- А ты стала такой …- Мустафа задумался, …ты стала другой, Эфсун.
- Меня зовут, Айя-султан, шехзаде! Я супруга шехзаде Мехмеда! Вы меня с кем-то путаете, - стараясь держаться уверенно, повторила Айя.
- Да нет, разве можно тебя с кем-то спутать? Вот и споришь ты так, как тогда, я помню, - усмехнулся он, - я многое помню, Эфсун…Айя-султан, - язвительно улыбнулся Мустафа.
- Шехзаде, простите, мне пора кормить детей, не могли бы Вы оставить мои покои? – с плохо скрываемой нервозностью попросила Айя.
- Ну хорошо, хорошо! Не сердись, корми своих детей, - голос Мустафы прозвучал благожелательно, а его взгляд пронизывал её насквозь.
Шехзаде протянул к султанше руку, намереваясь коснуться её щеки, но стук в дверь заставил его обернуться.
-Войдите! - громко вскрикнула Айя, и, получив разрешение госпожи, в комнату вошли няни с шехзаде Сулейманом и султаншей Айше Хюмашах на руках.
- Твой сын, Эфсун, очень похож на Мехмеда, - завистливо пробормотал Мустафа, взглянув на маленького Сулеймана, и с понурым лицом вышел за дверь.
- О, Аллах! Помоги мне! - закрыв на секунду глаза, прошептала Айя и, глубоко вздохнув, подошла к детям.
Мустафа в коридоре встретился с Махидевран-султан.
- Мустафа, что с тобой? Иншалла, всё хорошо? - насторожилась она, заметив подавленное состояние сына.
- Всё хорошо, идите к себе, мама, - отрезал он и сделав пару шагов, остановился, - хотя, постойте. Вы говорили, что в моём гареме появились новые наложницы, пришлите мне одну из них.
- Хорошо, сынок, я сама выберу рабыню и подготовлю к вечеру, - не отводя пристального взгляда от сына, ответила Махидевран.
- Нет, мама, не вечером, прямо сейчас! Я хочу видеть наложницу в своих покоях прямо сейчас! - зло сверкнув глазами, он взмахнул полами кафтана и стремительно зашагал вдоль по коридору.
Махидевран проводила сына подозрительным взглядом и наклонилась к Фидан.
- Не нравится мне его душевно состояние, - задумчиво произнесла она, - быстро подготовь рабыню к хальвету. Ты слышала, шехзаде сказал, прямо сейчас.
- Слушаюсь, госпожа, а какую? - покорно склонив голову, спросила служанка.
- Что, “какую”? - Махидевран перевела на Фидан отрешённый взгляд.
- Какую рабыню подготовить? - с некоторым удивлением повторила калфа.
- Любую, сама выбери, все эти клуши одинаковы, даже забеременеть не могут, глупые курицы, - со вспышкой недовольства в потемневших глазах посмотрела она на Фидан, и та опрометью бросилась исполнять приказ госпожи.
А в это время в покоях Айи-султан было шумно и весело. Она обожала возиться с детьми, поэтому стоило ей взглянуть в их доверчивые глазки, как она забыла обо всём на свете, душа её успокоилась, и госпожа полностью окунулась в детские забавы.
Так пролетел день, потом второй, а на третий утром к ней снова пришёл Мустафа.
Айя обернулась и нехотя встала для церемонного приветствия.
- Всё ли у тебя хорошо, Айя-султан? Не желаешь ли ты чего-нибудь? Я обещал брату заботиться о тебе, - с явной издёвкой сказал он, подошёл близко и, наконец, коснулся её щеки.
По спине женщины тут же пробежала холодная дрожь. Айя резко отстранилась и с полным презрения взглядом ответила ему, глядя в глаза:
- Шехзаде, если Вы и дальше станете докучать мне, я пожалуюсь Хюррем-султан, а она напишет повелителю.
Слова Айи раздразнили Мустафу ещё сильней. Схватив за предплечье, он привлёк её к себе и прошептал прямо в лицо:
- Ты можешь жаловаться хоть самому Всевышнему, я всё равно сделаю так, как хочу, тебе это хорошо известно.
