Петь, рыдать и...
Все части детектива здесь
Он
Я чуть было не наткнулся на неё – слава Богу, вовремя заметил, что она стоит там и смотрит на то, что происходит на сцене. Я ведь тоже пошёл посмотреть, кого из этих попрыгунчиков выберет Андромеда. Мне известен этот её взгляд, когда она проводит кастинг. Она даже не пытается скрывать свой интерес к ним, этим мальчикам-зайчикам. Смотрит так, что мне просто хочется хорошенько её ударить, чтобы стереть с лица это выражение безудержного желания.
Ударить, голова её болтанётся на шее, она схватится за щеку и заплачет, её прекрасные глаза наполнятся слезами... А потом я попрошу у неё прощения, и мы будем мириться в постели, долго, очень долго занимаясь сeксом... Но всё это пока мои мечты, фантазии, которые просто необходимо воплотить в реальность.
Ладно, в общем, я чуть не ткнулся в её спину, очень хорошо, что я достаточно тихо хожу – она даже не обернулась на звук шагов, тоже мне, следователь. Я осторожно отошёл назад и тихо скрылся. Решил, что зайду с другой стороны, встану за шторкой и посмотрю – эта Жданова, жена Руса, меня даже не увидит. Кстати, а эта дамочка довольно эффектна... Руслан счастливчик. И конечно, она вряд ли изменяет ему, хотя... Все бабы – cтервы, этого у них не отнимешь.
Я прошёл через коридор и стал смотреть кастинг с другой стороны, обращая внимания на потенциальных претендентов на постель моей будущей жены. Хороши! Особенно этот, с краю. Очень сильно похож на мою последнюю жертву, кстати.
Я вижу, как глаза Андромеды вспыхивают, когда она смотрит на него. Вот она облизнула, нарочито медленно, верхнюю губу, также продолжая смотреть на этого мальчика. А этот смотрит на неё и улыбается механической улыбкой. Как они умудряются скакать и одновременно улыбаться? Если бы я, например, прыгал в таком темпе, мне точно было бы не до улыбок.
Узнаю, узнаю этот взгляд! Боюсь, этот мальчик станет моей следующей жертвой, если раньше я не уломаю Андромеду на брак со мной.
Смотрю на Жданову – она тоже следит за Андромедой, смотрит внимательно и изучающе, кажется, тоже понимает, о чём она думает и чего хочет.
Кстати, а что она здесь делает? Ах, да! Наверняка приехала поговорить с Нелли о новой жертве.
Я возвращаюсь к себе, а чуть позже ухожу – не нужно, чтобы следователь увидела меня здесь. А вот встретиться с Андромедой мне ещё сегодня предстоит. Для этого я вечером прихожу прямо к ней, конечно, с розами, которые она так любит.
Вид у неё ужасный – красный нос и опухшие глаза говорят о том, что она много плакала. Она в халате и каких-то старых тапочках на босу ногу. Сейчас она похожа не на звезду, а на обычную женщину. Вот только если исключить... бокал с виски у неё в руке. Этого только не хватало! Видимо, моя радость семимильными шагами движется к тому, чтобы спиться. Ну уж я этого не допущу!
– Что случилось? – спрашиваю у неё.
Она опять трёт нос, а потом вдруг утыкается мне в плечо и начинает плакать пьяными слезами. Я стараюсь её успокоить, прижимаю к себе, нашёптывая что-то ласковое, она вроде перестаёт плакать, но начинает икать. Медленно, прерываясь, рассказывает мне про Павла.
– Слушай, что мне делать?! – всхлипывает она – что это? Почему это происходит? Почему они все умирают?
– Нелли – спокойно говорю ей – тебе нужно прийти в себя, переосмыслить свою жизнь. Эти смерти не просто так, Господь хочет тебе что-то сказать этим...
– Я атеистка – недовольно бубнит она.
– Ну, хорошо, если тебе не нравится так, пусть будет по-другому. Высшие силы хотят что-то сказать тебе, понимаешь?
