На русском языке эта книга вышла под названием "Цена нелюбви". Но действительно ли холодная, нелюбящая мать была виновата в том, жестоком убийстве?
В том, что её сын устроил жуткую кровавую бойню в своей школе – спланированную до деталей?
Давайте посмотрим.
Героиню зовут Ева Качадурян (у нас бы она была Хачатурян, а в английском пишется Khachadourian), из армянской семьи. Ева родилась в 1945 г., выросла в Америке и ещё до 30 лет создала успешный бизнес – издательство путеводителей для бюджетных путешествий. На такие путеводители был огромный спрос, и она быстро разбогатела.
На работе Ева и познакомилась со своим мужем, Франклином Пласкеттом. Он работал скаутом – то есть, "разведчиком" различных локаций для фотосессий. Ева планировала рекламную компанию и из агентства ей прислали Франклина, а тот пригласил её после работы на свидание. На момент знакомства Еве было 33, и они прожили несколько лет, как обычные нью-йоркские интеллектуалы (походы по гостям, культурные мероприятия, поездки) пока решили завести ребёнка.
Да, Ева тогда колебалась: у неё была интересная жизнь, успех в бизнесе, много путешествий. Она обожала ездить по всему миру, писать об этом обзоры для своего путеводителя и много зарабатывать. Работа мечты! Кстати, за эти колебания, ей досталось и на суде над Кевином (много позже) и ей были предъявлены обвинения в родительской небрежности. Она и сама себя винила: я же сомневалась, нужен ли мне ребёнок! Я не была уверена, что очень хочу детей!! Я боялась, что испорчу фигуру; что не смогу так много путешествовать; что мне будет скучно с младенцем; что у нас с мужем не будет друг на друга достаточно времени; что мы больше не будем никуда ходить. И за это Ева очень ругала себя потом – называя плохой матерью и обвиняя в том, что случилось.
Но ей было уже 37 лет, и надо было решаться. И они решились.
Но кто не сомневается, не опасается, не нервничает перед появлением первого ребёнка? За то, что Ева недостаточно хорошая мать, ругал её и Франклин: один раз он застал её танцующей под весёлую музыку и отругал за то, что недостаточно бережёт младенца в своём животе. Еву тогда бесило, что все перестали видеть в ней отдельного человека, а только приложение к беременному животу. Что она вынуждена отказываться от любимой еды, от бокала вина за ужином – и всё ради того, кого она пока даже не знает!
А ещё Франклин требовал пройти скрининг-тест (на определение вероятности рождения ребёнка с синдромом Дауна), но Ева соврала, что не пойдёт на этот тест, и пусть будет, как будет. Но тест она тайком прошла; вероятность была крайне низкой – ребёнок должен был быть здоров. Просто Ева пыталась сохранить хотя бы остатки независимости, показывая, что не вся её жизнь вертится вокруг младенца.
И вот, 11 апреля 1983 года, родился Кевин. Ева и Франклин долго спорили, какое имя ему дать: Франклин предлагал чисто американские, Еве они не нравились и она (из вредности) предлагала армянские (какие-нибудь Грикор или Карапет). Сошлись на Кевине.
Да и фамилию он получил мамину. Поэтому его инициалы, как жестокого убийцы, через 16 лет станут известны всей стране – К.К.
Кевин Качадурян.
Роды продолжались 37 часов и Ева была совершенно измучена. Сперва она хотела обойтись без эпидуральной анестезии и несколько часов терпела, а когда боль стала совсем невыносима – взмолилась об обезболивании. И тут ей отказал уже врач: поздно, рожайте так. Так что Кевин родился "натуральным" способом.
Ему сразу не понравилось в этом мире. Он отказывался брать грудь. Отказывался засыпать. Никогда не улыбался в ответ на родительскую улыбку. И постоянно орал.
Ева пыталась и так и сяк, а врач требовал, чтобы она поддерживала лактацию, и она сцеживалась и пыталась, пыталась дать ему грудь. Но когда Кевину было 7 недель, у неё случился застой молока и начался мастит.
Франклин пришёл в тот день домой, кинулся к младенцу, дал ему бутылочку (он вообще ужасно умилялся, как его малыш любит папу). Кевин, который отказывался брать грудь у Евы и непрерывно орал часами, с Франклином замолчал и начал есть из бутылочки. Еву шатало и она показала мужу градусник – а он обвинил её, что она греет градусник на лампе, чтобы привлечь к себе больше внимания, и вообще ненавидит беспомощного малыша. Градусник показывал чуть меньше 40 C.