Он разжал свою железную хватку, с силой оттолкнул Айю, она зацепилась и упала прямо на высокую подушку рядом с круглым столиком.
Мустафа, тяжело дыша, пару секунд смотрел на неё, резко повернулся и вышел, с силой раскрыв дверь ногой.
Айя хотела заплакать, но не смогла. Стыд пересилил отчаяние, сделав её нерешительной, и она передумала идти с жалобой к Хюррем-султан. “Если он вновь придёт в мои покои, я немедленно отправлю Гюльгюн за госпожой” – подумала она и понемногу успокоилась.
На её счастье Мустафа перестал приходить к ней, и по дворцу разнеслась весть, что одна из его наложниц наконец-то забеременела.
…Хюррем вышла на балкон, зябко поёжилась, укуталась в мягкую шаль и глубоко вдохнула свежий вечерний воздух.
Солнце уже медленно опустилось за горизонт, и день постепенно уступал место ночи.
На тёмно-синем небе одна за другой вспыхивали звёзды, из-за облаков вышла полная луна, освещая всё вокруг своим сиянием.
Женщина задумалась. Она не услышала, как в двери покоев постучали, лишь заметила рядом с собой молоденькую служанку Эсму.
- Госпожа, простите, Вы не слышали, я звала Вас, здесь Айя-султан и Нилюфер-хатун, они очень просят принять их, - тонким, почти детским голосом, сказала рабыня, и её без того румяное лицо густо покраснело.
- В такой час? – Хюррем удивлённо взметнула вверх брови, - о, Аллах, не случилось бы чего плохого. Пусть войдут, - махнула она рукой, нахмурилась и покинула террасу.
Рабыня распахнула дверь, и в покои, словно вихрь, ворвалась Нилюфер-хатун, обнимая за плечи завёрнутую в покрывало Айю-султан.
- Аллах, Аллах! Что случилось? – воскликнула госпожа, увидев дрожащую и бледную невестку с рассыпавшимися по плечам и груди мокрыми волосами.
- Я в хамаме тазом убила шехзаде Мустафу, – с обречённым видом опустила голову Нилюфер.
- Что ты сделала?! – недоумённо спросила Хюррем.
- Убила шехзаде Мустафу, - громче повторила служанка, - и я готова понести за это наказание.
- Подожди, Нилюфер, помолчи. Я очень ценю тебя, но ты когда-нибудь сведёшь меня с ума, - Хюррем жестом остановила девушку и взяла за руки бледную, как полотно, Айю.
– Айя, идём, присаживайся, сейчас я дам тебе воды. Что произошло? Почему ты в таком виде? Нилюфер говорит правду? – засЫпала она султаншу вопросами, одновременно поднося ей кубок с водой.
Девушка жадно припала к бокалу, стала пить, но никак не могла унять противную дрожь, сопровождающуюся дробным стуком зубов о край фарфоровой чашки.
Хюррем терпеливо ждала, пока Айя заговорит, и та, наконец, подняла на госпожу полные ужаса глаза.
- Я не знаю, он упал и перестал шевелиться, - произнесла она, переводя дыхание.
- Где он упал? Почему? Так, Айя-султан, возьми себя в руки и рассказывай, что случилось, с самого начала. И ты, Нилюфер, тоже присаживайся, слушай и будешь дополнять то, что упустит султанша, - не выказывая сильного волнения, которое охватило её, сказала Хюррем.
- Слушаюсь, госпожа, - мгновенно среагировала служанка, уселась рядом на диван, подалась к Айе и приготовилась слушать.
- Да, пожалуй, следует рассказать с самого начала, госпожа, иначе Вам многое будет непонятно, - со слезами в глазах вымолвила Айя.
- Ты ошибаешься, мне уже многое понятно, - отрезала Хюррем. – Непонятно одно – почему ты мне раньше ничего не рассказывала? – строго спросила она.
- Госпожа, я не хотела Вас расстраивать, и…мне было стыдно. Я думала, что это не так серьёзно, и я справлюсь сама, - с мольбой в голосе сказала Айя. По её щекам потекли крупные слёзы
- О, Аллах, ты надеялась словами воззвать к совести Мустафы? Айя-султан, ты меня разочаровала, - глаза Хюррем ярко вспыхнули, а губы сжались в тонкую линию.
