Откровение любви и пути судьбы
Суета, громкие разговоры, грохот. Отъезд озадачил слуг, и они собирали всё, что может пригодиться, починяясь громогласным приказам хозяйки замка. Мария брела по коридору, вспоминая бешеный взгляд Кента при разговоре, который проходил по его же плану. В своей комнате она ещё раз проанализировала – слова жесты и пришла к печальному выводу, что графина неправа, они не смогут быть партнёрами. Подошла к двери дёрнула и изумилась, дверь была закрыта. Неужели она в ловушке? Она стучала и кричала где-то минут двадцать, пока комнату не открыли.
– Что случилось? – на неё тяжело взглянул Кент.
Кутаясь в накидку с кровати, девушка прошептала:
– Кто-то меня запер.
– Тётка передала тебе меха. Одевайся, поедешь со мной, – он не поверил ей, тем более что она опять не попросила его помочь.
Машка подождала, когда он уйдёт, натянула куртку поверх платья, взяла мех и туфли в руки, босиком побежала за ним. Когда она обнаружила, что в экипаже только братья Кента, то чуть не побежала обратно. Карл, увидев её странный наряд, хохотнул:
– Ты нас там опозоришь, коллега!
Гизан ехала в уголке экипажа, старясь ни к кому не прикасаться, потом не выдержала:
– Все уехали?
– Все. Теперь главное… Идея тёти – идиотизм! Я надеюсь, ты понимаешь, но всё-таки, постарайся произвести хорошее впечатление на графина. Он чудесный старик. Кстати, у него хорошая библиотека. Работай! – жёстко проговорил Кент и посмотрел на её босые ноги. – Ты что вытворяешь? Это не Диграс, здесь ходят обутыми!
– Не волнуйся, я обуюсь, – проговорила она, но наклониться в платье при них, она просто не могла – боялась, что выпадет из него.
Тогда Карл, который что-то понял, сунул туфли Кенту:
– Помоги ей!
– А что сама, инвалид, что ли? – сердито проворчал Кент помимо воли лаская изысканные щиколотки.
– Да знаешь, юбку боюсь помять. Ведь она у меня последняя, – соврала Гизан и подумала, что ей на его слова наплевать, как и на планы графины.
Экипаж остановился.
– Ты что, так в куртке и пойдёшь? – недоуменно скривил губы Кент.
– Это не твоя забота! Ты мне помоги выйти, а то я в этих туфлях навернусь.
– Обойдёшься! – бросил он через плечо.
Кент и братья выскользнули и, не желая ждать, пошли вперёд. В ярко-освещённом огромном зале они закружились в вихре приглашённых дам. Машка дождалась, когда все ушли, просчитала до десяти и выскользнула из экипажа. Она была рада, что так получилось. Сбросив куртку, как змеиную кожу, накинула на плечи серебристый мех, оглядела себя в зеркале и надменно усмехнулась.
– Я вас сделаю всех! – подождала и, когда затихла музыка, и все стали расходится к столам, плавно скользнула в открытую дверь.
В зале сразу стихли разговоры. Кент, который весело что-то обсуждал с тремя девушками, повернулся и заскрипел зубами от негодования и восхищения. Подошедшие к нему братья с сочувствием на него посмотрели. Кент вспомнил, как они бросили её в экипаже, и покраснел.
Приглашённые в дом графина с любопытством рассматривали новую гостью. Редкой красоты жгучая брюнетка в платье, в тон её невероятным глазам, которое обнажало её фигуру до предела, с лёгким серебристым мехом на плечах, который ещё сильнее подчеркнул атлас кожи нежных плеч, аккуратно переступая серебристыми туфельками, скользила к хозяину дома, не обращая внимания на Кента и братьев. Машка подплыла к старику, и графина радостно представила её:
– Знакомься, дорогой друг! Это моя гостья, баронесса Шверт. Куда катится мир?! Баронесса, красотка, а сыщик! Эмансипация погубит всё.
– Девочка! Неужели Вы не нашли ничего лучшего, чем раскрывать чьи-то преступления? – охнул седой графин.
Красавица кротко опустила глаза.
– Охота пуще неволи, графин. Говорят, Вы любите книги?
– Хотите, я вам покажу библиотеку? – графин взял её за руки.
– Очень! Но я очень… Очень хочу потанцевать сначала.
– Тогда детка, это с молодыми.
– Уж тур вальса Вы не откажите страстной любительнице книг, – проворковала Гизан.
