Ванька, тяжело дыша, захлопнул дверь в квартиру и прислушался. За дверью было тихо и не слышно никакого шума – значит, за ним не побежали до самого дома, как в прошлый раз. Только мальчик перевёл дыхание и облегчённо вздохнул, как услышал с кухни громкий звон и стук, как будто на пол что-то тяжёлое упало. Быстро сняв кроссовки, он зашёл на кухню и без сил опустился на табурет. Окно было разбито точным броском довольно крупного камня, который лежал на полу чуть поодаль от кухонного стола. Значит, всё-таки до дома бежали, только в подъезд не стали заходить…
Ваня вздохнул и взялся за веник. Надо хорошенько собрать все мелкие осколки, чтобы не наколоться потом, мама ведь любит ходить по дому босиком. Мама… Она ведь только недели три назад вызывала мастера, который вставил разбитое стекло в зале. И вот, пожалуйста – опять… Снова придётся ей отпрашиваться с работы, ждать мастера – в конце октября это дело до выходных не отложишь, слишком холодно.
Ваня закончил уборку на кухне и подошёл к зеркалу в прихожей. В отражении на него смотрел чуть взъерошенный от усилий, немного растерянный, но очень симпатичный темнокожий одиннадцатилетний мальчишка. Волосы его были тёмными, жёсткими и завивались смешными колечками. Карие глаза, обрамлённые пышными чёрными ресницами на зависть любой девочке, смотрели серьёзно и строго. Мальчик в который раз внимательно разглядывал своё отражение и думал. Нет, он не злился на природу за свою экзотическую внешность. Просто не мог понять, почему некоторые люди могут быть настолько озлобленными, что оскорбляют и издеваются над человеком только за то, что он очень отличается от других.
-Ты чего тут стоишь, Вань? – мама, открыв ключом дверь, вошла в прихожую. Иван молча взял из её рук сумку и пакет с продуктами и пошёл в кухню. Мама, быстро разувшись, прошла следом и тут же застыла, глядя на разбитое стекло.
-Может, на ночь одеялом окно завесим? – хмуро предложил Ваня, - сегодня уже точно никто не придёт чинить, поздно.
У мамы чуть дрогнули уголки губ, но она, через пару секунд взяв себя в руки, грустно улыбнулась и, обняв сына, произнесла:
-Да, придётся сегодня одеялом утепляться… Вань, ты не расстраивайся. Это они не от большого ума. Придёт время и они поймут, что вели себя глупо и недостойно. А пока… Пока придётся стиснуть зубы и выдержать всё это с достоинством. Да, Иван Эсуола?
Мама потрепала Ваню по курчавой голове и, крепко поцеловав его в щёку, начала разбирать пакет с продуктами.
Ванька долго не мог уснуть. Он снова и снова прокручивал в голове этот день, а также вспоминал и другие мрачные и тяжёлые дни, которых в его жизни было уже достаточно, несмотря на совсем юный возраст. Сколько он себя помнил, на него всегда было направлено пристальное внимание. Только, если маленьким чёрненьким детсадовцем Иван вызывал умиление взрослых и неподдельный интерес сверстников, то, начав учиться в школе, он сполна ощутил неприятие и унизительное высмеивание своей непохожести на других.
Как сейчас он помнил все эти тычки в спину исподтишка, подножки, которые «случайно» ставили ребята в переполненном школьном коридоре, записки, написанные через трафарет, чтобы взрослые не могли узнать, чей почерк… «Мумба-юмба», «копчёный» - это были самые ласковые слова из тех записок, в которых Ване со злостью писали, что в их городе таким, как он, не место и предлагали убираться подальше.
Чем старше становился он и, соответственно, его сверстники, тем жёстче были издёвки. Нет, Ваню не избивали, но издевались от души, могли толкнуть, пихнуть. Мальчик с содроганием вспоминает один промозглый осенний день. Ему было 9 лет, он шёл домой с продлёнки, мама должна была уже скоро прийти с работы. Пустынный двор, до дома буквально пять минут ходьбы. Ваня замёрз от порывистого ветра и хотел ускориться, но тут возникла толпа, словно ниоткуда. Человек 6-7, кто-то постарше, кто-то помладше. Одних он по школе знал, другие незнакомые. В их глазах читалось презрение и злоба.
