- Если у меня будут дети, - продолжил Ванька, - я никогда не буду их обижать, - принялся он мечтать. - Я стану покупать им всё, что они захотят. Всё -всё! - говорил он с воодушевлением. - И защищать. Да, - его глаза смотрели в самую душу, и Николай слушал правильные слова. Всё в сказанном было верным, кроме одного.
- Не ЕСЛИ Вань, а КОГДА. Когда у тебя будут дети, - поправил он его, ласково улыбаясь.
Начало истории
Предыдущая глава
Человеку нужен человек. Маленькому человеку – большой человек.
Ванька плакал. Ревел навзрыд, орошая подушку слезами. Его забирали обратно, а он упирался, хватался за дверной косяк, надеясь, что это хоть что-то изменит. Зинаида кричала, ругалась, мутузила по спине его кулаками, называя отребьем и нехристем, и уверяла, что теперь-то покажет ему, где раки зимуют.
Николай услышал не сразу сквозь крепкий сон, что рядом на кровати страдает мальчишка. Ему снилось лето, Вера в тонкой газовой белой косынке, большая луна, смотрящая сверху, и желание поцеловать ту, что напротив.
Волчий вой разорвал тишину. Заставил сердце забиться сильнее, разойтись кровь по венам. Он испуганно закрыл Веру собой, ожидая, что вожак может напасть в любую минуту. Вой становился всё громче, надрывнее, превращаясь в какой-то плач, пока Бородин не подскочил на кровати, понимая, что это вовсе не волки, и что нет рядом никакой Веры, и что на самом деле это страдает Ванька.
Он бросился к кровати, обнимая мальчишку, который ревел во сне, не в силах проснуться, и принялся водить по его голове большой мозолистой ладонью.
- Тише, тише, ну ты чего, - ласково шептал на ухо Ваньке, пока тот не открыл глаза. Он схватился за домашнюю майку Николая, боясь разорвать то единство, что связало их теперь. И дрожал, дрожал, как осина на ветру, как заяц от страха, как дрожит последний лист, боясь оторваться от матери-ветки, чтобы навсегда умереть.
Так они и уснули, не размыкая объятий. Нехристь и бобыль. Маленький и большой. Два нужных друг другу человека.
Ванька привык к городской жизни. Две недели пролетели так незаметно, что, когда настала пора прощаться, он всё никак не мог поверить в то, что его вернут обратно. Только случилось всё иначе.
- Коля, Коля, - кричал в трубку Борис, прорываясь сквозь плохую связь и треск проводов. – Николай, слышишь?
Бородин по голосу осознал, что тот с плохими новостями, но виду не подал.
- Коля, - снова крикнул в трубку Борис. – Не могу приехать, выручай. Пусть Ваня ещё ненадолго останется.
Ничто так не постоянно, как временное. Бородину с одной стороны было радостно, что мальчишка остаётся, а с другой возникали какие-то сомнения, ведь с каждым днём, что один, что другой прикипали друг к другу всё сильнее. А уж порвать тонкую нитку или двадцать таких ниток – большая разница.
Ванька радовался, Бородин страдал. Вместе с Верой они раздобыли добротную одежду для ребёнка, игрушки, принадлежности для творчества. Ванька стал весёлым и жизнерадостным, только случилось ещё одно происшествие, где Николаю снова пришлось встать на защиту подопечного.
На одном из занятий Бородин поставил Ваньку в пару с другим мальчишкой, когда налетела коршуном его мать: с криками, придирками. И принялась высказывать Бородину.
- Почему моему Саше неруся какого-то подсунули? Дайте нам русского мальчика!
Ванька сразу потупил глаза и хотел сбежать, только Николай вовремя его поймал.
- Ну раз вашему Сашке можно только с ровней соревноваться, - проговорил он, и мать согласно кивнула, считая, что тренер встал на её сторону. Сашенька уже второй год занимается, а этого она в первый раз видит. – Значит, придётся идти и искать новое место.
- Не поняла, - быстро заморгала глазами женщина. – Куда идти?
Бородин хотел ей популярно объяснить куда, когда подоспел один из его друзей.
- Тише-тише, - хлопнул по спине Николай, отодвигая вбок, и принялся сам разбираться с ситуацией.
- Ты не бойся, - подмигнул Николай Ваньке, - мы с тобой одной крови.
Вот уже месяц Ванька жил у Николая, а Вера их навещала, как могла. И каждый раз не с пустыми руками появлялась. То пирог испечёт, то мороженое купит, а когда и что-то лично для Ванечки.
- Я всё придумала, - сказала она Бородину, когда они, прикрыв дверь на кухню, пока мальчишка увлёкся мультиками, остались одни. – Надо отмечать с размахом.
- Только кого звать? – пожал плечами Николай. – День Рождения детский, а мы знать никого не знаем.
Ваньке через неделю исполнялось семь лет. А это значило, что, во-первых, надо сделать праздник запоминающимся. Всё же 7 лет раз в жизни бывает. Во-вторых, в этом году в школу. Только если и пойдёт туда, то в отстаивающих ходить будет. Мало нынче тех, кто грамоте до школы не обучен, и вот Ванька как раз был из таких.
