Айя-султан задумчиво смотрела на небо, укрытое свинцовыми тучами. “Скоро будет гроза”, - подумала она и кивнула служанке, чтобы та закрыла дверь на балкон. В покоях стало темно и неуютно.
- Гюльгюн, зажги свечи, много свечей, я хочу, чтобы было светло, - велела она.
- Слушаюсь, госпожа, - девушка поспешила исполнить приказ султанши, и вскоре комната наполнилась светом, по покрывалам, вышитым золотой нитью, и по шёлковым подушкам запрыгали блики пламени свечей, однако они показались Айе скорее зловещими, чем приносящими уют.
Султанша передёрнула плечами от внезапно пробежавшего по спине холодка
- Гюльгюн, ступай в детскую комнату, скажи, чтобы принесли Хюмашах и Сулеймана. Боюсь, они испугаются грома, - вновь обратилась она к служанке, невысокой молоденькой девушке с испуганным взглядом лесной лани.
- Слушаюсь, госпожа, - поклонилась та и выскочила за дверь.
В покои постучали, и госпожа удивлённо вскинула брови:
- Входи! Что-то случилось? Почему ты вернулась? – Айя поднялась с высокой подушки и замерла с выражением беспокойства на лица. Однако оно тотчас сменилось на нежное и ласковое – в комнату вошёл Мехмед.
Айя тут же склонилась в почтительном поклоне.
- Айя, любовь моя, а кого ты ждала? Ничего, дай Аллах, не произошло? – он коснулся её подбородка и заглянул в глаза.
- Нет, Мехмед, слава Аллаху, всё хорошо! – улыбнулась она, устремив на него ясный взгляд своих тёмных как ночь глаз. – Гроза начинается, я подумала, что дети испугаются, и послала за ними Гюльгюн. Я решила, что это она так быстро вернулась, а это ты порадовал меня своим приходом. Ты принёс с собой свет, теперь мне не страшно, - взяла она его за плечи и потянулась к нему губами.
Мехмед нежное поцеловал её и слегка отстранил от себя, держа за руки.
- Айя, милая, вот уже несколько дней ты взволнована. Тебя так тревожит переезд в Топкапы? Ты всё ещё не можешь успокоиться? – ласково спросил он.
- Мехмед, любимый, прошу тебя, подумай, может, всё таки мы останемся здесь, пока ты будешь в походе? – Айя сделала ещё одну пытку уговорить супруга оставить её с детьми в Манисе.
- Айя, назови мне хотя бы одну причину, по которой ты не хочешь ехать в столицу? – спросил шехзаде, но не услышал в ответ ни слова.
- Вот видишь, ты опять молчишь. Значит, тебе нечего сказать, просто ты привыкла к здешнему дворцу, чувствуешь себя полной хозяйкой и, по-видимому, не хочешь терять своего положения.
Если это так, то напрасно. Ты знаешь мою матушку, она никогда не станет ущемлять твои права и уж, конечно, не позволит никому этого делать. Мне будет спокойнее, зная, что ты под её защитой. Давай, не будем больше поднимать этот разговор. Сборы уже идут, осталось совсем немного, и мы, иншалла, скоро тронемся в путь, - он отпустил её руки и подошёл к окну. – Ух, какая грозная туча, - он запрокинул голову, и тотчас серебряная стрела молнии пронзила небосвод.
Спустя несколько секунд сильный раскат грома ударил шехзаде в уши, и тот отпрянул от окна. Вмиг налетевший ветер стал гнуть деревья к земле, и по подоконнику яростно застучал дождь.
В ту же минуту дверь отворилась, и в покои Айи-султан вошли две служанки с детьми на руках.
Малыши обрадовались, увидев маму и папу, что-то залопотали и потянули к ним ручки.
Лицо Мехмеда засияло улыбкой, он взял обоих своих деток на руки и поднёс к широкому дивану.
- Шехзаде мой, султанша, - поцеловал он их лобики и уселся, опираясь на мягкие подушки.
- Айя, иди к нам, - позвал он супругу, ладонью указав на место рядом с собой.
Султанша послушно присела рядом с шехзаде и наклонившись к дочери и сыну, поцеловала их ручки.
- Айя, мне кажется, они растут не по дням, а по часам, - произнёс Мехмед, не отрывая восторженного взгляда от детей.
- Просто ты видишь их не так часто, вот тебе это и кажется, - улыбнулась султанша.
- Да, это правда, дела не дают мне возможности общаться с детьми так часто, как мне хотелось бы, - вздохнул Мехмед. – А теперь ещё и поход. Когда вернусь, они будут совсем большие!
- Мехмед, почему ты так говоришь? Ты же сказал, что этот поход не продлится долго, - сказала султанша, и улыбка вмиг погасла на её лице.
- Айя, так повелитель сказал, однако мы не можем предугадать, как решит Всевышний, - развёл руками Мехмед и вновь обратил своё внимание на детей.
Он общался и играл с ними более получаса и, наконец, собрался уходить.