Кент, не понимая, что делает, подошёл к ним. Зазвучал вальс. Гизан посмотрела на него и отстранено улыбнулась. Кент уже придумал, как он ей откажет, и как она взбесится. Он представил свирепый блеск её глаз, сердце пропустило удар. Увы! Все его планы были разрушены. Машка небрежно бросила ему на руки мех и поплыла в вальсе с седым графином, который в изумлении держал красавицу за обнажённую спину и вспоминал молодость.
– Ну, ты подумай! – ахнул Кент.
– Садись рядом, балбес. Проворонил! – тётка хмыкнула.
Кент зашипел. Он уже ничего не понимал. Эта женщина принадлежала ему и не принадлежала. Каждый раз, когда он обижал её, то сам мучился от боли. Она же, как феникс, после каждого пожара, который он ей устраивал, возрождалась и становилась всё более недоступной и желанной. Потоптавшись, Кент обессиленно плюхнулся на кресло рядом с тёткой, и прохрипел:
– Она должна быть моей! Почему не хочет?
– Наверное, боится боли, – пожала плечами графина.
– Это мне больно, когда ей плохо! – возразил тот и покраснел от воспоминаний.
Как измучившись от тоски и предчувствия, загнал лошадей, чтобы встретится с ней. Что пережил, когда увидел её без сознания на пороге конюшни с вилами в руках. Он сам сторожил её покой, пока не привезли из Диграса Лори. Как ласкал её тело…
– Знаешь, тётя, это она освободила меня.
– Ну, я бы на твоём месте не простила это женщине. Особенно такой! Она, наверное, от тебя чего-нибудь требует? Титула, денег? Ну, не тяни, дорогой! Что она потребовала?
– В том то и дело, что ничего.
– Странная женщина, что ей тогда надо? – лукаво усмехнулась графина.
Кент прошипел, злобно скалясь:
– Ничего! Понимаешь? Ничего!
Кент решился поговорить с Гизан. Он жаждал ей всё сказать, и с ужасом вспомнил, как сам когда-то говорил про феникса, горящего в огне любви. Прозрение придавило его, как грозовое небо. Он, волнуясь, ждал, но Машка, протанцевав вальс, не собиралась возвращаться.
Она ушла с графином в библиотеку. Там, перебирая древние книги, она нашла очень старую «Историю края», и села поудобнее в кресло. Слава Богу, никого не было, и она задрала уставшие ноги на стол. Тяжёлый фолиант лежал на ногах, а она читала и ужасалась, потому что поняла причину ненависти Кента.
Оказалось, что не только в мире черных охотниц, но во многих других мирах был матриархат. Не все, но некоторые миры развивались искажённо и подчинялись жёсткой власти женщин, которые опутывали долгами семьи, в которых чаще всего рождались керны, желая, чтобы только в их роду были обладатели силы. Прочла много и про чёрных охотниц. Их набирали из самых красивых женщин, часто пограничных миров и превращали в бездушных чудовищ. Жестокость их была беспредельна.
Гизан дошла до главы о невероятных событиях, успела прочесть первую страницу, когда дверь хлопнула. Она подняла глаза. На неё смотрел рон Рен. У него тряслись руки, он, шатаясь, шёл к ней.
– Больше не могу ждать! Ты моя! – прохрипел тот.
Гремела музыка, и Мария поняла, кричи – не кричи, никто не услышит. Не понимая, как ей это удалось, она перепрыгнула огромный стол и рявкнула:
– Ты что, урод, спятил?!
Рон белее мела шептал.
– Нам никто не помешает! Все там танцуют. Ты моя!
Гизан оглянулась на выход. Слишком далеко, и Рон перехватит её. Драться не хотелось, да и не ко времени это было.
– Тебе придётся смириться с моим решением, – хрипел невменяемый заказчик.
– Охолонись, гад! Нет ни одного мужчины, который заставил бы меня силой подчиниться! – она поудобнее перехватила фолиант, решив превратить его в оружие. Это книгой можно было привести в чувство не убивая.
Дверь открылась, и на пороге материализовался Кент.
– Не помешал?
– Помешал! – прохрипел рон.
– А не по соплям добыча! – прорычал Кент и вышвырнул рона из библиотеки.
– Вовремя ты! А то трудно было рассчитать. Могла и убить. Книга жутко тяжёлая, – и она устало опустила фолиант.