– Что именно?
– Ну, наверное, то, что нельзя тебе больше вести такой образ жизни. Нужно подумать о чём-то другом, более важном.
Она затихает внезапно и отходит от меня. Бросает бокал с виски в раковину, он с тонким жалобным звоном опускается туда, но не разбивается.
– Ты прав, вероятно – заявляет она внезапно – думаю, ты прав. Буду думать, что мне делать с моей жизнью.
Марго
Из-за этой бля.ди Андромеды гибнут молодые парни. Угомонится она когда-нибудь, или нет – вот в чём вопрос. А иначе этот поток смертей не прекратится. Если, конечно, мы его не остановим. Но что-то становится всё труднее ловить этого... Даже не знаю, как его назвать.
Ну, неужели эта Андромеда не понимает, что всё это – из-за неё! А вдруг это всё же она сама? И делает это специально? Ну, неужели она так непроходима тупа, что понять не может – все эти смерти неслучайны, и происходят тогда, когда она умудряется переспать с очередной жертвой. Опустим ситуацию с юристом – тут преступник уж точно ошибся, что впрочем, его не остановило.
Кастинг заканчивается, я всё ещё смотрю на неё и вдруг понимаю, что начинаю тихо её ненавидеть. Почему? Да наверное потому, что она – потенциальная угроза моему мужу. Как она отвратительна в этом нелепом комбинезоне леопардовой расцветки, со своими шикарными бёдрами и большой задницей, яркой внешностью и с этими накрашенными губами! Вся такая самоуверенная звезда.
Итак, Павла взяли в подтанцовку, чего, в общем-то, и следовало ожидать, уж слишком откровенно эта шлю.ха пялилась на него. Я выхожу из своего укрытия, спрыгиваю со сцены и подхожу к Андромеде. Она сначала стоит ко мне спиной, перебирая какие-то бумажки, потом поворачивается, видит меня и радостно вскрикивает:
– Ах, это вы! Вы знаете, я так рада вас видеть! Можно, я буду к вам на «ты»? Оказывается, ты жена этого славного парня, Руса Жданова, он был моим одноклассником когда-то. Ах, сейчас он так изменился! Я даже не узнала его сначала, просто не мужчина, а мечта. У меня вообще плохая память на лица, да ещё эти таблетки... сказываются.
– Давай опустим разговоры о моём мужем – резко говорю ей – и поговорим о другом.
Её милая улыбка тут же тает, как мороженое под солнцем.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает меня.
– Да. Я хотела бы поговорить про Павла Овсянникова.
– О, нет! – даже под косметикой видно, что её лицо просто заливается восковой бледностью – только не говори мне, что он...
– Павел убит, Андромеда. И знаешь, что я думаю по этому поводу? Я не хотела говорить это тебе, но ты совершенно не видишь очевидного, потому скажу. Первое – ты виновата в этих смертях, поскольку все убийства происходят из-за тебя. Второе – это вопрос – это ты их убиваешь?
– Нет! Как ты можешь так говорить! Нет! Я никогда не смогла бы причинить вреда этим мальчикам!
– Нет, это именно ты их убиваешь, Андромеда! Тебе стоило бы задуматься о своей роли в этом деле, и прекратить сношаться направо и налево, зная, что все эти почти ещё дети были убиты после секса с тобой! Но ты продолжаешь это делать – а смерть продолжает идти за тобой по пятам, чтобы убить не тебя, а этих малолеток! И ты хочешь сказать, что ты не причём?!
– Послушай, но я... Я не хотела, чтобы было вот так!
– Повторю ещё раз – для тебя персонально, хотя я не люблю повторяться! Ты сама допускаешь то, чтобы их убивали, допускаешь тем, что занимаешься с ними любовью, понятно тебе?! Если ты это не прекратишь до поимки убийцы, я вынуждена буду посадить тебя к нам в ИВС до выяснения обстоятельств! И я не успокоюсь, пока не поймаю того, кто делает это ради тебя! Пусть даже мне придётся поплатиться за это своим служебным положением!