-Куда летишь, Мумба-юмба? Стой!
Иван, растерянно оглядывая недружелюбно настроенных ребят, немного попятился и остановился, чуть не упав – за спиной была вырытая коммунальщиками не слишком глубокая, но очень длинная траншея. Начинал накрапывать мелкий дождик, земля стала скользкой и противной.
-Чего молчишь, баклажан? Отвечать надо, когда тебя спрашивают! – процедил самый взрослый по виду из компании и, не дождавшись ответа, толкнул Ивана. Мальчик не удержался и, резко взмахнув руками, упал в яму. Послышался взрыв смеха. Ваня, пытаясь подняться, перепачкал школьные брюки, куртку, рюкзак. Руки его были все в противной склизкой грязи, похожей на глину.
-Посмотрите на эту обезьяну! На нём даже грязи почти не видно, можно не мыться! Мумба-юмба, а ты моешься вообще? Или и так сойдёт? – продолжал потешаться «старший» под всеобщее веселье.
-Это что вы там делаете, ироды? А ну, разошлись живо! – послышался издалека визгливый женский голос. Компания бросилась врассыпную, через несколько секунд никого из них уже не было видно. К яме приближалась полноватая женщина в коричневом пальто.
-Ну смотри что сделали, паразиты! Давай руку, давай! – женщина протянула Ване руку, помогая подняться, - ты ушибся? Больно?
-Да нет, - ответил Иван, - испачкался только. Спасибо…
-Далеко ты живёшь? Пойдём, домой тебя отведу.
-Да не надо, я сам…
-Пойдём-пойдём! Мало ли, караулят тебя где-нибудь!
Женщина проводила Ваню до подъезда, два раза переспросила, дома ли родители и ушла, громко причитая «Ах ты, бедненький! Досталось же тебе от жизни!»
Иван себя бедненьким не чувствовал. Он был зол на ребят, которые столкнули его в яму. А ещё очень жалко маму, которая наверняка сильно расстроится.
Мама вошла в квартиру буквально через пару минут после сына. Только взглянув на него, она сразу поняла, что произошло. Ваня никогда больше, ни раньше, ни позже, не слышал таких слов от мамы в адрес обидчиков. Она всегда старалась высказываться интеллигентно, убеждая сына в том, что это просто очень глупые и недалёкие люди. Но тут мама не сдерживалась.
- Подонки! Выродки! – со злостью выкрикивала она, пытаясь отстирать школьную форму от налипшей грязи, - чтоб вам пусто было!
Ваня сидел рядом, громко сопя и оттирая испачканный рюкзак. Он видел, как сильно переживает мама и ему было её очень жалко.
…Иван повернулся на другой бок и прикрыл глаза. Сон всё не шёл, а грустные мысли роились в голове, как пчёлы в улье. Он вспоминал, как обидно ему было каждый день слышать в свой адрес обзывательства и оскорбления. А сколько раз ему портили вещи и одежду, рвали куртки, отбирали мешок со сменкой, чтобы поиграть им в футбол, топили в огромной луже рюкзак, что потом приходилось сушить учебники и тетради и краснеть перед библиотекарем за состояние школьных книг! Несколько раз разрисовывали дверь в квартиру похабными надписями, которые потом приходилось очень долго оттирать. Мама, конечно, пыталась защитить сына, ходила в школу, учителя делали внушение особо отличившимся. Но от этого они становились ещё злее и изощрённее в своих выходках, плюс начали обзывать Ваню ябедой и маменькиным сынком. Мальчик после этого попросил маму больше не ходить в школу и сказал, что разбираться будет сам.
