Настало время мне совершить comming out и признаться – я… не люблю Трисс Меригольд. Да-да, совсем. Даже в играх, включая самую первую, умом – я понимаю, какое решение принял бы книжный, исходный Геральт в той или иной ситуации по отношению к этой женщине, и нет, не могу упрекнуть ее в чем-то совсем страшном или непростительном, но факт остается фактом. Я, - лично я, - Трисс Меригольд не люблю, не особо сочувствую и местами у меня от нее впечатление остается весьма тягостное где-то в глубине души.
Хотя, казалось бы, а что не так.
Вот в этом «что не так» я и попытаюсь разобраться. Почему Трисс у некоторых вызывает буйный восторг, а для меня – она сомнительна, причем в своих статьях я постараюсь максимально обойтись без сравнения с Йенифэр.
Что будет очень сложно выполнить, потому что первый же довод будет включать в себя как объективную, так и субъективную составляющую: первое впечатление, которое как говорится, часто оказывается и последним. Второй раз не получится произвести первое впечатление, и т.д., вспоминаем множество еще столь же глубокомысленных цитат всяких разных писателей и мыслителей.
Итак, в стане фанатов Ведьмака разделение по привязанностям к Трисс либо Йенифер, можно сказать, что объективный факт. Среди тех, кто познакомился вначале с играми, больше популярна Трисс. Ну просто потому что игроки с ней мутили, ее спасали, а потом вдруг между Геральтом и ласковой милашкой Трисс влезает какая-то стерва Йенифэр – если сократить и перевести претензии в комментариях на разных ресурсах, то картина получится примерно такая.
А вот книгобояре, которые с книг начинали, те знают, кто там был главной любовью старины Геральта. Сложной – с обоих сторон, надо отдать должное, - но тем не менее. И от этого никуда не попрешь, не денешься. В книгах главной женщиной в жизни Геральта была Йенифэр, так сложилось несмотря ни на что.
Это с ней были интересные встречи и сложные расставания, хотя в первых двух сборниках рассказов есть упоминания и о Трисс, которые весьма любопытны.
Так, неожиданно для некоторых, знаю, - но впервые о Трисс говорит сама Йенифэр, да не где-нибудь, а в рассказе «Последнее желание» и не когда-нибудь, а прямо вовремя знаменитой сцены купания.
«— Не стесняйся, — сказала она, кидая охапку одежды на вешалку. — Я не теряю сознания при виде голого мужчины. Трисс Меригольд, моя подружка, говаривает, что если ты видела одного, значит, видела всех.»
«Он повторил заклинание, ради безопасности заменяя гласную «э» вдохом. Думал понравиться чародейке знанием этого принципа и сильно удивился, услышав из бадьи дикий хохот.
— Что тут смешного?
— Твое заклинание… — Полотенце сплыло с вешалки и принялось вытирать остатки контуров. — Трисс лопнет от смеха, когда я ей расскажу! Кто тебя научил, ведьмак? Этому… заклинанию?»
И не знаю, как кому, но тут уже можно разглядеть, что две чародейки действительно довольно близкие подруги, несмотря на разницу в возрасте. Йеннифэр, как она совершенно четко призналась жрице Фреи в время поисков Цири в 1267 году после побега из Монтекальво – 94 года:
— Готова ли ты пожертвовать собой? Своей бесценной магией?
— Сигрдрифа, — зло ответила она. — Не испытывай на мне свои вдохновенные штучки. Мне девяносто четыре года. Но прими это как тайну исповеди.
То есть на момент знакомства с Геральтом, ей было всего-то 81, - то есть молодая была молода только для чародейки. А вот Трисс признавалась молодой отнюдь не по чародейским, а по самым обычным меркам. Фанаты как-то высчитали, что на момент основной истории с Цири – ей где-то 35 лет. То есть она довольно молодая женщина без магических скидок и вместе с тем уже много добилась, а не абы что. Та же Йенифэр будучи на полтинник старше считала ее равной без тени пренебрежения.