Но это оказалось правдой, и Еву пришлось отвезти в больницу и проколоть ей курс антибиотиков. Дважды. Тогда воспаление прошло.
От грудного вскармливания пришлось отказаться, но проблемы только начинались: никакие няни не хотели оставаться долго с Кевином. Они держались пару недель, потом уходили, а Франклин обвинял их в том, что они просто профнепригодны.
Кевин орал часами, дёргал нянь за волосы, выплёвывал еду, вышвыривал из своего манежика игрушки и орал, пока няня не закинет их обратно. Он не улыбался, не был милым, он был невыносим.
Агентство нянь перестало присылать им кандидаток, и с Кевином наедине осталась Ева. Хотя её бизнес был намного более прибыльным, но Франклин не желал бросать работу и становиться "домашним папой". А, да, ещё Ева, придя из офиса своей фирмы, готовила на всю семью. Но Кевин не хотел есть, плевался и швырялся едой. И орал, орал, орал.
Где-то в полтора года Кевина отдали в детский сад (самый дорогой и продвинутый, по системе Монтессори), чтобы Ева могла выйти на работу; она мечтала о возвращении к любимому делу.
Но времени у неё не особо прибавилось. В детском саду Кевин не хотел общаться с другими детьми, не играл с ними, не завёл друзей. И ещё: он отказывался приучаться к горшку.
И очень часто из детского сада раздавался звонок, и Ева была вынуждена срываться с работы и нестись забирать Кевина из сада – он опять навалил полный памперс.
Кевин в саду не был агрессивен. Он не бил других детей. У него не было сложностей с общением – когда ему было надо, он вполне налаживал коммуникацию. Он просто сидел в углу и всех презирал. Он отказывался играть и вовлекаться.
Хотя он с удовольствием втравливал других детей в конфликты (между собой) и как-то раз подучил бедную девочку, больную экземой, расчесать засохшие корки. Картина была ужасной: кожа девочки кровила везде, воспитательница не успевала промакивать кровь салфетками, а Кевин криво и равнодушно улыбался, делая вид, что не при делах.
Он вообще общался со сверстниками только для того, чтобы подстрекать и стравливать.
Ева и Франклин отвезли его на обследование, но нет, доктор сказал: нормальный у вас ребёнок, не вижу признаков аутизма.
Кевин просто не хотел ни с кем общаться. Он ненавидел и презирал весь мир.
Ходить научился сам (тайком; никто не видел, как он вставал – просто в один день Кевин понемногу заковылял). Заговорил сразу полными предложениями, но предложения эти были: "Нет", "Мне не нравится", "Не хочу", "Ненавижу", "Это тупо". Даже еду ел украдкой и не показывал, что ему что-то нравится. Ева оставляла еду на столе и делала вид, что уходит – это был единственный способ его накормить.
Ева называет Кевина "гением отрицания". Он не любил ничего.
А всего сильнее он не любил, когда другие что-то (или кого-то) любили.
Когда Кевину было 4 года, Франклин, невзирая на протесты Евы, купил дом (на деньги Евы, разумеется). Он хотел перевезти семью в пригород – "ребёнку там будет лучше; Нью-Йорк опасное грязное место для детей"), и в день переезда Кевин ходил и поливал грузчиков из водного пистолетика. Он пускал на них струю и говорил: "Дядя описался". Франклин хохотал и умилялся ("Какой весёлый малыш!"), Ева злилась. Грузчики вежливо терпели.
Но Кевин нашёл способ применить водный пистолет уже и в доме. Ева невзлюбила этот дом с первой минуты – он был дорогой, стильный и безжизненный. Поэтому свой рабочий кабинет она решила обустроить с учётом собственных предпочтений. Ева оклеила стены и даже потолок кабинета географическими картами, корешками билетов, поэтажными планами музеев и гостиничными квитанциями из мест, где она бывала в путешествиях. Это потребовало труда и усилий, но вышло индивидуально и очень выразительно. В этом неприятном доме появился уголок, который ей нравился, в котором ей было хорошо.
И, как только она закончила, раздался телефонный звонок и Ева отвлеклась на 15 минут – всего на 15 минут!
