Утро пятницы ознаменовалось возмущенными криками из комнаты Юрия. По понятным причинам мы его речь ни прямо, ни косвенно здесь не приводим, уж больно она изобиловала ненормативной и обсценной лексикой, особенно во второй своей половине, когда молодой человек понял, что никто ему на выручку не бросится. Кресло не закатит, гре-ый порог не уберет, [цензура], и вообще не вернет всё в первозданный вид. А дома, как назло, присутствует только его родной братец. Который, гад такой и парнокопытное животное мужского пола, даже не обращает внимания на его крики. И в комнате присутствует только собака Даря и сочувственно на него смотрит. Но, что она может — у неё же лапки! Только и остается, что сочувствовать.
Здравствуйте, дорогие, любимые подписчики и читатели канала «ДиНа»!
Рассказ «Нам бы только ночь простоять да день продержаться» — это 39 часть рассказа про «дичь» по имении Эдик. Так уж получилось, что у истории про странную белую кошку Томасину образовался вполне себе самостоятельный вбоквел.
Насколь длинным и масштабным он будет — не знаю. Но все рассказы про Эдика я буду помещать в отдельную подборку, а не в «Томасину». Ну, а поскольку вбоквел берет свое начало в истории про Томасину, то ниже привожу ссылки на начало истории про Томасину и на предыдущую часть и начало истории про Эдика.
Начало истории про Томасину:
Начало истории про Эдика:
Предыдущая часть про Эдика:
Пару раз, правда, еще Васька заглянула, собака брата, но, как заглянула, так и убежала обратно. Словно на разведку приходила. С неё станется! Она такая, умная, зараза!
Эдуард сидел на кухне, не торопясь пил кофе и прямо наслаждался ситуацией.
Ну, ну, покричи, можно и громче. Все равно, кроме меня и собак тебя никто не услышит. В туалет захочешь — встанешь. Ты же не кошка и не собачка, это они, где хочу пописаю, где хочу покакаю.
Послушал еще какое-то время крики, улыбнулся и с чувством глубокого удовлетворения вставил в уши наушники, дабы обсценная, а порой и ненормативная лексика не мешала наслаждаться сюитой «Музыка на воде» Генделя.
Прислугу, а именно кухарку Веру Ивановну, он еще вчера вечером отпустил, сказал, что у неё сегодня свободный день, а они уже большие мальчики и сами справятся. Зачем женщину шокировать неподобающим поведением Юрия? Да и, кто знает, вдруг не выдержала бы, пошла спасать мальчика. Так что… А больше в доме никого и не было, кто мог бы изумиться, удивиться и пойти спасать. Охрана? — так они в доме почти и не появляются, да, к тому же, Эдуард сильно сомневался, что бывших спецназовцев и десантников можно чем-то удивить. Разве что каким-нибудь новым словесным оборотом, коего они ранее не слышали. Но и в этом Эдуард сомневался: вряд ли словарный запас Юрия мог в этом плане соперничать с таковым охранников.
Слушал «Музыку на воде», дирижировал, держа ложечку в руке, и вспоминал. Мог бы — сам себя по голове погладил. Ну, хорошее у него настроение было, хорошее! Все же ведь удалось. Осталось только результата дождаться.
Дырки для порога он еще вчера заранее просверлил, у Юрия как раз занятие было с физиотерапевтом, вот Эдуард и воспользовался. Кресло и ходунки тоже вчера привезли. Брат даже не заметил, сидел у себя в комнате, работал. А вот прикручивать порог, одно кресло убирать из комнаты, другое — ставить, это, да, сегодня ночью пришлось делать.
Вот, Эдуард и вспоминал, как он ночью пробирался в комнату Юрия, прислушивался к дыханию брата и замирал с креслом в руках, когда ему казалось, что тот что-то услышал и может проснуться. Но, всё прошло хорошо, брат не проснулся, ничего не услышал и, естественно, не заметил. А утром — получите: кресла-то привычного нет. У которого колеса руками крутить можно. Только компьютерное, да ходунки рядом. Ах, да, еще порог. Самый высокий из возможных. Любимую коляску обратно не закатишь.