Но, что самое важное, Йен считала ее близкой подругой, раз так легко и непринужденно о ней упоминала. Ну в самом деле, с кем еще в первую очередь посмеяться над подвернувшимся забавным случаем, так ведь?
А вот второе упоминание уже не такое веселое, потому что касается оно обелиска на Содденском холме. В последнем рассказе «Нечто большее» Геральт навещает обелиск в память о погибших магах:
«Веселая Трисс Меригольд с каштановыми волосами, хохочущая по любому поводу, выглядевшая как девчонка. Он любил ее. И она его тоже.
Лоудбор из Мурривеля, с которым когда-то он чуть было не подрался в Вызиме, когда поймал волшебника на махинациях с костями во время игры при помощи тонкого телекинеза.
Литта Нейд по прозвищу Коралл. Прозвище ей дали из-за цвета губной помады, которой она пользовалась. Литта когда-то накапала на него королю Белогуну, да так, что ему пришлось неделю отсидеть в яме. Когда его выпустили, он отправился к ней, чтобы узнать о причинах. Не заметил, как оказался у нее в постели, и провел там вторую неделю.
Старый Горазд, который хотел уплатить ему сто марок за право исследовать его глаза и предложил тысячу за возможность провести вскрытие, «не обязательно сейчас», как он тогда выразился.»
Как мы видим, Трисс в этом списке, конечно, поставлена на первое место и в отношении нее даже употребляется такое сильное слово, как «любил». Но с моей точки зрения, дальнейшее перечисление его силу нивелирует почти полностью. Ведь вот и с Литой Гера две недели кувыркался, и даже мошенника и старого сморчка-исследователя в одном же ряду вспомнил. То есть поймите правильно, - речь идет о потере, а тут наравне с кем-то кого «любил» вспоминаешь случайную подружку и еще более случайного знакомца-исследователя. Если уж любил значит в смысле «любил», а не «более-менее приятно провели время», то и по сердцу должно резануть острее, и кого-то других уже особо вспоминать не станешь.
И вот эта второстепенность она видна невооруженным взглядом, даже если просто выдернуть перечисление из контекста, а ведь вообще-то дело именно что обстоит куда острее. В тот момент Геральт думал, что Йенифэр тоже погибла на Соддене, и именно ее имя он боялся там увидеть или услышать от Йурги.
«— Не надо. Я знаю его. Круг замыкается, змея погружает зубы в собственный хвост. Так должно быть. Ты и это имя. И цветы. Для нее и для тебя. Четырнадцатое имя, выбитое в камне, имя, которое я произносил среди ночи и при свете солнца, в холод, жару и дождь. Нет, я не боюсь произнести его сейчас.
— Ну так произнеси.
— Йеннифэр… Йеннифэр из Венгерберга.
— А цветы для меня."
"— Я уснул, — протер лицо рукой ведьмак. — Уснул, надо же… Ну ничего, Йурга, жара…
…
— Ничего, Йурга… Ты действительно помнишь все имена?
— Само собой.
— Давай-ка проверим, как у тебя с памятью… Последнее. Четырнадцатое. Какое?
— Ну и невера. Ни во что не верите. Проверить хотите, не вру ль? Я же сказал, эти имена у нас каждый ребенок знает. Последнее, говорите? Ну что ж, последнее — Йойоль Гретхен из Каррераса. Может, знали?
Геральт отер запястьем веки. И глянул на менгир. На все имена.»
Ну, скажите мне, и кто из читателей после такого вспомнит о какой-то там Трисс Меригольд?)))
Но, затем случилась «Кровь эльфов», и внезапно Трисс Меригольд надолго предстала перед нами в качестве одного из основных персонажей, с подробным описанием ее мыслей, чувств и рассуждений. Со своей предысторией. Трисс Меригольд вдруг обрела плоть и кровь, а вместе с этим дала обширную почву для размышлений.
Да-да, не все так просто, типа нежная влюбленная женщина прилетела по первому зову. Внезапно Сапковский, уделил ей довольно много внимания и подробно расписал, что у этой дамы бывало на уме, хотя многие события и оставил за кадром.