Когда она вернулась в кабинет, то все стены и потолок были заляпаны потёками красных и чёрных чернил, а Кевин методично набирал в свой водный пистолетик новую порцию чернил. Ева в бешенстве вырвала пистолет и растоптала, а Кевин посмотрел с холодным любопытством: ну, и что ты мне сделаешь?
Сделать ему и правда можно было очень мало чего: он не любил и не испытывал привязанности ни к чему. Ни любимой еды, ни любимых игрушек. Его нереально было наказать.
Потом, уже в тюрьме, Кевин спросит: почему ты не убрала испорченные карты из кабинета? Почему так и оставила стены загаженными? А Ева ответит: я хотела помнить, что ты – зло. И что мне это всё не приснилось.
Кевин слегка радовался только когда мог сделать подлость или травить сверстников. Даже родители других детей слегка побаивались и опасались его. Вскоре родители из его группы стали забирать детей под благовидными предлогами: ой, наш Джордан много болеет; а наша Тиффани стесняется, что она самая младшая в группе.
В итоге остался только Кевин и ребёнок Лорны, которая тоже отказалась: это и не группа вовсе, когда два человека. Но когда Ева без предупреждения заехала к Лорне с рождественским подарком, в гостиной сидели все дети из детсадовской группы и их мамы. Никуда они не ушли, все они общались – но без Кевина.
И соседи Евы и Франклина перестали с ними общаться, когда обнаружили, что кто-то открутил деталь с велосипеда их сына Трента, с которым играл Кевин. Так Кевин остался без общества сверстников не только в садике, но и дома – но его это не особенно огорчило. Ему было наплевать. А Франклин обвинил соседей: вот, дескать, врут и вообще они неприятные.
Была ещё одна история, за которую Ева очень ругала и винила себя. Это история с памперсом.
Кевин носил памперсы до 6 лет, ему было нормально. Его и уговаривали, и высаживали, и обучали – он всё равно вставал с горшка и дул в штаны. Хотя он и был худеньким мальчиком, но к шести годам пришлось перейти на максимальный размер памперсов, дальше только взрослые трусы для недержания. И вот однажды он демонстративно навалил в памперс практически сразу после того, как Ева сменила ему подгузник. Она была в ярости и толкнула его через всю комнату. Кевин упал, как тряпичная кукла. Ева в ужасе вызвала Франклина, отвезла сына в больницу, там ему наложили гипс (была сломана рука). Но Кевин совсем не обиделся! И не выдал Еву!!! Он наврал отцу, что "я упал с пеленального столика на свой игрушечный грузовик", глядя на мать исподлобья. Ева чувствовала себя безумно виноватой и после этого довольно долго Кевину вообще всё сходило с рук.
Пока Ева не забеременела снова.
Она хотела второго ребёнка. Девочку.
Франклин был категорически против: нет, тебе 44 года, Ева, да ты родишь трёхголовую жабу. Ты и так жестокая холодная мать, хватит того, что мой сын от тебя страдает.
Но она просто перестала предохраняться.
На зачатие ушёл год. Кевин насторожился, когда он, по своей привычке, сказал грубость: "Мама толстая", а она не обиделась, а только рассмеялась. Догадался и Франклин; он был возмущён и в ярости, что его использовали. Он хотел, чтобы вся материнская любовь и забота принадлежали его обожаемому сыну, но об аборте не заговаривал никто.
Тест-скрининг в этот раз Ева не делала (но соврала Франклину, что делала).
Родилась маленькая нежная девочка, которую Ева назвала Селией, а Франклин махнул рукой – пускай фамилия её тоже будет Качадурян; глупо, когда у детей в семье разные фамилии.
Селия росла тихой и никогда ничего не требовала. Она мирно лежала в перепачканном памперсе и не попискивала. Она не просила есть, но моментально брала грудь, когда её кормили. Не было проблем и с её укладыванием спать.
Игрушек было много и у неё, но она предпочитала из них самых потрёпанных, раненых, переломанных – и в таких недостатка не было: Кевин всё ломал и портил.
Кевин пошёл в школу и изводил теперь сестрёнку – робкую, доверчивую, добрую девочку. А она всё считала его своим старшим братиком и любила.
Кевин подложил в её сумочку для детского сада гнездо гусениц-мешочниц. Как-то он подсадил Селию на ветку на высоте двух метров и ушёл, а она, тихая и кроткая, даже не звала на помощь, и просидела там довольно долго.