- Нет, не так. Я знаю, что у него нет совести. Просто у шехзаде появилась новая наложница, она не покидает его покоев, вот я и вздохнула с облегчением, подумав, что он, наконец, отстанет от меня. К тому же так оно и было…до сегодняшнего вечера, - надрывно, с болью в глазах, произнесла Айя. – Госпожа, позвольте мне возвратиться с детьми в Манису, я там буду ждать своего Мехмеда. Вы же знаете, что здесь никто не сможет меня защитить от этого…регента, - девушка упала на колени и прикоснулась губами к подолу платья Хюррем.
- Айя-султан, встань, - тяжело вздохнула Хюррем, - я знала, что это назначение принесёт нам большие проблемы, упаси Аллах, если они коснутся не только тебя, прости.
Никуда ты не поедешь! Что я скажу моему сыну, если отпущу тебя? Да, непросто будет уберечь тебя от этого похотливого мерзавца, раз с ним не смогла справиться даже его матушка.
Не удивляйся, думаю, Махидевран в курсе его проделок, и они ей совсем не нравятся, она же понимает, что они станут ему помехой на пути к трону, если повелитель узнает. Нет, она не боится, что ты нажалуешься, ведь кроме твоих слов доказательств, как всегда, не будет. Для неё страшен сам факт такой жалобы, которая пошатнёт зыбкое перемирие султана и его старшего шехзаде.
Меня тревожит другое. Махидевран считает, что сейчас её сын в шаге от вожделенного трона, и постарается сделать всё, чтобы не упустить шанс сделать этот шаг.
- Хюррем-султан, Вы меня пугаете, - Айя-султан подняла голову, лицо её вытянулось, а глаза обеспокоенно метнулись на госпожу. – Вы же не позволите ей им воспользоваться? Она не сможет навредить шехзаде Мехмеду?
Хюррем молчала.
- Почему Вы молчите? – Айя схватила султаншу за руку, - Мехмеду же не грозит опасность? Он в походе с повелителем, там столько охраны, там его личные охранники, которые доказали свою преданность…
- Айя-султан, успокойся, будем уповать на Аллаха! Он защитит нашего Мехмеда! Да и повелитель рядом, ты верно сказала, однако…
- Что “однако”, госпожа? Говорите! – воскликнула Айя и тряхнула Хюррем за руку.
- Мы должны быть бдительны, как никогда. Я дала указания своим людям, которые находятся среди воинов султана, глаз не спускать с моих сыновей, особенно с Мехмеда, но сегодняшний случай с тобой меня неприятно удивил.
Как мог шехзаде Мустафа пройти к тебе в хамам? В Топкапы повсюду верные мне люди, во всяком случае, так я считала до сегодняшнего дня. И один из этих людей должен был немедленно прибежать ко мне, ведь я всем приказала докладывать о каждом шаге шехзаде в любое время суток.
Я должна была знать о намерениях Мустафы уже тогда, когда он направился к хамаму. А, получается, что тебя случайно спасла моя прыткая отчаянная Нилюфер, - Хюррем с благодарностью посмотрела на свою главную служанку.
Та, услышав похвалу в свой адрес, зарделась от удовольствия.
- Госпожа, я готова жизнь за Вас отдать, - с жаром произнесла она.
- Знаю, Нилюфер, да благословит Аллах твою пытливую головку и шустрые ножки, - по-доброму улыбнулась ей Хюррем.
- Госпожа, как же Вы без меня останетесь? Если бы я знала, то хотя бы Эсму обучила, у неё есть задатки, только она пока очень скромная, а так – хваткая девушка…
- Нилюфер, подожди, остановись, - перебила её Хюррем, - а куда ты собралась? Я чего-то не знаю?
- Как, госпожа? Я же сказала, что убила шехзаде, теперь меня казнят, - удивлённо посмотрела на султаншу служанка.
- О, Аллах, Нилюфер, прости меня, - виновато произнесла Хюррем, которая всегда относилась к своим слугам не как к бесправным рабам, а видела в них людей, волею судеб оказавшихся таковыми.
Доброе отношение к слугам возвращалось ей сторицей.
- Нилюфер, со всеми этими разговорами я не сказала тебе, что если кто-то захочет к тебе прикоснуться хоть пальцем, сначала он встретиться со мной, твоей госпожой. Это во-первых.
А во-вторых, думаю, шехзаде уже благополучно добрался до своих покоев, иначе весь дворец был бы поднят по тревоге. Вы слышите хоть какой-то шум? Нет? Вот и я не слышу. Эсма-хатун, выгляни в коридор, прислушайся, - на всякий случай велела девушке Хюррем, и та проворно выскочила за дверь.
Спустя несколько минут она возвратилась и доложила:
- Хюррем-султан, повсюду тишина, я пробежала вдоль коридора, останавливалась через каждые пять шагов, но ничего, громче дыхания охраны, не услышала.
- Что ж, так я и думала. Видно, Нилюфер, тазик, которым ты стукнула регента османской империи, был не такой уж и тяжёлый, - рассмеялась Хюррем, и другие девушки прыснули в кулак.
- А теперь расскажи-ка, Нилюфер, в подробностях, как всё было, почему ты вдруг решила пойти в хамам проведать Айю-султан? – вмиг став серьёзной, Хюррем пристально посмотрела на служанку.
- Госпожа, как всегда, перед сном, я наведалась ко всем служанкам, проверила и опросила каждую, всё ли в порядке, и собралась, было, пойти в свою комнату, как увидела, что со стороны хамама возвращаются все четыре рабыни.
Меня это возмутило, ведь я знала, что Айя-султан направилась в баню. Я остановила их и спросила, как они посмели оставить госпожу одну, на что получила ответ, что Ферей-калфа велела им идти спать, сказав, что позаботится о султанше сама.
Мне показалось это очень подозрительным. Обычно калфы не очень-то разбегутся выполнять работу простых рабынь, к тому же я несколько раз видела, как Ферей-калфа тайно покидала покои Махидевран-султан. Да, не удивляйтесь, госпожа, именно тайно: она тихонько приоткрывала дверь, высовывала голову, а потом быстренько выбегала и шла по коридору, как ни в чём не бывало.
Да и шехзаде благоволит ей, обращается, как к главной, хотя она и не ункяр-калфа, и часто вознаграждает её, - Нилюфер тараторила так, что Хюррем-султан едва поспевала следить за её речью.
- Ну вот. Поставив рядом эти события и почуяв неладное, я поспешила в хамам. У дверей на входе тоже никого не оказалось, я вошла внутрь и услышала крики Айи-султан. Ни служанок, ни калфы рядом не было, и я бросилась госпоже на помощь.
Ох, Хюррем-султан, я вошла в тот момент, когда шехзаде сбросил с себя кафтан и пытался завалить госпожу на лавку.
Но султанша молодец, не растерялась, изловчилась, да как плеснёт горячей водой ему в мор… в лицо, - возбуждённо взмахнула руками Нилюфер, но тут же сникла. – Однако это ей не помогло. Он заругался, накинулся на неё и швырнул на пол.
Ну, тут я не выдержала, схватила, что попалось под руку, и ударила шехзаде по голове. Он упал, как мёртвый, прямо на Айю-султан. Я помогла госпоже встать, укутала её в простыню и повела к Вам. Вот и всё, - глубоко вздохнула девушка и замолчала, ровненько сложив руки на коленях.
Хюррем сглотнула и выдохнула.
- Нилюфер, ты настоящая героиня, - умилилась Хюррем, - будь добра, подай мне шкатулку, ту, которая из малахита, - махнула она рукой в сторону комода, и девушка послушно подала госпоже красивый тёмно-зелёный ларец.
Хюррем открыла его, достала великолепные массивные серьги-шандельеры с орнаментом “шемсели” (солнце) и протянула их Нилюфер.
- Госпожа, это мне? – ахнула та, пряча руки за спину, словно боясь поверить в реальность происходящего.