Так, например, Трисс не нуждается в проводнике, а сама хорошо знает дорогу к Каэр Морхену, несколько раз там бывала, отлично знает всех ведьмаков, однако когда и при каких обстоятельствах она с ними познакомилась, так и осталось тайной. Можно лишь предположить, что раз до знакомства с Йенифэр, Геральт о ее подружке Трисс ничего не слышал, то вначале имело место знакомство через Йенифэр Геральта и Трисс, а потом уже через Геральта Трисс с остальными ведьмаками. И тогда получается, что отношения между Геральтом и Трисс все-таки были достаточно глубокими и серьезными, раз даже в Каэр Морхен они вместе приезжали. Как-никак, даже сами ведьмаки в основном на зимовку в замке собираются, и толп гостей там не ходит.
Этот же визит примечателен тем, что Трисс вроде как пригласили, но вот она сама не допонимает, кто и зачем.
«И все отгоняющие сон мысли крутились вокруг одного основного вопроса: почему и зачем ее вызвали в замок? С какой целью? Болезнь Вессемира всего лишь предлог... Так кто же ее вызвал? Геральт?»
То есть позвали нашу Трисс к больному Вессемиру и та бросила свои дела и поехала. Однако давайте постараемся быть объективными и обойдемся без воплей о отзывчивости и добром сердце. Ибо в Каэр Морхене Трисс, помимо «больного» дедули Вессемира, ждал ее горячий любовный интерес, коему чародейка и не преминула броситься на шею в первые же минуты встречи.
«Она бросилась ему на шею, сразу, не раздумывая. Схватила руку, резко завела себе за шею, под волосы. Мурашки побежали у нее по спине, пронзили таким блаженством, что она чуть было не закричала. Чтобы сдержать и приглушить крик, она нашла губами его губы. Прильнула к ним. Она дрожала, крепко прижимаясь к нему, возбуждая и усиливая в себе страсть, забываясь все больше.
Геральт не забылся.
– Трисс… Прошу тебя…
– Ох, Геральт… Я так…
– Трисс, – он мягко отстранил ее. – Мы не одни… Сюда идут.»
И это при том, что она не только с первых же мгновений отлично видела более чем сдержанную реакцию Геральта к ней:
«Трисс с глубочайшей досадой оторвала взгляд от глаз ведьмака. Глаз, которые явно видели слишком многое. К тому же она не заметила в этих глазах того, на что рассчитывала».
...но и не заблуждалась о том, что бы такая реакция могла означать.
«Без эмоций, девица, без эмоций. Вспомни его мину там, в конюшне. Ты уже видывала такие мины, девочка, видела, не обманывай себя. Глупые, покаянные, растерянные мины мужчин, которые хотят забыть, которые сожалеют, которые не желают помнить случившегося, не хотят возвращаться к тому, что было. О боги, иначе не бывает. И ты это знаешь».
Так что это означало? Тут либо громадное ЧСВ, что вроде бы не про Трисс все-таки, либо то самое "вешается на мужика" себя не уважая. Как-то ни один из вариантов теплых чувств не вызывает.
Зато все мы знаем, что несмотря на несколько попыток перевести отношения с ведьмаком в любовную плоскость, несмотря на ту нежность и заботу, которую Геральт проявлял к больной Трисс уже по дороге из Каэр Морхена, несмотря на то, что были с ее стороны даже слезы и мольбы:
«– Ах, Геральт, – разрыдалась чародейка. – Как жаль… Какая жалость, что все, что было между нами…
– Трисс, прошу тебя…
– …не случится теперь… Когда я выздоровею… Все было бы совсем иначе… Я могла бы… Я могла бы даже…
– Трисс!
– Я завидую Йеннифэр… Я ревную тебя к ней…»
...ничего между Трисс Меригольд и Геральтом тогда так и не случилось. Даже в качестве прощания. Потому что:
«– Не буду, – сказала Трисс тихо. – Но забыть не могу. Прости.
– Это я должен просить у тебя прощения. И не только у тебя.
– Ты так сильно любишь. – Она не спросила, сказала.