Однажды пропал домашний питомец Селии, которого ей подарили на день рождения – песчаный прыгунчик Нюхлик. В тот раз не было никаких доказательств против Кевина (хотя у Евы были подозрения). Зверька так и не нашли.
А однажды случилось непоправимое.
Еву выдернули с работы и она примчалась в больницу по звонку Франклина. Оказалось, что Селии как-то попала в глаз жидкость для прочистки труб – и Франклин яростно обвинял Еву, что она небрежно хранит бытовую химию. Но она всегда, всегда убирала опасную жидкость в шкафчик под замком! Всегда! И малышке было туда не дотянуться!
Ева была уверена, что и тут как-то замешан Кевин – а Франклин злился и упрекал её в том, что она во всём и всегда обвиняет сына. А ведь это он прибежал на крик Селии и промыл ей глаз! И потом вызвал скорую и позвонил отцу. (Ну, так он говорил).
Ева, холодея, высказала Франклину свою догадку: я знаю это средство от засоров. Да, я его всегда убираю в шкаф после использования, но послушай, Франклин: в инструкции написано: "Залить в засор и оставить на некоторое время". Понимаешь, чтобы средство подействовало, нужно оставить его на месте действия на некоторое время. Если бы оно просто попало в глаз Селии, последствия были бы не столь фатальны. Кто-то налил его в глаз девочке и оставил на какое-то время!
Тут Франклин просто взбесился и отказался слушать. Он, конечно, решил, что Ева опять несправедлива к сыну и разъярился на неё.
Селия ничего не рассказывала, но теперь тоже стала опасаться остаться с Кевином в одном помещении вместе. О том случае она рассказала Еве кратко: "Что-то попало мне в глаз. Кевин помог промыть". Больше Ева у дочки ничего не уточняла.
Селии сделали операцию, удалили повреждённый глаз и сделали протез из стекла, расписанный вручную. Пока рана слегка гноилась, но реабилитация шла успешно.
Ева перестала отпускать дочку от себя и никогда больше не оставляла с Кевином.
Но тот отколол ещё более омерзительный поступок.
Кевин обвинил в своей школе преподавательницу театрального кружка в том, что она его домогалась. И даже так реалистично, так правдоподобно всё представил, что доверчивый Франклин и весь педагогический совет школы пылали праведным негодованием.
Погорел Кевин на том, что он привлёк к этому делу своего прихвостня, Леонарда Пью, который вверенную ему роль выучил плохо. И если Кевин перед директором и инспекторами школьного совета изображал смущённого подростка, который ужасно стыдится и робеет, то Леонард вещал развязно и пересказал, фактически, сюжет порнофильма. Всем стало понятно, что это враньё и оговор.
Учительницу отстранили, хоть и не уволили; Кевин никакого наказания не понёс.
А Франклин с Евой, споря о роли Кевина в этой истории, поссорились настолько вдрызг, что Франклин заговорил о разводе.
Ева согласилась. Она всё ещё очень любила мужа, но она тоже не могла больше жить в той картинке идеальной семьи, которую изо всех сил изображал Франклин. А он делал вид, что Кевин – просто нормальный мальчишка, его надо только долюбить, а Ева – холодная и злая, и напрасно обижает сына. Ева возражала: Кевина и его прихвостня Леонарда уже привозила полиция за то, что они швырялись камнями с моста в проезжающие внизу машины! (Под мостом валялось множество камней, и просто чудо, что никто не пострадал). Франклин и тут отмахнулся: они пацаны, они просто прикалывались и кидались шариками с водой. Ты вечно подозреваешь сына в чем-то ужасном. Так нельзя жить, Ева. Давай расстанемся.
Кевин подслушал их разговор. Это уже ничего не изменило бы в его решении – он давно собирался сделать то, что сделал.
Он давно планировал ужасное.
…Как-то на Рождество Франклин подарил Кевину арбалет, и тот усердно тренировался (с 10 лет). Он ничего и никого не любил, только стрельбе из арбалета был верен и с удовольствием часами отрабатывал навык стрельбы по мишени на заднем дворе.
И это был детальный, продуманный план.
Кевин выбрал 10 жертв: 9 одноклассников и учительницу английского. Она была чуть ли не единственной в школе, кто к нему хорошо относился. Остальные жертвы (как потом вычислила Ева) все обладали одной характеристикой: каждый из них что-то очень любил.