Кент, который слышал, что рявкнула Гизан рону, решился на крайность, чтобы объясниться. Посмотрел на неё и приказал:
– Подойди! Я посмотрю, можно ли мне теперь с тобой танцевать?
Кровь бросилась в голову Гизан, это было последней каплей.
– Всё! Не могу больше! Ненавижу тебя, урод!! Ненавижу, как ты дышишь, говоришь, руки, волосы, губы! Ненавижу! – Кент смотрел на неё и видел себя. Машку от ярости трясло. – Не доводи до греха! Я ведь убью тебя.
Он скользнул к дверям библиотеки, увидел старинную алебарду, висевшую среди прочего оружия на стене, и использовал её, как засов.
Кент шёл к Гизан, а та пятилась и шептала:
– Арней! Больше не могу! Ненавижу его! Ненавижу его всего, даже стук его сердца ненавижу!
Взяв из рук взбешённой красавицы фолиант, Кент посмотрел, что она читала, и спокойно спросил:
– А что же ты дальше не прочитала? Нам же необходимо понять эту странную историю. Что же ты, партнер?
Что угодно она ожидала, но не этого. Нервный взрыв испепелил её. Машка похлопала ресницами и, потеряв сознание, упала ему на руки. Одним движением Кент содрал с неё платье и остальное и заставил очнуться своими поцелуями. Он не знал, как ей сказать о своей любви, о желании быть рядом с ней. Как? И тогда решил использовать, что она сказала, как дорожку, пусть запутанную, но дорожку к её сердцу.
– Расскажи, что ты ненавидишь сильнее всего? – шепнул он.
Машка ошеломлённо всхлипнула, не понимая спит ли она или это явь.
– Ненавижу лежать на твоей руке и проклинать рассвет за то, что он наступил. Ненавижу одежду.
– А одежду за что? – опешил Кент.
– Она всё время на тебе, и её ты трогаешь, – она взвыла, захлебнувшись слезами. – Её, а не меня!
Кент счастливо улыбнулся.
– О! Я тогда тоже ненавижу твою одежду! Я хочу, чтобы ты была моей, чтобы никто не смел даже думать о тебе! Ненавижу, за то, что ты скрыла, что беременна! Ненавижу за то, что сам скрыл от тебя твою беременность! Ненавижу за то, что придумал, идиот, невесту! Ненавижу за то, что ты поверила в это! – горячо говорил он и целовал её, потом легко затащил на стол.
Когда Машка пришла в себя, то с восхищением прошептала:
– Как ты меня вырубаешь! Всё-таки жалко, что я половину воспринимаю, как сон.
– Хорошо, я согласен! Буду повторять дважды, – усмехнулся Кент, такого комплимента ему никто и никогда не говорил.
– Опять уходить! Ненавижу! – выдохнула его избранница.
Кент ласкал свою тигрицу, а та осматривала себя, он хмыкнул:
– Нет, до графских развалин не дошло. Я берегу женщину, которая носит моего ребёнка, – он не выдержал и зарычал, душа её в объятьях. – Ты попалась, Гизан! Ты моя! Навсегда моя! Ты уже в там, в таверне, была навсегда моя. Прости, что я здесь вёл себя как… Как последний дурак.
Машка ахнула.
– Я же чувствовала, как поёт моё тело, но думала, что сон! Когда я стала опять матерью? Кент! Я же только недавно прекратила кормить грудью.
– В таверне. Я, когда узнал, что на тебя напали, то чуть не убил всех. А как я ненавидел тебя ночью! М-м-м… Всю ночь ненавидел! Арней просчитывает на много шагов вперёд, думаю, что это она тоже предвидела. Ведь тебе передавали что-то выпить из храма. Гизан, я не только лечил тебя. Я выполнял твоё желание.
– Какое?
– Ты же хотела заполучить ещё одного ребёночка от меня.
Машка ткнулась ему в грудь, Кент не позволил ей плакать, отвлёк поцелуями. Она пришла в себя, когда он поставил её перед собой и стал помогать натягивать её невероятное платье. Он осмотрел её и охнул.
– Беда-а!
– Что порвал? – Машка завертелась, пытаясь увидеть, что с платьем.
– Дурочка! – Кент горько вздохнул. – Там бал, а я опять тебя ненавижу! Ой, сил нет терпеть!
Его избранница засмеялась и повисла у него на шее.
– Знаешь… Без тебя больно жить!
– Моя Гизан! Моя! Идём скорее, а то здесь моя ненависть только усиливается, – прошептал ей он и засмеялся услышав, как она заурчала по-кошачьи.
