Начало:
Предыдущая часть :
Лето в наших краях всегда было изнуряюще жарким. Кондиционеров, таких как сегодня, тогда ещё не придумали, вентилятора у нас тоже не было. Лучший способ освежиться - прохладный душ. Ну, или сходить на речку. До неё от нашего дома было недалеко, полчаса ходу. Однако, пока я добиралась с работы до дома, сил идти куда-либо уже не оставалось.
Любашка почти всё лето проводила в деревне. А вот Маруся, почему-то отказывалась оставаться там надолго, предпочитая проводить лето в городе: либо у моей мамы, либо дома, в гордом одиночестве.
Однажды прихожу я с работы, а Маши дома нет. Санька телевизор смотрит, у него выходной.
- А где Маруся? - спрашиваю я.
- Не знаю! Я думал, ты её к матери отправила. Проснулся, её не было.
- Какой матери? Если ты про мою маму, то она в больнице лежит, после операции на печени.
- Ну, откуда я знал? Я вчера пришёл, вы уже все спали. Иди, давай, ищи Машку, гойдает где-то полдня.
Я развернулась и вышла во двор. Летом детские площадки пустовали. Детей старались отправить в пионерский лагерь или в деревню, вывезти на дачи, подальше от городской духоты и пыли.
Сделав пару кругов по соседним дворам, я вновь вернулась к нашему подъезду.
На лавочке сидела соседка с пятого этажа.
- Здравствуйте, Варвара Михайловна! Машку мою не видели?
- Здравствуй, Оленька! Видела, они только что с моей Оксаной вернулись. Машенька домой пошла, а Оксану я за хлебом послала.
- Фух, ну слава Богу! А то я все дворы обегала.
- А что, Саньки дома нет? Он тебе не сказал, что Маша на речку ушла?
Я плюхнулась на лавочку рядом с соседкой и от удивления только глазами моргала.
- На какую речку? - вымолвила я наконец-то.
- Да на какую, Оль? На нашу, на Ахтубу. Машенька с Оксаной ещё с утра, десяти не было, прибегают, говорят: какая-то пионервожатая Зина идёт на речку и их с собой зовёт. Машеньку отец уже отпустил. Ну и я своей разрешила. Не одна же идёт, со взрослой девушкой.
- А вы эту Зину видели? - спросила я, всё ещё под впечатлением от услышанного.
- Нет! Они одни вернулись, говорят, Зина в другом дворе живёт, через дорогу их перевела и пошла в другую сторону.
Получается, Машка ушла с утра на речку, а отец даже и не знал. Отпроситься у него она не могла, потому что он спал. Будить отца Машка не стала. Во-первых, это чревато тем, что можно было получить. Сашка спать любил и очень ругался, когда ему мешали это делать. А во-вторых, он всё равно не отпустил бы её на речку с чужими людьми.
Поблагодарив соседку за информацию, я поспешила домой.
Ещё не открыв входную дверь я услышала дикие Машкины вопли и ругань мужа.
Забежав в спальню, я застала такую картину: Машка, ужом вертелась на полу, а Сашка, схватив её за ногу, лупасил ремнём, стараясь попасть по заднице.
- С ума сошёл? - я выхватила ребёнка из рук разъярённого отца и потащила в ванну.
Белобрысая и бледнокожая от природы Маруся сгорала на солнце моментально. Вот и сейчас, красная как варёный рак, ещё бы, целый день провела на солнце, да ещё исполосованная ремнём кожа ребёнка, горела огнём.
Я обмыла рыдающую дочь прохладной водой, обмазала сметаной и увела в комнату.
Слышно было, как в соседней комнате кругами ходит Сашка, периодически выкрикивая ругательства.
Весь вечер мы с Машей просидели в комнате, стараясь не попадаться на глаза Сашке. Я-то понимала, что он злится даже не на Машку, за то что та без спроса ушла на речку. Он злился на себя, за то, что оказался в глупом положении. Пятилетний ребёнок весь день отсутствовал дома, мог утонуть, а отец проспал полдня, даже и не вспомнив про него.
Как поведала мне Маруся дело было так: рано утром она вышла во двор, потому что дома было скучно и душно. Вскоре она встретила Оксану, внучку Варвары Михайловны. Оксана приезжала к бабушке редко и поэтому особо ни с кем из ребят не дружила. Девочка взрослая, старше Машу почти на два года, поэтому быстро сообразила, чем можно заняться в такую жару. Она-то и придумала пионервожатую Зину, понимая, что их одних, без сопровождения взрослых никто не отпустит. Бабушка Оксаны сразу согласилась. А вот как быть с Марусиным отцом? Сначала хотели подождать, когда он сам проснётся, но Оксане не терпелось освежиться и её посетила гениальная мысль:
- Слушай, он же у тебя долго спать будет? Давай сходим на пару часиков, искупаемся и вернёмся. Зайдёшь домой, как ни в чём не бывало, он же не знает во сколько ты ушла.
На том и порешили. Только вот купание их затянулось, а часов с собой не было. Всё бы могло пойти по плану, если бы они вернулись до моего прихода с работы. Одного не учли - как только Маруська появилась на пороге, отец сразу догадался, что она была на речке, слишком красное у неё было лицо. Маруська отпираться не стала, по наивности своей полагая, что чистосердечное признание облегчает наказание.
Не тут-то было! Отец вскипел, услышав от ребёнка фразу: "Я не могла спросить у тебя разрешения, потому что ты спал. Ты всегда спишь, когда мне нужно спросить что-нибудь важное!"
Утешая Маруську, я задумалась, как объяснить детям, что не всегда надо рубить правду-матку, иногда нужно просто промолчать.
Наверное, это можно понять только на собственном опыте.
Через пару дней и пары бутылочек "Жигулёвского", отец, глядя на страдания дочери, попросил у неё прощения. От перегрева у Маши поднялась температура, тело чесалось, а кожа шелушилась и облазила тонкими пластами.
Продолжение следует...