Третья Книга Маккавейская
=1=
==================
23. Третья книга Маккавейская (01). Филопатор, узнав от прибывших к нему. (Аудио)
23. Третья Книга Маккавейская (01). Филопатор, узнав от прибывших к нему.. (Видео).
=================
Филопатор, узнав от прибывших к нему, что Антиохом отняты бывшие в его владении местности, отдал приказ всем войскам своим, пешим и конным, и, взяв с собою сестру свою Арсиною, отправился в страну Рафию, где расположены были станом войска Антиоха.
Тогда некто Феодот решился исполнить свой замысел, взял с собою лучших из вверенных ему Птоломеем вооружённых людей и ночью проник в палатку Птоломея, чтобы наедине убить его и тем предотвратить войну.
Но его обманул Досифей, сын Дримила, родом Иудей, впоследствии изменивший закону и отступивший от отеческой веры: − он поместил в палатке одного незначительного человека, которому и пришлось принять назначенную Птоломею смерть.
Когда же произошло упорное сражение и дело Антиоха превозмогало, то Арсиноя, распустив волосы, с плачем и слезами ходила по войскам, усильно убеждая, чтобы храбрее сражались за себя, за детей и жён, и обещая, если победят, дать каждому по две мины золота.
И так случилось, что противники поражены были в рукопашном бое, и многие взяты в плен.
Достигнув своей цели, Филопатор рассудил пройти по ближним городам, чтобы ободрить их.
Исполнив это и снабдив капища дарами, он одушевил мужеством подвластных ему.
Когда потом Иудеи отправили к нему от совета и старейшин послов поздравить его, поднести дары и изъявить радость о случившемся, то он пожелал, как можно скорее прийти к ним.
Прибыв же в Иерусалим, он принёс жертву великому Богу, воздал благодарение и прочее исполнил, приличествующее священному месту.
И когда вошёл туда, то изумлён был величием и благолепием и, удивляясь благоустройству храма, пожелал войти во святилище.
Ему сказали, что не следует этого делать, ибо никому и из своего народа непозволительно входить туда, и даже священникам, но только одному начальствующему над всеми первосвященнику, и притом однажды в год; но он никак не хотел слушать.
Прочитали ему закон, но и тогда не оставил он своего намерения, говоря, что он должен войти:
— Пусть они будут лишены этой чести, но не я.
И спрашивал, почему, когда он входил в храм, никто из присутствовавших не возбранил ему?
И когда некто неосмотрительно сказал, что это худо было сделано, он отвечал:
— Но когда это уже сделано, по какой бы то ни было причине, то не должно ли ему во всяком случае войти, хотят ли они того, или не хотят.
Тогда священники в священных одеждах пали ниц и молились великому Богу, чтобы Он помог им в настоящей крайности и удержал стремление насильственно вторгающегося; храм наполнился воплем и слезами, а оставшиеся в городе сбежались в смущении, полагая, что случилось нечто необычайное.
И заключённые в своих покоях девы выбегали с матерями и, посыпая пеплом и прахом головы, оглашали улицы рыданиями и стонами.
Другие же во всём наряде, оставив приготовленный для встречи брачный чертог и подобающий стыд, беспорядочно бегали по городу.
А матери и кормилицы, оставляя и здесь, и там новорождённых детей, иные в домах, другие − на улицах, неудержимо сбегались во всесвятейший храм.
Так разнообразна была молитва собравшихся по случаю святотатственного покушения.
Вместе с тем некоторые из граждан возымели смелость не допускать домогавшегося вторгнуться и исполнить своё намерение. они воззвали, что нужно взяться за оружие и мужественно умереть за закон отеческий, и произвели в храме великое смятение: − с трудом быв удержаны старейшинами и священниками, они остались в том же молитвенном положении.
Народ, как и прежде, продолжал молиться. Даже бывшие с царём старейшины многократно пытались отвлечь надменный его ум от предпринятого намерения.
Но, исполненный дерзости и всё пренебрегший, он уже делал шаг вперёд, чтобы совершенно исполнить сказанное прежде.
Видя это, и бывшие с ним начали призывать вместе с нашими Вседержителя, чтобы Он помог в настоящей нужде и не попустил такого беззаконного и надменного поступка.
От совокупного, напряжённого и тяжкого народного вопля происходил невыразимый гул.
Казалось, что не только люди, но и самые стены и все основания вопияли, как бы умирая уже за осквернение священного места.
++++++++++++++++++++++++++++