Он вёл с гордостью свою добычу в зал, где слышался гул голосов и музыка. Провёл через весь зал, чувствуя восхищённые и завистливые взгляды, подошёл к тёте и, поклонившись, произнёс:
– Тётя, простишь нас?
– Помирились? – усмехнулась графина.
– Да! Позволь тебе представить мою керн, картессу Ангирд, урождённую Шверт.
– А что же вы не рассказали мне об этом, безобразники? – графина усмехнулась и посмотрела на двоюродных братьев Кента. – Что за племянники у меня? Ничего не говорят!
– Она не разрешала, – проворчал Кент.
Машка посмотрела на него с такой любовью, что Карл, подошедший к ним, не выдержал и подмигнул ей.
– Он хоть тебе сказал?
Та кивнула, счастливо улыбнулась и поплыла в танце с избранником сердца. Что-то тронуло за плечо. Машка насторожилась. Это был знак, но только в середине танца она вспомнила из-за чего надо беспокоиться и приникла к Кенту:
– Фолиант. Мы забыли про него, а там что-то было, что-то о нарушенном Праве.
– Тебе мало того, что ты узнала? – хмыкнул тот.
– Кент, там было что-то важное для меня, а я всё оставила.
Но её избранник твёрдо возразил:
– Нет! Я больше не могу терпеть! Хочу тебя. Немедленно. Ты моя жена, в конце концов! Пошли отсюда. Есть замечательное место, где нам никто не помешает. Не спорь со мной, Гизан!
Когда он вёл её по залу, то ощутил невероятный поток ненависти. С удивлением оглянулся, мелькнуло белое лицо рона Рена.
С первого дня Кент чувствовал всех, кто смел смотреть на его Машку с вожделением, и, не понимая, что она часть его, ревновал ко всем. Здесь он заявил всем, что они пара. Почему же рон Рен смеет на что-то надеяться? Может от того, что не знает, как она честна и чиста?
Кент вывел свою Гизан на балкон и, упав в кресло, посадил её к себе на колени. Он ощущал себя, как в далёкой юности. Тогда на охоте, он добыл своего первого зверя и сидел рядом, не позволяя никому дотронуться до него. Его второе я, рычав, вопило: «Моя добыча!» Отец и братьями тогда почти сутки не подходили к нему. Замечательное было время! Он тогда понял, что пора учиться Праву. Ведь он и покалечить мог бы, если не научился бы сдерживать свое второе я.
Машка дрожащими пальцами поласкала его лицо. Кент улыбнулся и тоже обвёл пальцами её губы, и начал вслух описывать какие части тела он ненавидит больше всего, потом предложил ей пойти к зеркалу и уточнить, всё ли он перечислил.
Раздался сочный баритон:
– Не ходи с ним!
Машка вздрогнула, на неё смотрели оба брата Кента, она дёрнулась. Белобрысый, намертво её прижал к себе.
– Это почему же?
– А потому что, ей для любви, как она сама сказала, ей хватит и твоего шепота «Останься хоть до утра!», – усмехнулся Карл.
Кент чуть не задушил Гизан в объятьях и ревниво спросил:
– Почему он знает больше, чем я?
– Э-э… Так получилось.
Она покраснела, а Кент попросил:
– Ребята, не пускайте пока никого. Я тут учиню беспредел, по её выражению, – он повернул её лицом к себе. – Когда ты полюбила?
Если честно, то он был уверен, что она не скажет. Ни одна женщина не раскрывала до конца свои чувства, но его Машка на то и была Гизан.
– Когда очнулась в карете, после попойки, но поняла не сразу.
– Столько времени зря потеряли, – расстроился тот. – Небеса, какой же я глупец!
Машка опять растворилась в его ласках, от поцелуев кружилась голова, и вдруг опять ощущение, что кто-то тронул за плечо. Она насторожилась, и открыла глаза. Кент, прижав её к себе, внимательно прислушивался. Он ничего не успел сказать из-за того, что на балкон вбежали встревоженные братья.
– В библиотеке пожар, – проговорил Вейт.
– Карл, сохрани мне её живой. Видимо то, что она нашла, для кого-то очень опасно, – прошептал Кент и, увидев возмущённый взгляд Марии, искусным ударом «вырубил» её. – Отнеси её в сад, думаю, что там вас искать не станут.
– И как ты потом с ней объяснишься? – усмехнулся Карл.
– Она поймёт всё. Ну, и я позволю ей меня наказать.
