Берёзы чистые, как снег.
Снег молодой, что молоко,
и жизнь задорная, что смех,
и небо плещет под рукой.
И, как вино, пьянит простор,
а люди добрые, как труд.
Я заболел здесь чистотой
и захмелел надолго тут.
А там красавцы города,
и льёт неоновый витраж
в больные тихие года
ажиотаж, ажиотаж…
Афишные ресницы глаз,
не отвернешься, не уйдешь.
И дышит радостью палас
под теплой замшею подошв.
Ах, тапочки, асфальт, бетон…
До донных умиляет слез
шатёр весёлый шапито
и грустных тоненьких берёз.
Я города давно постиг,
шагал за грани декольте,
касался мраморных колен
и сущности высокой их.
Я без ума был от ума,
и за одним столом со мной
высокомерно глухомань
тянула красное вино.
Здесь говорили о деньгах,
о тряпках, умершей родне…
и будущий доцент рыгал
отчаянно на брюки мне.
Ах, эта шалость городов!
Но с вашей душной высоты
склоняюсь грустной головой
к простым коленям чистоты.
1978г