– Ты... Ты не можешь... У меня концерты! Кто потом заплатит неустойку?! – вдруг орёт она мне прямо в лицо.
– Тогда прекрати тра.хаться, как самка богомола! – тоже ору я, потом затихаю – у вас с ней, кстати, много общего.
– А кто это? – невинно спрашивает она.
– Я тебе не справочное бюро. Погугли, если не знаешь. В общем, я тебя предупредила – не прекратишь свои шашни с этими молодчиками, засажу в ИВС!
Я ухожу и слышу, как она начинает рыдать. задаюсь вопросом, умеет ли она что-то ещё, кроме как петь, плакать и спать с мужиками. Честно говоря, мне её совсем не жаль. Раньше, когда я только взялась за это дело, я даже симпатизировала ей, поражаясь её харизме, но сейчас я вижу в ней только зазнавшуюся певичку, которая и дня не может прожить без секса.
В комитет я приезжаю злая и раздражённая. Видя моё состояние, Игорь предлагает мне кофе. Он ни о чём не спрашивает, знает, что я сама расскажу рано или поздно. Скоро приезжает Паша, он весь светится энтузиазмом и радостью от того, что его взяли в подтанцовку.
– Ты, герой – говорю ему я – до моих указаний – никаких попыток сблизиться с Андромедой, ясно? Попробуй только нарушить это!
– Конечно, нет! – он таращит на меня свои большие голубые глаза – не буду я с ней сближаться, хотя видел, как она смотрела на меня.
– Да она просто нимфоманка какая-то – мрачно говорит Игорь – таких избегать надо.
– Тут ты прав – отвечаю ему и рассказываю про наш разговор.
– Она только слёзы льёт, как крокодил – смеётся Игорь – умеет лишь петь, плясать и плакать. Как одно сочетается с другим – не пойму.
– Я тоже об этом думала – говорю ему – ладно, что там с камерами из больницы?
– Просмотрели этот день, когда Андромеду навещал юрист, но ничего привлекающего внимания не обнаружили, камер там много, но они не везде, здание больницы большое, есть «мёртвые зоны». Ничего существенного не обнаружили, кроме того, там, где палата Андромеды, тупик с лифтом и запасным выходом – камер там нет вообще.
– Замкнутый круг какой-то – задумчиво говорю я – больше и добавить к этому нечего. Ладно, попробуем, когда придёт время, поймать его на Павла. Надеюсь, наш с ней сегодняшний разговор возымел своё действие, и эта сучка не будет сношаться направо-налево.
Дома я вижу, что Руслан привёз школьные альбомы. Потираю руки в предвкушении – интересно будет посмотреть, как он выглядел, когда был школьником. Мы усаживаемся прямо на пушистый ковёр и раскладываем снимки вокруг себя. Тут же рядом с нами Юрчик. Он берёт каждую групповую фотографию и задаёт Руслану вопрос:
– Пап, а где здесь ты? – и когда Рус показывает, смеётся, прикрыв ладошкой рот. Руслан кажется ему смешным на этих снимках.
Групповых чёрно-белых фото много, Руслан показывает мне ту, где они ещё совсем малыши:
– Смотри, вот Андромеда.
Она действительно уже тогда была невероятно хорошенькой. Не девочка, а живая куколка.
– Да уж – вздыхаю я – не мудрено, что все мальчики были влюблены в неё. Мне-то это не грозило – я была страшная и худая.
– Сравниваешь её и себя? Не стоит.
– Она сегодня так тобой восхищалась, что я думала – в волосы ей вцеплюсь.
– Серьёзно? А в школе мы все для неё были так себе.
– То школа. Сколько лет прошло...
Я показываю ему один из снимков:
– Помнишь кого-нибудь из тех, кто был влюблён в неё.
– Кстати, кстати, я тут списочек набросал. Вот он – муж подаёт мне список – вот сейчас прямо по фото тебе их и покажу.