Чернокожий мальчик обожал спорт; латиноамериканский мальчик любил математику; мальчик-ботаник обожал кино; мальчик нетрадиционной ориентации жил танцем; ещё один был компьютерным гением; другой играл во всех школьных театральных постановках (играл-то он плохо, но театр обожал); белокурый музыкант никуда не ходил без своей гитары; некрасивая девочка была политической активисткой и боролась за справедливость; а самая красивая девочка школы любила себя. У всех была страсть.
И вот эту страсть Кевин и собрался убить.
Он выкрал официальные бланки школы и составил на них письма, в которых приглашал всех выбранных жертв после уроков в спортивный зал, чтобы они подготовили программу чествования их самих за «выдающиеся достижения». Руководительницей назначалась учительница английского.
В приглашении стояла дата: 8 апреля 1999 года, то есть, за 3 дня до 16-летия Кевина. Он всё ещё формально считался несовершеннолетним, и судили бы его по более мягким правилам. Даже это он предусмотрел.
Спортзал находился в отдельном здании, куда вело 5 выходов: из раздевалок мальчиков и девочек, из комнаты для инвентаря и из вестибюля; дверь на втором этаже выходила в подобие алькова на возвышении, откуда было видно весь зал. Спортзал был двухэтажный, но окна были только наверху (с земли в зал нельзя было заглянуть).
Кевин готовился заранее: он накопил арбалетных стрел, заказывая каждый раз не более полудюжины. Он заказал пять особо прочных антикражных велосипедных замков фирмы «Криптонит»: их нельзя было перекусить и они были сделаны из огнестойкого сплава, чтобы их нельзя было перерезать газовым резаком или паяльной лампой.
Когда жертвы оказались в зале, Кевин запер двери на эти особо прочные замки снаружи и поднялся на возвышение, откуда начал расстреливать беспомощных жертв.
Двое умерли сразу, пробитые стрелами арбалета. Девять истекли кровью. Двое выжили, но получили ранения, которые навсегда изменили их жизнь: мальчик-киноман и чернокожий спортсмен, которому Кевин прибил стрелами обе ноги к полу.
Но самое страшное для Евы было ещё впереди.
Когда Еве сообщили об этом она метнулась с работы в школу Кевина. Да, дела в её бизнесе шли не очень после того, как все компьютеры на её работе были заражены вирусом из коллекции Кевина (он собирал дискеты с вирусами, предпочитая наиболее смертоносные, и Ева случайно запустила один), но она усердно работала над восстановлением фирмы. Ева мчалась в школу и без конца названивала мужу. Его телефон не отвечал. Она злилась: нашёл время выключать телефон.
После всей суматохи, после того, как Кевина арестовали, а её подвергли допросу (телефон Франклина всё ещё молчал), Ева направилась домой. Ею овладела какая-то холодная сосредоточенность.
Дома было пусто и темно. Не отзывались ни Франклин, ни Селия, ни её бебиситтер, который должен был находиться с девочкой после школы.
Ева продолжила искать. И вскоре нашла дочь и мужа.
Селия стояла возле мишени на холме, где Кевин обычно тренировался. Прибитая, словно бабочка булавками, пятью стрелами к мишени. Одна стрела торчала из груди в районе сердца.
А тело Франклина валялось у подножия этого холма – похоже, он спешил на помощь, и сам не верил в то, что только что увидел. В последнее, что он увидел в жизни. Его вера в то, что его сын молодец, а его мать к нему несправедлива и холодна, была разбита так мгновенно и жестоко. Стрела вошла в горло спереди, перебила артерию и земля вокруг тела почернела от пролитой крови.
…Ева продолжала посещать Кевина в тюрьме. И когда она однажды ему задала вопрос: «Почему ты оставил в живых меня?», сын ответил ей: «Когда устраивают шоу, не стреляют в зрителей».
...Так и впрямь: правильно ли было давать этому роману в переводе название «Цена нелюбви»? Был ли хотя бы один шанс на свете так долюбить Кевина, чтобы он не устраивал кровавую баню в школе и не убивал собственных отца и сестру, при этом терзая родную мать? И кто в этом виноват – холодная недостаточно заботливая мать? Или всё-таки психопатический склад красавца сына?...
______________________________
А ещё у меня есть телеграм-канал по психологии. Сейчас пишу там о том, как строить отношения. Подписывайтесь, чтобы читать новое и интересное!