому ты странная такая?
– Да… наверное. Ты прости, пожалуйста! Это я преступница, избежавшая тюрьмы, а не ты, но мой папа…
– Не нужно ничего объяснять! – прервала я подругу. – Зечкам нигде не рады. Увидимся! – сбежала я с лестницы, не обернувшись назад.
На первом этаже дома Отвёртки я села на ступеньки и, обняв руками колени, снова зарыдала.
– Она предала Вас? – спросил я загрустившую майора.
– Она, как и большинство людей, спасала свою шкуру и беспокоилась только о своих интересах. Знаешь, лейтенант, всем нам со школы известна поговорка о том, что друг познаётся в беде, но только единицам, действительно, оказавшимся в беде, понятен её истинный смысл. Когда попадаешь в настоящую неприятность, такую, которая переворачивает твой мир и задевает репутацию, рядом с тобой не остаётся никого, кроме тех, кто предан сердцем. Иронично, но в моём жизненном шторме таким человеком был только супруг, каким бы сложным и невыносимым он не был.
Поуспокоившись, я вышла из подъезда и, дойдя до телефонного аппарата, набрала номер журналиста, но не получив от него ответа, позвонила бывшей начальнице. Я отчаянно искала кого–то, женщину, которая бы приютила хоть на пару часов и пожалела меня. Вот я и рассказала кинологу о том, что было утром.
– Я просто говорила с журналистом, который помогает мне восстановить справедливость! Я же имею право на собственные дела и обсуждения! А муж за это набросился на меня!
– Милая, ты испугалась, что он тебя побьёт или недовольна тем, что он не на твоей стороне? – спросила она меня, выслушав всю историю вкратце.
– Я просто устала, понимаете? Мне тревожно и одиноко. Всё, что случилось со мной за последний год, не даёт спокойно спать по ночам. Я просто хочу, чтобы хоть кто–то понял меня или хотя бы выслушал. Мои нервы расшатаны до предела. Он же накричал на меня и был груб, а мне просто нужна хоть чья–то поддержка, а не крик, пугающий до глубины души.
– Ждать от него поддержки просто наивно. Я ещё в прошлый раз тебе сказала, что говорить о том, что собираешься всем мстить – неоправданно глупо. Своей воинственной позицией ты заставляешь мужа чувствовать опасность делу его жизни. Ты и его рассматриваешь, как врага, что спит в твоей постели. А раз он враг, то почему тебя так задевает его негодование?
– Я живу с ним, потому что больше некуда идти.
– Нет, ты живёшь с ним, потому что любишь, несмотря на сильную обиду, которую простила, только сознаться в этом не хочешь. Будь всё иначе – не нуждалась бы в его сочувствии, а испугавшись скандала – ушла бы хоть на улицу, только подальше от супруга. Ты же звонишь мне в поисках приюта во время ливня, но после дождливой погоды надеешься вернуться домой.
– Так Вы примете меня на хотя бы какое–то время?
– Не приму. Извини за отказ, но твоё сердце чернеет от планов мести, и эту черноту ты принесёшь с собой в мой дом. Месть захватывает не только тех, кто мстит, но и их окружение. Тебе необходимо успокоиться и дать возможность сердцу снова посветлеть.
– Я боюсь возвращаться домой сейчас, к сердитому супругу.
– Помнишь, что я говорила тебе в начале нашего знакомства? Твой муж – человек с доминантной натурой, к тому же намного старше тебя. Чтобы ужиться с ним, тебе нужно подняться в его глазах.
– Я помню Ваши советы о том, что я должна заставить его уважать себя, а для этого мне надо поднять свою самооценку. Так вот я прошла хорошую школу в тюрьме, и вернулась уверенной в себе и своих силах. Только для него я по–прежнему девчонка, которая не понимает, что творит.
– Девочка моя, ты выбрала путь мести, и, как я уже говорила, этот путь идёт в разрез с карьерной тропой, что протаптывает твой супруг. Подняться в его глазах ты сможешь только следуя его ожиданиям: учиться, работать в его центре. Ты можешь продолжать жаждать возмездия, но про себя, не говоря ему об этом, и этим его не зля.
– Но разве такая позиция не противоречит Вашей же психологии отношений? Вы же сами мне объясняли, что, двигаясь к целям супруга, а не своим, я вовлекаю себя в губительные односторонние отношения.
– Это так! Но ты сама выбираешь остаться с ним, а, значит, готова плясать под его дудку. Так пляши красиво, перед тем как сломаешь её! А если решишь уйти, тогда и сможешь исполнять приказы собственные.