Карл взял на руки лежащую без сознания Гизан, и выскользнул по боковому проходу в сад, а Кент и Вейт скользнули за стенную панель и мгновенно поднялись на второй этаж.
Мечущиеся слуги, растерянные гости. Старый графин, с ужасом смотрел на последствия пожара. Кент пробежал вдоль стеллажей и понял, что повреждений мало, исчез, только фолиант, который читала его Гизан.
– Вейт, ищи фолиант «Историю края»! Я пошёл назад, что-то мне как-то не по себе.
Брат кивнул и смешался с толпой любопытных гостей, и исчез из глаз. Мучаясь дурным предчувствием, Кент выбежал в замковый сад.
– Ну только оставь! – прорычал он, увидев в растерзанном платье свирепую Гизан, которая отбивалась от троих человек, прикрывая тело Карла. Трое убитых Карлом лежали на земле. – Все-таки ты не можешь решать проблемы, не обнажая своё, тело.
Машка всхрапнула от возмущения и едва уклонилась от ножа:
– Ты зачем меня ударил? Ах ты, гад! Считаешь, что я тупая?
– За гада, ответишь, – выдохнул Кент оттянув на себя внимание убийц. – Я тебе припомню, что ты так оценила мой любовный пыл.
Машка, смогла, наконец, справиться с нападающим, и зажмурилась от того, что собирается сказать. Кент ждал, он видел, как ей трудно, но не собирался помогать. Он давно всё узнал, но только сейчас понял, что ей надо высказаться. Она же должна принять и подсознанием этот мир.
– Твой брат тоже не понял, что это не оценка любовного пыла, а ругательство, – Мария едва смогла это проговорить.
Кент добил противника, который, очухавшись, пытался метнуть нож в Гизан, затем подошёл к ней, взял рукой за подбородок, та помертвела.
– Боишься, что мерзко подумаю о тебе? Ну-ну… Как ты обо мне думаешь?! Вот что! Мне не до твоих страхов, тебе надо поработать. Идём! – жёстко проговорил он, затем взял за руку и подвёл к Карлу:
– Целуй его, керн! Он умирает. Его рану обычным способом не излечить, – Машка целовала Карла, пока тот не открыл глаза, и в ужасе оттолкнул её.
– Уж лучше она, чем я, братик. А то, что подумает Гизан о моих наклонностях? – усмехнулся Кент.
Карл застонал и открыл глаза, а Кент повернулся к своей возлюбленной, но та не слышала. Не обращая ни на кого внимания, она, как слепая, подошла к одному из столов. Одним движением выдернула скатерть и завернулась в неё, не обращая внимая на звон посуды. Всё было игрой. Её опять заставили поверить в мечту и просто использовали.
Кент смотрел на свою Гизан и не знал, как ей всё объяснить. Он встретил насмешливый взгляд тёти, которая вышла в сад. Тогда он бесшумно заскользил по дорожкам сада за избранницей. Мария шла молча, но потом остановилась и подняла лицо к луне. Слёзы, кровь, всё смешалось, но она упрямо нахмурилась.
– Всё равно, спасибо, Арней! Спасибо, за любовь к нему!
Она решительно направилась к воротам и налетела на Кента.
– А собственно, куда это ты пошла, без моего разрешения? Ты что забыла, кто ты теперь? – спросил он, смотря ей прямо в глаза. Машку закачало, было невыносимо больно. – Ты моя жена! Ты мать моих детей! Я тебя, тигрица, не выпущу из своих рук. Ты что же, думала, что брат-целитель, который разбудил керна, враг мне? Ты не забыла, что и у меня было прошлое? За кого же ты меня принимаешь?! Ты что же, считаешь, что я меньше тебя способен любить?
Он едва успел, потому что она падала на землю. Он с изумлением держал на руках свою Гизан, когда его хлопнул по плечу всё ещё бледный Карл:
– Общение с паучихами испортило тебя. Все-таки ты садист! Что нельзя было сказать ей словами?
– Я думал, она догадается, как я спасал её от яда, – растерянно возразил Кент.
Мария лежала на его руках и оживала, она услышала его слова и вспомнила, что ей же его брат рассказывал, как могут вылечить керны, если они не целители. Стало хорошо и покойно. Она слушала взволнованное дыхание своего Белобрысого. Кент прижал её к себе и прошептал:
– Спасибо за дар, Арней!
Продолжение:
Предыдущая часть:
Подборка со всеми главами: