Глава третья.
Странный старец.
Наступило лето 1968 года. Я окончил первый класс на все пятёрки и теперь, летом, вполне заслуженно отдыхал. Как правило, день начинался так. Подъём в 7 часов утра и – к морю, на рыбалку. Вернее, не совсем на рыбалку, я шёл ловить крабов. Балаклавская бухта начиналась сразу за проходной завода «Металлист», это сейчас там забор трёхметровый… Идёшь себе вдоль воды, глядишь в море и видишь, как «травяхи» по дну ползают. Брали не всех подряд, а покрупнее выбирали. Увидишь скинешь рубаху, и в море! Вытащил его, посмотрел, не самка ли часом попалась и, уже тогда - в авоську. (Авоська – это такая сетка, в которой раньше носили продукты из магазина. Классная вещь, между прочем. Всё видно, кто что несёт. Ну, а если там крабы… Ну, вы меня понимаете. Предмет особой гордости для любого советского пацана). Вот так пройдёшь разок до утёса и обратно - штук пятнадцать-двадцать есть. Моя мама очень любила крабов, вот я и старался.
А во дворе у меня было двое закадычных друзей: Юра Плотников и Игорь Васенко. Причём я был самым старшим из нашей троицы. Это сейчас нас судьба разбросала: Юрец – где-то в таёжном городе, а Игорёха - в Краснодарском крае, а тогда нас, как говорится – водой не разлить было. Речь в этой главе пойдёт о штольне. Но не о той, которая находится на Западном берегу Балаклавской бухты. Была еще одна общедоступная штольня в нашем черноморском городке. (Вход и выход давно засыпаны, и современная молодёжь вряд ли догадывается о её существовании). Находилась она (или точнее находится) по улице Крестовского. Вход был почти напротив сегодняшнего «Детского мира», а выход сразу за поворотом. (Балаклавцы, надеюсь, понимают, о каком повороте идёт речь… Том, что находится перед «Пожарной частью №-4 по охране Балаклавского района.) Штольня вырублена в скале и имеет протяжённость около одного километра (возможно, короче), так, во всяком случае, осталось в моей памяти. По форме она напоминает хорду. Для каких целей и кто прорубил её в скальном грунте – мне неизвестно.
Так вот. Как-то мы втроём практически в конце лета оказались у входа в эту штольню. Раньше мы там уже бывали. Конечно, с фонариком. Фонарик был только у Юры. Его папа работал машинистом тепловоза и ему он был положен по штату. Вот, Юрка иногда и брал. Попользоваться. И тут кто-то из нашей троицы предложил сыграть на «слабо». Суть заключалась в том, чтобы один из нас, в одиночку, прошёл всю штольню без света! А надо сказать, что крыс там водилось – просто не меряно. Да огромные, наглые такие. Кусать, вроде бы, никого не кусали, но под ногами бегали, не обращая на нас ни на кого внимания. В общем, кинули жребий - идти выпало мне. А куда денешься? Пацаны еще подумают, что струсил! Честно признаться, я действительно «труханул», но виду не подал. А через три месяца мне должно было исполниться аж девять лет, так что марку надо было держать. И я пошёл. Сначала было идти очень легко и даже совсем не страшно. Сзади пробивался свет, так что всё было видно. Крыс пока не наблюдалось. Метров через двести тусклый свет сзади совсем исчез и, для того, чтобы приобрести некую уверенность, я вытянул вверх и в сторону правую руку, нащупал стену и пошёл мелкими шажками. Стена оказалась липкой и влажной. Под ногами был почти ровный пол. (Это на входе и выходе валялись камни, всякий бытовой мусор, а в самой штольне – порядок). По моим подсчётам я прошёл уже половину пути, сейчас должно было начаться закругление, и тут… Я полетел наземь. Банально споткнулся обо что-то и грохнулся, больно ударившись при этом ногой. Хорошо – голову вжал в плечи. Это сработал инстинкт самосохранения. Буквально несколько сантиметров до стенки не хватило. Поднялся на четвереньки. Нога в голеностопе ноет, коленка липкая от крови… В общем – сплошные неприятности. Обо что же я зацепился? Нащупал в темноте, как мне показалось, большущий газовый баллон и опустился на него. Переждать, пока боль в ноге поутихнет. Ещё подумал: «И кому это в голову взбрело сюда баллон газовый затащить? Вообще люди рехнулись…». Начинаю оглядываться. Ничего не видно, хоть глаз выколи. Слышу, вроде бы крыса пробежала. Вскочил, но сразу же приземлился обратно. Сильно болела нога. Я её подвернул. Так просидел ещё несколько минут. И вдруг прямо в стене, напротив, я увидел сначала лёгкое свечение. Да, именно в стене. Деваться мне было некуда. Сидел и смотрел. Вот свечение стало ярче и я разобрал какое-то движение. Да действительно, ко мне кто-то шёл, прямо через стену. Через какое-то время в штольне стало светло, как днём. Но свет был ограниченным. Я это помню очень отчётливо. Освещалось метров пять – шесть, а дальше – черная стена. А тот, кто шёл ко мне через стену – оказался очень милым, улыбчивым старичком. Ростом он был не больше моего, где-то метр, ну может быть, метр двадцать с натяжкой. На нём были светло-серые (как мне запомнилось) одежды. Нет, не брюки и рубашка, а какой-то балахон с капюшоном. Ещё в руках у него была обычная палка, на которую он опирался при ходьбе. Он постоял немножко, а потом говорит. «Ну вот, боль уже утихла…» ( И действительно. Только что нога так сильно ныла, что не мог пошевелить пальцами, а тут чувствую – боль прошла вовсе.) «… так что вставай. Потихонечку». Я поднялся. Старичок вытянул руку с палкой, указывая мне на что-то. Глянул вниз. То, на чём я только что сидел и обо что споткнулся, оказалось огромной авиационной бомбой. Это потом, когда я подрос – определил по картинкам. Старик сказал: «Ну, ступай, малец, а я тебе посвечу». Сказав на прощание «Спасибо, дедушка», я пошел бодрой походкой. Было светло. Свет как бы летел повыше меня, освещая мне дорогу. А старичок остался стоять на месте. Я несколько раз оглядывался, махал ему рукой, но пройдя метров пятнадцать, уже не мог различить его в темноте, но, почему-то знал; он – меня видит. Так, без проблем, я дошёл до выхода из штольни. Свет сам собой погас, как только развиднелось. Причём не резко, как выключателем, а очень плавно, по мере приближения к выходу. Тогда (для молодёжи) не было сенсорных ламп, и мы не могли даже предположить, до чего изменят привычный наш мир современные технологии.
Я вышел из штольни. Гордый. Смог. Прошёл. Друзьям решил ничего не рассказывать, всё равно не поверят. Через минуту нарисовался испуганный Игорёк. Оказывается, меня не было более часа, и он бегал то ко входу, то к выходу из штольни. А Юра уже умчался домой за фонарём. Ну и наслушался я от друзей. Даже грозились перестать со мной водиться. Но в действительности – наша дружба стала от этого только крепче.
Да. Вот ещё что. Когда я в тот день вернулся домой, то машинально придумал историю, как мы с пацанами играли в казака-разбойника, как я случайно упал, и поэтому коленка у меня в таком печальном виде. Как оказалось – зря. Коленка была, как новенькая. Но ведь я нащупал тогда в темноте кровь на ней и серьёзную ссадину. Кровь на руке от прикосновения к ранке осталась, а самой раны – нет.
А что же штольня? А вход и выход в штольню вскоре засыпали. Засыпали и всё тут…
Продолжение следует... (в будние, рабочие дни).