- Шехзаде, сегодня ночь четверга…- робко напомнила ему Айя, и он у самых дверей обнял её за плечи.
- Я помню и жду тебя вечером, - прошептал он ей на ухо и вышел.
Айя тоже некоторое время провела с детьми, потом отдала их няням и велела Гюльгюн приготовить хамам.
В ожидании она присела на краешек дивана и задумалась.
Тревожные мысли терзали её душу. Когда женщина услышала, что султан на время своего отсутствия назначил регентом шехзаде Мустафу, неприятный холодок пробежал по её телу.
Ей казалось, что за эти три года, которые прошли с тех страшных для неё дней, когда она была на волосок от смерти, она всё забыла, однако это было не так.
Упоминание имени Мустафы и Махидевран-султан воскресили тягостные воспоминания. А когда Мехмед сказал, что она с детьми будет жить в Топкапы во время его отсутствия, с ней случилась паника.
Да, теперь она султанша, супруга шехзаде, пыталась она урезонить себя, но никак не могла прогнать смутные предчувствия, которые не давали ей покоя ни днём, ни ночью.
Вчера на самой заре её разбудила испуганная Гюльгюн, которая, едва сдерживая дрожь, рассказала, что госпожа сильно кричала и звала шехзаде Мехмеда.
Айя попробовала пить успокоительный отвар, однако тревогу он не прогнал.
Самым лучшим исцелением для неё было бы решение шехзаде оставить их в Манисе, однако он упрямился, считая, что под присмотром Хюррем-султан его семья будет в безопасности.
Так могло бы быть, если бы во дворце бок о бок с ней не находились Мустафа со своей матушкой. Айя испытывала даже при упоминании о них неприятные чувства, не говоря уж о встрече с ними.
Но делать было нечего, шехзаде Мехмед не собирался менять своего решения, кортеж с Айей-султан и детьми вскоре выехал из Манисы и направился по широкому тракту в столицу османской империи во дворец Топкапы.
Незадолго до прибытия гостей из провинции Сарухан в Стамбул въехала вереница карет и повозок с многочисленной свитой из санджака Амасьи во главе с будущим регентом османского государства шехзаде Мустафой.
Для проживания старшему сыну повелителя, его матери и их челяди во дворце было выделено целое крыло.
На аудиенции у повелителя Махидевран-султан попросила величайшей милости выбрать самой себе покои, однако падишах отослал её к хозяйке гарема Хюррем-султан, и та, мысленно проклиная султана, нехотя отправилась в покои его хасеки.
Хюррем встретила её холодно, однако вняла просьбам и позволила занять покои, которые та хотела.
- Махидевран, не прими за слабость мою уступку тебе. Ты здесь временно, поэтому мне недосуг препираться с тобой, у меня много дел, живи, где хочешь, - безразлично произнесла Хюррем и жестом выпроводила султаншу из своих апартаментов.
Та, скрипя зубами, отправилась в знакомую ей просторную комнату с большой террасой. Не отставая от своей госпожи, за ней семенила верная служанка Фидан.
- Эта Хюррем настоящая змея, у неё ледяная кровь, а с её языка капает яд, - распалялась, оказавшись в своих покоях, Махидевран, - Нет, Хюррем, это не я здесь временно, а ты. Недолго тебе осталось упиваться своей властью, можешь готовить траурные одежды, Хюррем, - продолжала она злобствовать, - Фидан! Срочно позови Четина-агу! – прикрикнула она на служанку, и та стремглав бросилась искать их слугу-евнуха, где-то застрявшего среди разгруженных вещей.
Лишь четверть часа спустя евнух явился в покои Махидевран-султан и низко поклонился.
- Четин-ага, как стемнеет, выйдешь в сад и положишь вот эту записку в то место, которое я тебе показала. Ты всё понял? – посмотрела она на него усталыми глазами.
- Да, госпожа, всё, - не поднимая головы, ответил тот.
- Хорошо, можешь идти, - султанша махнула рукой и, присев на край дивана, снова позвала служанку.
- Фидан, узнай, готов ли хамам, и скажи, пусть принесут мне мятного чаю.
- Госпожа, Вы не съели сегодня ни кусочка, давайте, я принесу Вам что-нибудь к чаю, - с жалостью посмотрела на неё служанка.
- Ох, Фидан, ничего я не хочу, - вздохнула она.
- Госпожа, так нельзя, снова Вы нервничаете. Может, дать Вам то лекарство? – с тревогой в глазах спросила служанка.
- Нет, не надо, я справлюсь сама. Хорошо, принеси что-нибудь к чаю, на своё усмотрение, мне всё равно, - с лихорадочным блеском в глазах ответила Махидевран, дёрнула головой кверху, взяла салфетку и вытерла капли пота на лбу.
…Постепенно день уступил место ночи, а ночь – снова дню. Солнце медленно поднялось над горизонтом, и в столицу османской империи въехал кортеж из Манисы, возглавлял который средний сын султана Сулеймана шехзаде Мехмед.