Огонь подхватил бумажный свиток, развернул, словно ему было любопытно, что там написано, слизал разом все строчки… Дарина смотрела, как исчезает её многострадальная сказка, и не понимала, почему Яромир не уходит, чего ждёт, а потом подумала: наверное, ему просто интересно разглядывать её, как женщину, которая пришла и обнажилась перед ним! Он считает, что имеет теперь такое право!
– Я понимаю, что должен что-то сказать, но… – Яромир заговорил и отчего-то запнулся, беспомощно пожал плечами.
В его голосе звучала жалость!
Сердце Дарины съёжилось от боли, как будто его тоже бросили в костёр.
Уж лучше бы он смотрел на неё с самодовольным интересом, чем с этой неловкой и унизительной жалостью!
– Не надо ничего говорить, – отрезала она и усмехнулась. Хотела спрятаться за притворной безразличной усмешкой, а вышло горько, с упрёком: – Линда мне уже всё сказала.
– Линда? Что она могла сказать? – озадачился Яромир. – Она только одну страницу успела прочитать, да и неполностью… Подкралась неслышно сзади, когда я читал…
Почему-то Дарина сразу ему поверила. Почувствовала, что он не обманывает.
Она знала, всегда знала, что, хоть он и Стражник, хоть и из Фабричного Города, но он – другой, он лучше всех остальных. Душа её мгновенно наполнилась теплом (никуда оно, оказывается, не исчезло, тепло к нему!), и на глазах словно льдинки растаяли. Дарина увидела совершенно ясно, что Яромиру тяжело от её признания, как от рюкзака, который она, не спросив, взвалила ему на плечи. Он мог бы сбросить этот рюкзак, забыть, пнуть, посмеяться над ним, но он нёс, он считал себя ответственным за эту чужую ношу…
В тысяча первый раз она отругала себя за свой необдуманный поступок. Чего она добилась, вручив ему сказку? Только ещё больше всё усложнила!.. Вот они стоят друг против друга, будто в топком месте завязли, и не знают, как из него выбраться…
И вдруг её осенило!
– Расскажи мне про Фабричный Город! – попросила она и сама почувствовала, как у неё загорелись глаза.
– А что рассказать? – Яромир подхватил просьбу Дарины, будто протянутую спасительную ветку, и послал благодарный взгляд за то, что она избавила его от мучительной необходимости объясняться в нелюбви.
– Ну… как там всё устроено. Как люди живут, – подсказала Дарина, мысленно хлопнув себя по лбу: вот о чём нужно было говорить с ним вчера, а не совать свою глупую сказку! И не было бы ни стыда, ни сожаления, а были бы знания, которые ей так нужны!
– Там всё по-другому… – По губам Яромира скользнула тёплая полуулыбка, рождённая, как предположила Дарина, каким-то особенным воспоминанием. – Люди живут в домах. Каждый день ходят работать. На заводы, фабрики, в сады… Дети посещают училище, их там учат читать и писать. А вечером все отдыхают, гуляют, идут на базар …это как ваши ярмарки. Или идут в закусочные – ужинать…
Его слова звучали мягко, словно он говорил о не об ужасном Фабричном Городе, каким представляли его все путники, а о любимом человеке. И, судя по всему, выходило, что жизнь там не так уж мрачна. Что там действительно – Благоград.
– А есть там Старейшина, как у нас? – спросила Дарина.
– Есть, только его называют Благодетель.
– Какой он? – Дарине хотелось как можно больше узнать о Благодетеле и о его связях с Благовестниками, но она не могла придумать, как расспросить о нём, не выдав, что знает больше, чем ей положено.
– Строгий. – Яромир пожал плечами. – Как ему и полагается.
Дарина помолчала, перебирая в уме слова, в надежде найти те, что помогут вытащить из Яромира что-нибудь ценное.
– Наверное, жители Фабричного Города очень несчастны из-за того, что им нельзя пойти на поиски Благодатных Земель, – сказала она наконец.
Яромир пытливо взглянул на неё. Ответил уклончиво:
– Они привыкли жить, как живут.
– А что они думают о нас?
– Ничего особенного не думают. Вы для них далеки и непонятны. – И снова этот пытливый взгляд, в глубине которого – осторожность, собранность.
Дарина напомнила себе, что, каким бы хорошим Яромир ни казался, насколько бы ни отличался от остальных стражников, он всё равно с ними, на их стороне, и его нужно опасаться.
Пожалуй, будет лучше закончить этот разговор. Спрашивать прямо нельзя, хождение вокруг да около ничего не даст, Яромир умён и аккуратен, не проболтается. Она только навлечёт на себя ненужные подозрения, вернее, укрепит их, потому что он уже начал что-то подозревать.
Дарина сделала вид, что спросила обо всём, что её интересовало, и Фабричный город больше не занимает её мыслей, даже пробормотала что-то про чудесное благодатное утро, посланное дорогой.
Однако Яромир продолжал сверлить её взглядом. Он ждал следующего вопроса с внимательным нетерпением, словно жаждал понять, что именно она пытается у него выведать. Он как будто даже настаивал, чтобы она продолжала его расспрашивать.
В ответ на этот упрямый взгляд внутри у Дарины взметнулся вихрь, очень похожий на вчерашний неуправляемый ураган. Почему-то Яромир так действовал на неё – в его присутствии рождались вихри. Ей захотелось кинуться к нему, вцепиться в рубашку и потребовать: «Расскажи мне правду! Пожалуйста, расскажи!»... Но теперь она была учёная, знала, что вихри с ураганами до добра не доводят, поэтому, собрав силы, подавила взвившийся внутри порыв.
Эта внутренняя борьба не укрылась от Яромира.
– Ты хочешь спросить что-то ещё, – сказал он. – Я вижу.
И тут Дарине на помощь пришло воспоминание о том, как Благовестник раздавал стражникам непонятные белые квадраты. Спросить о квадратах было намного безопаснее, чем о Фабричном Городе. Квадраты означали всего лишь то, что Дарина видела их собственными глазами, а Фабричный Город мог выдать живущего в её душе огромного, откормленного червя сомнения. Пусть лучше Яромир думает, что её главный вопрос – о квадратах.
– Я сегодня случайно заметила, как Благовестник раздавал вам какие-то квадратные белые штуки, – призналась она. – Что у вас за секреты с Благовестниками? Почему нам об этом ничего не известно?
– А-а, это весточки. Записки от родных, – объяснил Яромир так спокойно и просто, словно в квадратах не было никакой тайны.
Поразмыслив, Дарина пришла к выводу, что и правда не было. Никто до сих пор не видел их просто потому, что никто вообще ничего не видел, когда приходили Благовестники.
– Записки оттуда? Из Фабричного Города? – зачем-то осторожно уточнила она.
– Да, – сказал Яромир, и в его глазах вспыхнула тоска, будто из покрывшихся пеплом угольков внезапный порыв ветра раздул огонь.
Продолжение здесь: Прах надежд