Мама никогда много не рассказывала про отца. Да, у них была одна фотография, с которой на Ивана смотрел такими же, как и у него, угольно-чёрными глазами темнокожий кудрявый мужчина. Мама говорила, что зовут отца Амади Эсуола, что он очень хороший и благородный человек. Что ему хотелось назвать сына африканским именем Джаджа, что означает «божий дар», но мама воспротивилась и посчитала, что честно будет дать мальчику лишь фамилию отца, а имя придумать самой. Вот так и появился на свет Иван Амадиевич Эсуола.
Ваня отца не помнил. Несколько раз он спрашивал маму, где же сейчас его папа. Мама отвечала, что он уже давно уехал к себе домой, в Африку, когда Иван был ещё совсем маленьким. Других подробностей она не сообщала, а мальчик каким-то шестым чувством понимал, что ей об этом говорить трудно и больше ничего не выспрашивал, хотя очень хотелось. Чтобы заполнить в себе эту пустоту, Ванька фантазировал. Он лежал в своей кровати и перед сном выдумывал, что его папа – это африканский король, поэтому он и не мог остаться здесь. Как же его племя будет справляться без своего повелителя? Мальчик представлял того самого молодого темнокожего красавца со старого фото, в пёстрых африканских одеждах, с короной на голове и в окружении верных подданных. Фантазии школьника были настолько реальными, что он и сам поверил в то, что где-то в далёкой жаркой Африке живёт его отец, который правит многочисленным племенем. Однажды он даже поделился этими мыслями с ребятами в школе. Стоит ли говорить, что это стало очередным поводом для насмешек и издёвок. Именно тогда к Ване и прилипло это прозвище – Мумба-юмба…
-Ванюш, ты тут? – мама, тихонько постучавшись, приоткрыла дверь в комнату сына.
Иван сидел за письменным столом, на котором были разложены учебники и тетради. Была весна, он усиленно готовился к выпускным экзаменам.
-Привет, мам! – оглянулся юноша, - ты чего так поздно опять?
-Вань, ну как обычно. Работы невпроворот. Слушай, ты не против, если пельмени сегодня на ужин будут? Я так устала и чувствую себя неважно… Пойду, полежу.
-Да конечно, мам. Иди, отдыхай, - парень со вздохом проводил взглядом уходящую маму и задумался.
За последние несколько лет его жизнь очень поменялась. Когда он учился в седьмом классе, маме предложили новую работу, в центре города, довольно далеко от окраины, где они жили раньше. Они переехали своей квартиры в новое съёмное жильё, а мамину старенькую «двушку» стали сдавать. Ване, конечно, пришлось переходить в другую школу. Ничего хорошего от новой школы он не ожидал и с трепетом думал о первом учебном дне на новом месте. На удивление, приняли его в классе дружелюбно. В седьмом «б», помимо прочих, учились две близняшки-китаянки и трое ребят ярко выраженной восточной внешности, поэтому Иван Эсуола сильно никого не удивил своей экзотичностью и как-то сразу влился в коллектив. Конечно, были редкие шуточки в его адрес со стороны некоторых ребят из других классов, но это было такой мелочью по сравнению с тем, что он переживал раньше…
В общем, жизнь постепенно налаживалась. Ваня превратился в самого настоящего красавца, нашёл хороших друзей, с которыми проводил много времени, ходил в кино, занимался в баскетбольной секции и всерьёз увлёкся программированием. Только вот мама начала всё чаще уставать на работе и вообще чувствовала себя не слишком хорошо.
-Мам, я там пельмени собрался варить. Ты будешь? – спросил Иван, заходя в зал, где мама лежала, отвернувшись лицом к стене. Медленно, делая над собой невероятное усилие, женщина развернулась и, слабо улыбнувшись, посмотрела на сына.
-Нет, Ванюш, не хочу. Я посплю лучше, ладно?
-Мам, ты такая бледная… Тебе плохо?
-Да, голова что-то очень сильно кружится и сил нет совсем.
-Давай «скорую» вызовем, мам?
-Нет, сынок, не надо. Я просто посплю и всё пройдёт.
-Так, давай-ка ты завтра на работу не пойдёшь, а пойдёшь в больницу. Что-то часто у тебя это в последнее время.
-Вань, да мне просто поспать надо и всё… Сейчас никак нельзя болеть, там аврал просто.
-Никуда твой аврал не денется, мама! – твёрдо произнёс Иван, - завтра надо идти в больницу!
Мама, с трудом заставив себя ещё раз улыбнуться, тихо прошептала:
-Хорошо, сынок, как скажешь…
Наталья шла по залитым весенним солнышком улицам и пыталась собраться с мыслями. Тёплый лёгкий ветерок слегка растрепал её распущенные волосы и ласковой волной как будто гладил по щекам. Женщина медленно шагала в сторону дома. Самочувствие было не очень, и можно было бы сесть в автобус, чтобы проехать эти три остановки от поликлиники до дома, но Наталья всё же решила прогуляться и немного проветрить голову.
Дела у неё со здоровьем обстояли неважно. Серьёзная болезнь, предстоящая сложная операция и никаких вменяемых прогнозов от врачей. За себя она не сильно боялась. Но при мысли о сыне сжималось сердце. Ванька вырос самостоятельным, серьёзным, перспективным парнем. Но ведь ему только-только исполнилось восемнадцать! Впереди экзамены, поступление в институт, шаг во взрослую жизнь. Такие важные события в жизни, и как же нужно, чтобы рядом был близкий, родной, надёжный человек!.. Что будет дальше, как пройдёт её лечение, женщина не знала. Уверена она была только в одном – пришло самое время рассказать своему мальчику об отце. Рассказать, ничего не скрывая, не утаивая, всё как есть. Он должен узнать всё о папе и о своём появлении на свет. Пока ещё не поздно…
-Мамуль, ну ты как? – взволнованный Ванька выскочил в прихожую, вопросительно глядя на мать, - ты плакала? Что случилось?
Наталья молча сняла туфли, прошла в гостиную и села на диван. Ваня сел рядом.
-Мам, ну не молчи, пожалуйста! Уже что-нибудь ясно? Что врач сказал?
-Ванечка, всё не очень хорошо… Но я тебе чуть позже об этом расскажу. Я с тобой про другое хотела поговорить.
-Про что, мам?
-Ты меня в детстве спрашивал про своего отца, помнишь?
-Ну конечно, помню. И фотографию помню, как сейчас. Ты говорила, что он очень хороший человек.
-Да… Но тебе же было интересно узнать о нём побольше, правда? Я хочу тебе о нём подробно рассказать. Уже время пришло, Ванюш. Вдруг, не успею?.. Неизвестно, сколько проживу ещё.
-Мам, ну что ты говоришь такое?! – испуганно воскликнул Иван.
-Не перебивай, Вань. Это важно. Без родителей плохо, я это по себе знаю. Так может, когда меня не станет, ты всё же с ним увидишься. Родная кровь, как-никак.
Мама тяжело вздохнула и продолжила:
-Моих родителей не стало, когда мне было четырнадцать. Жили мы в деревне. Меня тётка забрала к себе, но не слишком сильно я ей была нужна. Когда я после школы в город подалась поступать и общежитие получила, думаю, она вздохнула с облегчением. Училась я в техникуме. И на втором курсе познакомилась с Амади. Он в Ярославль приехал в медицинском институте учиться. Как я его, такого яркого и необычного, раньше не замечала, не знаю… Он уже на четвёртый курс перешёл к тому времени. Такой он умный и талантливый был, Ванечка, ты просто не представляешь! Я его всё время спрашивала, почему он в Москве не учится. А он говорил, что там конкурс больше и переживал, что не поступит. Но он бы хоть куда поступил, я уверена. А Амади всё шутил, что это он знал, что в Ярославле его судьба ждёт, поэтому и приехал сюда. Влюбилась я очень сильно! И он любил меня, я это точно знаю. Мы встречались долго, он очень красиво ухаживал, заботливый был такой, внимательный. А когда он уже интернатуру заканчивал, я забеременела. Я к этому времени уже диплом получила, работала. Амади очень радовался, особенно когда узнал, что сын будет. Но проблема, Ванюша, была в том, что он собирался после учёбы обратно в Африку, в Анголу. Да, я это знала. Но, когда забеременела, то