Как только Вера поняла, что ни букв он не знает, ни счета, принялась по вечерам заниматься. Ванечка так старался. Усердно высовывал язык, принимаясь выводить цифры, вспоминал буквы, и так хотел отплатить добром людям, что к нему со всем сердцем, что к концу второй недели уже складывал первые слова.
- Ну вот, вот же, - улыбалась Вера, как всегда радовалась успехам любого своего ученика, - отлично выходит. А теперь давай попробуем сложить вот это, - подвигала к нему расписные карточки, и принимались они познавать цифровую грамоту.
- Я всё решила, - загадочно продолжила Вера, размышляя о Дне Рождения. – Сюрприз будет.
И вот настал долгожданный день. Ванька ворочался полночи, будто предчувствовал неладное. Словно сердце было не на месте. А наутро, о чудо, обнаружил он на стульчике рядом с кроватью какую-то коробку. И другой бы ребёнок схватил и потащил разворачивать, а этот сидел и молча глазел, не зная, что предназначается она не кому бы то ни было, а имениннику.
- Ну что же ты, Вань, - пожурил его Николай. – Тебе сегодня семь! Вот такой стал, - показал он рост мальчишки от пола. – Большой, сильный, - сжал кулак, потрясая им в воздухе. – Желаю тебе только побед. Как поедем с тобой на чемпионаты, будешь только призовые места брать, - мечтал Бородин, который уж свыкся с мыслью, что не один больше живёт. – Расти здоровым, - выдавал напутствие. – Счастливым. И пусть желания твои сбываются. И знаешь что, Ванька. Люди разные на твоём пути попадаться будут. Ты не смотри на плохих, не серчай. Просто обходи стороной. Не стоят они твоего внимания, твоих слов. Чтобы ты даже не думал о них.
- А вот подарок твой, - поднял Николай с места коробку. Если бы лето – обязательно подарил велосипед. Настя у виска бы только крутила. Совсем брат ополоумел. Забрал чужого ребёнка, да ещё деньги на него тратит. Мать та тоже перестала звонить. Сказала, как голову проветришь, так набирай, а впредь – не смей.
Принял Ванька коробку робко и несмело, будто боялся, что перепутали его с кем-то. Но глаза горели от счастья. Целый набор конструктора. А там из него хочешь дома строй, хочешь корабли, хочешь планету целую, где ты царь и король.
- Нравится? – поинтересовался Николай, и мальчишка несколько раз кивнул. – Тогда завтракать идём, а потом занимайся. А я за продуктами схожу.
И всё в этот день было радостным и весёлым. Пока Ванька не мог оторваться от своего подарка, Вера активно готовилась к празднованию. Она заранее рассказала своим второклашкам, кто такой Ванечка. Какой это замечательный ребёнок, и что сейчас ему нужна поддержка других детей, потому что друзья его остались далеко-далеко отсюда.
- А они ему пишут письма? – спросила маленькая Юля со смешными тонкими белобрысыми косичками.
- Нет, - пожала плечами Вера. – Они очень далеко, и там нет почты.
Ну а что она должна была сказать детям? Что над бедным ребёнком издеваются, а потому у него нет никого?
После обеда она с семью детьми и двумя родителями, которые захотели пойти вместе с ней в гости и приготовили заранее подарки, отправилась к Ванечке.
Николай удивился, увидев на пороге такую компанию, но быстро сообразил, пропуская всех в дом, и Ванька, немного испуганный, принимал поздравления и подарки. Его окружили вниманием, обнимали, похлопывали по плечам, а он всё ждал, когда кто-то скажет, что его глаза узкие и некрасивые, что он страшный, и от него жутко воняет. Только эти дети были какие-то другие. Они будто совершенно не видели, что он ужасный и не такой, как другие. Ванька разомлел, расслабился, и даже через час принялся что-то рассказывать одному из малышей, пока родители активно хозяйничали на кухне, чтобы подготовить стол на всех.
Когда в дверь позвонили, Николай поспешил открыть, потому что ожидались ещё несколько его друзей, которых он так же позвал.
В доме было весело и шумно, ничего не предвещало беды. Ничего, кроме пронзительного звонка, который Николай всё собирался изменить на более мелодичный, но так и не доходили руки.
На пороге вместо его друзей стояла Зинаида с какой-то женщиной, а позади два мужчины в форме.
- Вот он, голубчик, - ткнула она чуть ли не в нос Бородину тонкий указательный палец, и женщина раскрыла папку, что-то там выискивая?
- Бородин Николай Петрович? – поинтересовалась она, сверившись с фамилией.
- Да, - кивнул он, понимая, что хорошим это всё не кончится.
- Понятно, - пыталась она заглянуть за его спину, потому что из квартиры доносились звонкие голоса детей. – Кем вам приходится Булыгин Иван?
Бородин сглотнул, понимая, к чему они ведут.
- Кем вам приходится ребёнок? - громче повторила женщина, смотря на него в упор. – И почему вы удерживаете силой сына опекуна Зинаиды Васильевны Гуляевой?
Продолжение следует