Я беру список, а Руслан показывает:
– Вот, это Герман – он был втюхан в неё по самые помидоры, как говорит молодёжь. Бегал за ней, как собачка, портфель таскал. Но ей было всё равно, она не замечала, что он по ней сохнет. Вот ботан Вольдемар, этот давал ей списывать математику, а позже алгебру-геометрию, в коих она была не сильна. Это вот Генка, балбес и разгильдяй, дёргал её за косички и пытался залезть под школьное платье. Слушай, его, по-моему, посадили...
– Может, вышел уже? Надо пробить информацию.
– Вот этого не очень хорошо помню, и этого, они вроде тоже были балбесами, даже какую-то компанию сколотили. Как же их... Подожди, где-то есть фотка с подписанными именами. А, вот, нашёл... Ну да, это Колька и Родик, Родион. Эх, сколько их – почитателей Андромеды, поди тут, вычисли нашего.
Мы ещё долго разговариваем о школьных годах, Руслан рассказывает нам смешные случаи, Юрчик смеётся, и этот тёплый, семейный вечер всем нам греет душу. Я снова и снова любуюсь мужем – как же мне с ним повезло! Может быть, когда-то я расскажу ему о своём детстве и школьных годах. Но пока я не готова возвращать себе эту боль. Я практически её забыла, и вспоминать мне совсем не хочется.
Снимки, живописно разложенные на полу, мы в конце концов убираем в альбомы, Руслан ещё что-то продолжает рассказывать про школу, про ребят, я всё ещё надеюсь, что моя интуиция что-то выхватит из этих рассказов, но нет... Ни лучика впереди...
Утром за завтраком Руслан говорит:
– Слушай, Марго, а ты не разрешишь мне посмотреть камеры видеонаблюдения со стадиона? Вдруг я что-то смогу там увидеть. Игорь-то не знает, кого искать, а я вполне могу зацепиться за знакомое лицо.
– Ты прав, пожалуй – говорю ему – если у тебя не сильно много работы, я была бы тебе очень признательна, если бы ты посмотрел. Привезу вечером на флешке.
– Я пока проверяю все договора Нелли, так что работы не так уж много.
– Отлично! – целую его и уезжаю.
Весь день проходит в спокойной рутине, единственное, я прошу Даню выяснить, действительно ли Генка, одноклассник Руса, сидел, и вышел ли он из тюрьмы. Также прошу пробить по списку, который дал мне Рус, где вообще сейчас все эти люди.
Игорь занимается отчётами, я тоже, в обед звонит Павел и рассказывает о том, как прошла первая репетиция у Андромеды, на которой, кстати, присутствовала она сама.
– Вы не представляете, что это такое, Маргарита Николаевна! Просто не представляете! Под одну из песен мы будем танцевать в кожаных трусах, с голым торсом и в таких кожаных кепках, наподобие той, что носил солист группы «Скорпионз», представляете! Андромеда на репетиции чуть ли не облизывалась – завершает он.
– Кто бы сомневался – иронично говорю я – ладно, Паш, тебе придётся это потерпеть.
– Да я знаю. Всё в порядке, Маргарита Николаевна.
Мы прощаемся, и остаток дня я занимаюсь текущими делами. Теперь нам остаётся только разработать операцию с подсадной уткой и ждать результатов.
Вечером я отдаю мужу флешку, а сама вызываюсь приготовить ужин. Триста лет этим не занималась – в будни готовит более-менее свободный Руслан, а в выходные мы любим ходить в кафе. Когда всё уже приготовлено, и я иду позвать Руслана за стол, он вдруг сам зовёт меня:
– Маргарита, ты могла бы подойти?
Иду к нему, думая, неужели он что-то нарыл.
– Смотри – он тычет в экран – кто это?
Я не успеваю ему ответить, что не знаю, кто это такой, как раздаётся звонок телефона. Это Роб, сегодня он должен задержаться на работе.
– Марго! – голос его звенит от возбуждения – я знаю, каким способом убили Кирилла, юриста и Павла. И скажу тебе так, убийца - гений!
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.