подумала, что он своё решение изменит, что мы останемся здесь и будем растить тебя вместе, настоящей семьёй… Но он был непреклонен. Он вырос в небольшом городке Муньянго, он почти с самого детства мечтал, что выучится на врача и приедет обратно в родной город спасать жизни. Ведь знал, как обстоят дела с медициной в его родных местах. Там городок-то маленький совсем, у нас в деревне больше народу живёт… В общем, Ванюша, мы с Амади расписались в апреле, а в мае ты у нас родился. И муж стал звать меня всё настойчивее с собой в Анголу. А я… Понимаешь, я могла бы уехать. Что меня держало? Ни родителей, ни братьев, ни сестёр. Но я испугалась. Я привыкла быть самостоятельной, не зависеть ни от кого. Жизнь в деревне научила. А в Африке я бы полностью зависела от мужа. И я не смогла. Он улетел, но надежды долго не терял забрать нас с тобой. Развели нас только когда тебе исполнилось четыре годика. Папа твой всё это время не забывал тебя. И деньги высылал постоянно. Я всё на книжке сохранила, Ванечка, всё до копейки. Как знала… Там сумма приличная скопилась. Если со мной что-то случится, тебе подспорье будет хорошее…
Иван уснул в эту ночь очень поздно. Он долго держал в руках старенькую, потемневшую от времени фотографию, с которой на него смотрел молодой, умный, порядочный, горячо влюблённый в маму отец, и не мог сдержать слёз.
Самолёт Москва-Луанда стремительно набирал высоту. Двадцатилетний Иван Эсуола, только закончивший второй курс университета, сидел рядом с иллюминатором и разглядывал проплывающие мимо облака. Времени в пути предстояло провести много, да и было о чём подумать. Три месяца назад парень похоронил маму. Она ушла тихо, спокойно и, как показалось Ване, умиротворённо. В последние месяцы её жизни ему удалось связаться с отцом, и мама знала, что сын налаживает общение с Амади. От этого Наталье было светло и спокойно на душе – она чувствовала свой скорый уход и была рада, что у Вани есть родной и близкий человек.
Ваня вспоминал их с отцом первое общение по видеосвязи. Была какая-то неловкость – ещё бы, впервые за столько лет общаться с родным папой! Но в то же время охватывало какое-то тёплое чувство – ведь, смотря на экран ноутбука, Иван как будто видел себя в зеркале, только лет через двадцать… Скованность довольно быстро сменилась лёгким и непринуждённым общением. Парень рассказывал отцу, как в далёком детстве представлял его африканским королём. Папа шутил: «Надеюсь, Ваня, ты не разочарован тем, что я всего лишь обычный доктор? До короля мне далеко!»
Встреча в аэропорту была тёплой и такой весёлой! Вместе с отцом Ивана приехали встречать многочисленные родственники. Обнимаясь со всеми по очереди, парень понял, что у него просто идёт кругом голова от количества угольно-чёрных глаз, как похожих на его глаза. Все радовались, смеялись, веселились, кричали «Ваня, Ваня!» и даже пели песни.
Вечер прошёл замечательно! Обалдев от тёплого приёма, множества новых родственников и разницы во времени, Иван уснул мертвецким сном и проспал почти целые сутки. На следующий день, за большим деревянным столом, за чашкой умопомрачительно ароматного африканского чая, Амади тихо спросил, окидывая взглядом небольшую кухонку:
-Ну как тебе, сынок, жизнь африканского короля? Наверное, ты это всё по-другому представлял?
-Знаешь, пап, - задумчиво ответил Ваня, - когда мы вчера шли по городу, я видел, как с тобой здороваются люди, как они кланяются тебе, с каким почтением разговаривают. Ведь ты спасаешь их жизни. Я вижу всю твою семью, как они уважают тебя и восхищаются тобой. Мне кажется, я совсем не ошибся, когда представлял тебя королём. Ты для них для всех и есть самый настоящий король! А теперь и для меня тоже…
Автор: Квакина Галина