– Да, – вполголоса признался он после долгого молчания.»
Ну что, все платочки обрыдали по несчастной беззаветно и безответно влюбленной женщине или еще остались сухие? Может показаться, что эта часть книги такая душевная, романтичная, что как же мог Геральт не оценить так любящую его женщину. Но во-первых, сердцу не прикажешь, а во-вторых – а причем тут Геральт? Мы говорим о Трисс. Поэтому сочувствуя ее душевным терзаниям от неразделенной любви, не стоит все-таки забывать, с чего она начиналась.
Я не буду цитировать или как-то обсуждать богатый сексуальный опыт Трисс, хотя бы просто потому, что она сама характеризует его как типичный для чародейки – вначале любопытство, беспорядочные связи, разочарование, лесбийские эксперименты, и короткие пресные интрижки с коллегами. А потом у ее подружки Йеннифэр появился Геральт, и Трисс не влюбилась в парня подруги, нет – она ПОЗАВИДОВАЛА. Не любовь какая-то без памяти, а именно зависть и любопытство толкнули ее воспользоваться очередным расставанием Геры и Йен и соблазнить ведьмака.
Уж простите все поклонники Трисс, но я такое поведение считаю непорядочным. Да, строго говоря, она Геральта у подруги не отбивала. Она никого не обманывала, а Геральт с Йенифэр не были верны друг другу и без Трисс. Но как по мне с близкой подруги и спрос немного побольше, чем с какой-нибудь Литы. Зачем ты полезла в их отношения? Или думала, что потом об этом этапе все мило забудут? Кто-нибудь скажет мне, почему нужно сочувствовать взрослой женщине, которая из любопытства сунула пальцы в розетку, а потом ей это даже понравилось?
Потому как нет, не шло тогда речи ни о какой любви, которой некоторые склонны оправдывать ее порыв.
«Трисс наблюдала за обоими и завидовала, хоть, казалось, завидовать-то было нечему. Связь явственно приносила несчастье обоим, ведя напрямую к истощению, была болезненной и… вопреки всякой логике продолжалась. Трисс этого не понимала. И ее это интриговало. Интриговало до такой степени, что…
Она соблазнила ведьмака, почти не пользуясь магией. Просто подоспело удачное время, момент, когда они с Йенифэр в очередной раз осточертели друг другу и бурно расстались. Геральту требовалось тепло, и он хотел забыть обо всем.
Нет, Трисс не стремилась отнять его у Йенифэр. По сути, подруга была ей нужнее, чем он. Но краткая связь с ведьмаком не разочаровала ее. Она нашла то, что искала, – чувство вины, страха и боли. Его боли. Трисс видела проявление этих эмоций, они ее будоражили и она не смогла о них забыть, когда пришло время расстаться. А что такое своя боль, поняла недавно. В тот момент, когда неодолимо возжелала снова быть с ним. Ненадолго, на мгновение, но быть.»
Где здесь хоть слово о любви? Ну интересно стало, что подружка в ведьмаке нашла, пригрела его по случаю, получилось интересно, потом расстались. А потом мамзели захотелось продолжения – тоже как у подружки, - страсти, бури чувств, любви с большой буквы «Л». И чем больше обламывалась, тем обиднее становилось и тем больше хотелось.
Тем более, что объект желаний – вот он, в пределах вытянутой руки, и такой ласковый и тактичный, но почему-то не твой.
Так что я не вижу здесь любви, я вижу желание получить любовь, а это большая разница, потому что в первом случае самоценна любовь, а во втором цель – получить то, чего тебе хочется. Разница примерно такая же как между человеком, который просто пришел и заказал себе некое блюдо, и человеком, который смотрит, как кто-то что-то непонятное с аппетитом ест и говорит «мне вот тоже, что у той девушки».
«Как у той девушки», как мы знаем, в книгах не получилось. Однако прежде чем идти по событиям дальше, следует разобрать еще несколько аспектов пребывания Трисс в Каэр Морхене и черт ее личности, которые как раз пышным цветом проявят себя в дальнейшем.
Продолжение следует