- Конечно, тебе. Я помню, как ты на них смотрела, они же тебе нравятся? – довольно улыбнулась Хюррем.
- Очень, госпожа, - не отводя от украшения глаз, прошептала Нилюфер.
- Ну, так бери, можешь сразу и надеть, - Хюррем взяла руку девушки и вложила в неё маленькую коробочку с серьгами.
Нилюфер обвела всех глазами, подошла к зеркалу и вдела в уши великолепные украшения.
- Они очень тебе идут, - в один голос сказали Хюррем и Айя, которая даже смогла улыбнуться после пережитого.
- Нилюфер-хатун, я твоя должница, я тоже сделаю тебе подарок, - сказала она, заплетая высохшие волосы в тугую косу.
- Ну что Вы, султанша, мне даже неловко. Разве могла я Вам не помочь? - покраснела она.
- Ты могла просто не обратить внимания, и я не знаю, смогла ли бы я жить после того, что со мной могло случиться, - подавленно произнесла Айя, устремив потухший взгляд в пустоту. - Я поклялась себе и моему Мехмеду, что ничья рука не прикоснётся ко мне, кроме его благословенных ладоней, - прошептала она.
По лицу Хюррем-султан пробежала тёмная тень. Госпожа ни на миг не сомневалась, что слова невестки не пустая бравада, а вернувшаяся боль прошлого, которая на этот раз могла бы стать для женщины роковой.
Хюррем, после минутного молчания, подняла задумчивый взгляд на Нилюфер и медленно уточнила:
- Ферей-калфа, говоришь?
- Точно так, госпожа, она, - ответила служанка.
На секунду глаза Хюррем похолодели, лицо приобрело странное выражение, которое скорее напоминало зловещую решительность, султанша слегка тряхнула головой, поправила причёску и порывисто встала.
- Айя-султан, ты останешься сегодня у меня. Эсма, приготовь султанше постель, а ты, Нилюфер, сходи к Гюлю-аге, пусть придёт сейчас в бельевую комнату. Я тоже иду туда, - твёрдым голосом сказала она, пожелала Айе доброй ночи и покинула покои.
Расторопные слуги не заставили долго ждать свою госпожу и спустя несколько минут стояли перед ней в бельевой комнате, склонив в ожидании головы.
- Гюль-ага, мне нужно, чтобы ты сейчас привёл сюда Ферей-калфу, только так, чтобы она не заподозрила дурного, придумай что-нибудь. И ещё. Вас никто не должен видеть, - строго сказала Хюрррем.
- Слушаюсь, госпожа, я всё понял, - ответил евнух и выскользнул в коридор.
- Нилюфер, сейчас я буду допрашивать эту предательницу, будь бдительной, кто знает, на что она способна, - с возбуждением в голосе сказала Хюррем.
- Я поняла Вас, госпожа, - ответила Нилюфер, сосредоточила внимание на султанше и потрогала свой пояс, за которым хранился маленький кинжал.
В коридоре возле двери послышался шорох, и Хюррем приложила указательный палец к губам, Нилюфер понимающе моргнула.
Скрипнула дверь, и послышался недовольный голос Ферей-калфы:
- Гюль-ага, ну что тебе не спится? Не мог подождать до утра? Если эта хатун мертва, так ей уже ничем не поможешь, пусть и лежала бы до рассвета.
- Ферей-калфа, как ты можешь так говорить? Это же чрезвычайное происшествие для гарема, - возмущённо ответил евнух, подталкивая калфу на середину комнаты.
Женщина поискала глазами труп, о котором ей якобы поведал Гюль-ага, и наткнулась на Хюррем-султан и Нилюфер-хатун, выглядывающих из-за полок с бельём.
Ферей испуганно взглянула на женщин и дёрнулась, пытаясь убежать, однако Гюль-ага крепко ухватил её за локоть.
- Что это значит, госпожа? – дрожащим голосом спросила она Хюррем-султан. – Что Вы от меня хотите? Я в чём-то провинилась?
- Провинилась, Ферей-калфа, ещё как провинилась, - с угрожающими нотами в голосе говорила султанша, медленно приближаясь к хатун.
