Четырехэтажный доходный дом с эркером (Камергерский переулок 6/5 с3) высится напротив входа в МХАТ. Сама судьба, то есть топография Москвы, велела, чтобы под этой крышей расцвели искусства…
Предыстория
В основе дома в Камергерском переулке лежат одноэтажные кельи известного с XV века Георгиевского монастыря.
Келейный корпус появился в 1806 году, шесть лет спустя в Москву пришел Наполеон. После пожара и погрома древний монастырь не стали возрождать, монахинь перевели в другие обители, а храмы превратились в приходские. Выжженные кельи перестроили в одноэтажный жилой дом для духовенства кремлевских соборов: Благовещенского и Архангельского (1816-21 годах, арх. Соколов).
Между 1825 и 1870 годами наш дом стал трехэтажным и доходным. С этого времени осталась неизменной южная часть здания, которая, по западной меже монастыря, уходит вглубь квартала.
Что же касается основного корпуса, в 1897 году архитектор Иван Кондратенко добавил четвертый этаж и уличный декор в манере классицизирующей эклектики.
Хозяином все это время оставалось Синодальное ведомство.
Ходасевич
В 1886 году в доме квартировал хозяин магазина фотографических принадлежностей Фелициан Ходасевич. Именно здесь родился и едва не умер его сын — будущий поэт. У младенца на язычке появилась опухоль, и Владислав Фелицианович стал погибать от голода. В конце концов врач-англичанин опухоль прижег. На языке у Ходасевича навсегда осталась «заплатка», которая, к счастью, никак не сказывалась на дикции литератора.
Прокофьев
Место рождения поэта стало местом смерти композитора. Сергей Прокофьев с 1947 года жил в коммуналке №6. Правда, часть времени он проводил не тут, а на даче. В московскую квартиру к Сергею Сергеевичу приходили друзья — Рихтер и Ростропович.
Здесь создавалась Седьмая симфония и балет «Сказ о каменном цветке». Последний фрагмент этого балета гениальный композитор завершил в своей квартире за несколько часов до смерти от гипертонического криза. Смерь прошла почти незамеченной, ибо явилась в один день — 5 марта 1953 года — и за Прокофьевым, и за Сталиным.
Когда Хачатурян и еще несколько человек из Консерватории пришли попрощаться, весь центр оказался оцеплен, однако музыканты смогли уговорить какого-то офицера, и их пропустили. Во время похорон нельзя было подогнать к зданию автобус, поэтому гроб несли на руках.
«Москва — Петушки»
В 1974-77 годах здесь, в коммуналке, у второй жены Галины Носовой, жил Венедикт Ерофеев. Теща писателя вспоминала:
«10 октября 1974 года на лестничной площадке стоял высокий седой человек, и весь его облик, каждая складка на лице говорили, чем он живет. В полумраке лестницы не было видно цвета его глаз, но весь он был как будто светел. И даже соседи сказали Галине: «Какой красивый мужчина пришел к тебе!»
Пришел Веничка к Галине, а как жить? У него ничего не было, все документы украдены, потеряны. У Галины начались хождения по мукам. Она все восстановила, Веничка оформил развод. Мы с Галиной его одели: купили ему хороший костюм, белье, сорочки, носки, зимнее пальто, обувь. Одели — и не узнали Ерофеева. Перед нами стоял настоящий красавец с голубыми глазами. Наконец у Венедикта Ерофеева появилась семья и крыша над головой».
«Московский Монпарнас»
На первом этаже, справа от эркера, почти напротив входа в МХАТ, с 1903 года работало кафе «Артистическое». Естественно, «клуб всех искусств» превратился в один из центров московской богемы. Легенда гласит, что именно здесь Маяковский назначил своей последней возлюбленной Вере Полонской последнее свидание. Здесь проходил первый концерт Булата Окуджавы (при закрытых дверях).
Когда во МХАТе начали бороться с пьянством и в театральном буфете перестали подавать горячительное, хождение актеров через переулок стало особенно интенсивным. Во время генеральной репетиции пьесы о Ленине «Третья патетическая» (1958) загримированный Ильич в антракте поспешил в наше кафе, выпил тут коньячка и заработал бурные аплодисменты. В кафе сидел какой-то гриб, из старых и идейных, «настучал» в ЦК… и пишут, что в итоге драматургу дали Ленинскую премию, а исполнявший Ленина актер Борис Смирнов не получил ничего.
Завсегдатаями были Олеша, Светлов, Эренбург позже — Вознесенский, Евтушенко, Высоцкий, Аксенов, Ахмадулина, Табаков, Неизвестный.
Странно, как вся эта компания не померла от пищевой инфекции, ведь в «Артистическом» могли подать… московских голубей! Человек, живший в том же доме, вспоминает, как приблизительно 1960-х мальчики-товарищи ловили «летающих крыс» у себя во дворе, а в ресторане их охотно покупали, наплевав на орнитоз. Свежо предание, а верится с трудом.
Жилая часть дома (несмотря на Прокофьева) была не слишком-то интеллигентной, и старожил пишет про «пол двора блатных».
Что сохранилось?
Дом расселили в 1977 году, Веничка Ерофеев с женой уехал в семнадцатиэтажную башню. Большая часть дореволюционных интерьеров пропала еще в середине века, однако роскошь «Артистического» с росписью потолков, золотом капителей, мрамором каминов продержалась до конца 80-х. Если я верно проинтерпретировал акты ГИКЭ, теперь и этих украшений нет.
Легендарное кафе существовало более ста лет, в начале нынешнего века оно уже называлось Cafédes Artistes, там были цены, притязания и ресторатор из Швейцарии. Однако в наши дни за этими витринами — грузинский ресторан.
В той части дома, где жил композитор, с 2008 года работает музей Прокофьева, а рядом, посреди переулка, можно увидеть самого Сергея Сергеевича в пальто и шляпе (скульптор Андрей Ковальчук, 2016). Бронзовый музыкант несет под мышкой пачку нот.
В доме можно увидеть богатую экспозицию и воссозданный кабинет Прокофьева. А предыстория была терниста: этот музей пытались открыть 40 лет. В 1995 году правительство Москвы передало квартиру композитора для музеефикации, а весь остальной дом — фирме «Велес». Позднее договор города с фирмой был расторгнут, и, уходя из дома, «фирмачи» безнаказанно разорили квартиру. Так что мы видим лишь воссозданные интерьеры, однако вещи музыканта — настоящие. Например, шахматы, которыми играл Прокофьев (многогранной личностью был композитор). Случалось, ему удавалось обыграть Ласкера и даже Капабланку.
Фасадный декор дома дошел до нас намного лучше, чем практически исчезнувшие интерьеры. Время не пощадило только нижние витрины и парапет на крыше.