Калфа отступила на шаг назад и открыла рот, готовясь оправдываться, но Хюррем подняла руку, приказывая замолчать.
- Постой-ка, хатун, подойди ближе, - прищурилась она, буравя своими пронзительными зелёными глазами лицо калфы. – Ты мне кого-то напоминаешь, ну-ка, ну-ка, поверни голову, - взяла она её за подбородок и развернула вправо. – О, Аллах! Да ты же похожа на Фидан, служанку Махидевран, - прошептала она и резко отступила от калфы. – Отвечай, кто ты! – прикрикнула она, заставив вздрогнуть Ферей.
- Вам показалось, госпожа, мало ли кто на кого похож…- залепетала Ферей, но умелый тычок Гюля-аги в спину, от которого она со стоном упала на колени, быстро выбил из неё признание.
- Да, я родная сестра Фидан, мы обе служили Махидевран-султан, впрочем, как и другие служанки, но никто не знал, что мы сёстры. Потом госпожа забрала с собой Фидан, а меня оставила в Топкапы, - слёзно произнесла хатун.
- Тебя оставили следить за мной и моими шехзаде? А потом ты должна была их убить? – спросила Хюррем.
Ферей молчала, тогда Гюль-ага подошёл к ней сзади и слегка надавил на маленькую точку за ухом. Хатун вскрикнула.
- Да, следить и докладывать, а потом я должна была…- Ферей осеклась, но увидев протянутую руку евнуха, взмолилась:
- Хватит, не надо, я всё скажу. К шехзаде Мехмеду пока было не подобраться, и Махидевран-султан приказала расправиться с младшими шехзаде. Однако повелитель захотел взять их с собой в поход, и госпожа отменила приказ, рассчитывая на поход.
- Почему? Что должно произойти в походе? Говори! – прошипела сквозь зубы Хюррем, вонзив взгляд своих тяжёлых, как горный малахит, глаз на калфу.
Та, вдруг, стала спокойной и поочерёдно посмотрела на всех, кто был в комнате.
- А вы ведь не собираетесь оставлять меня в живых, - словно прозрела она, - хм…даже если оставите, - усмехнулась она, - Махидевран-султан меня накажет, если я раскрою её тайну. А наказание у госпожи одно – в мешок и в Босфор. Так что выхода у меня нет. И смысла признаваться нет.
Хюррем-султан и Гюль-ага сокрушённо переглянулись.
- Хатун, выход можно найти всегда, если захотеть, - понизив голос, доверительно обратился к ней Гюль-ага, - перейди на сторону Хюррем-султан, и она не даст тебя в обиду, можешь не сомневаться.
Ферей глубоко и безнадёжно вздохнула.
- Вы многого не знаете. Эх, если бы только во мне было дело…
- Ты боишься за Фидан? – спросила Хюррем.
- Нет, Фидан она ничего не сделает, другой такой Фидан нет и не будет, госпожа прекрасно это знает, - задумчиво произнесла Ферей.
- Что же тогда? Говори, я теряю терпение, - прикрикнув, не выдержала Хюррем. – Что должно произойти в походе? На моих шехзаде совершат покушение? Кто предатель? Я его знаю? – султанша подскочила к калфе и стала трясти её за плечи.
Та, вдруг, стрельнула глазами на фарфоровый кувшин, стоящий на полке, и быстро зашептала:
- Да, их хотят убить. Я скажу, я всё скажу, только прошу Вас, дайте пить, пить хочу, очень хочу пить!
- Нилюфер, подай ей воды, - велела Хюррем.
- Госпожа, пусть сначала скажет, потом попьёт, - попыталась возразить девушка.
- Дай сейчас, я сказала, - разозлилась Хюррем, находясь на грани нервного срыва, узнав о покушении на своих детей. И служанка послушно подала кувшин с водой калфе.
Та изловчилась, разбила фарфоровую ёмкость о стену и вмиг вонзила себе в шею самый большой острый осколок. Тёплой струёй брызнула кровь, женщина захрипела и упала навзничь. На её побелевшем лице тоскливым обречённым взглядом застыли в вечном ожидании широко распахнутые глаза.