Прибежала Васька, доложила обстановку, что, мол, всё по-прежнему, Юра с кровати еще не встал, сидит на ней и ругается. Собака легла рядом, а Эдуард снова стал слушать музыку. Знал, если что вдруг случится, не дай бог, конечно, Василиса тут же даст знать. Так что можно сидеть и наслаждаться музыкой.
«Нам бы только ночь простоять да день продержаться», а там и Макс с Томасиной подъедут.
Музыка Генделя завораживала, сюита «Музыка на воде» сменилась сюитой «Музыка для королевского фейерверка». Вот только дослушать её не получилось: прибежала Васька и настоятельно стала требовать внимания, шкрябая лапой по колену Эдуарда. Пришлось достать наушники и обратить свой взор на собаку.
— Там это, Юрий идет.
Эдуард хотел было сорваться, чтобы посмотреть, как это «Юрий идет», но, силой воли усадил себя обратно в кресло, решил, что лучше выспросит всё у собаки.
— Идет? Вот прямо идет? Ногами?
— Хм… Ну, не руками же. Идет. Ногами. Но, с помощью той четырехногой штуки, которую ты ночью ему в комнату принес.
Ага, с помощью ходунков, значит. Интересно, в какую сторону он движется, к компьютерному креслу, чтобы уже на нем докатиться до дверей, или сразу решил к своему креслу-коляске двигаться? Спокойствие, только спокойствие. Сидим, не дергаемся. Если упадет — услышу. Ну, или Вася услышит и даст знать. Она-то точно услышит.
Минуты через три в кухне появился Юрий. Взъерошенный, взлохмаченный и злой.
Ну, ничего, быстренько он добрался. Может ведь, когда захочет.
— Ты! Ты! [цензура] Презренный потомок шакала…
— Спокойно, спокойно. Не забывай, мы — братья. И, говоря про меня, ты и про себя говоришь.
— Ты!..
— Я, я, он самый. И, заметь, действую исключительно тебе во благо. Что будешь сначала — умоешься или завтракать?
— Умоюсь.
— Ну, давай.
И, пока Юрий ехал в сторону ванной, ворчал и ругался на брата, который не брат, а изверг и садист, Эдуард тихонечко, на цыпочках, пробрался в его комнату. Ну, интересно ему было, в какую сторону все-таки сперва двигался брат: к компьютерному креслу на колесиках или сразу пошел к дверям, за которыми стояло кресло-коляска.
Компьютерное кресло стояло нетронутым около стола.
Ну, что, молодец, — и не удержался, заржал, — Это он еще не знает, что у него так теперь на постоянке будет.
Сели завтракать. Поскольку Вера Ивановна была выходная, то завтрак был простой: яичница с помидорами и сыром да бутерброды.
— Держи, твоя порция. Я уже позавтракал. А вот кофе не откажусь еще раз с тобой за компанию выпить. Тебе, кстати, как? — тоже кофе сварить или чай сделать? — с мятой и мелиссой, например.
— Кофе, — буркнул Юрий, — Ты же знаешь, терпеть не могу чай с мелиссой.
— Ну, это я так спросил. Может, успокоиться хочешь, тогда могу и валерьяночку накапать.
— Да пошел ты, — и в Эдуарда полетела подушка, небольшая такая думочка, которая не поймешь, что делала на кухне, Вера Ивановна, правда, говорила, что «для красоты».
Подушка была ловко поймана, водворена на место, и завтрак продолжился.
— Тебя проводить?
— Сам доберусь, сиди, — и Юрий поехал по направлению к своей комнате.
Обиделся. Ну и ладно. Тогда и я могу поработать. А так-то, конечно, было бы интересно посмотреть, как он там с ходунками управляется. Хоть краем глаза глянуть… А что я туплю? — у меня же до сих пор там камера стоит, так и не убрал.
Эдуард домыл посуду и направился было за ноутбуком, чтобы и запись посмотреть — интересно же, да еще и врачу потом можно показать — и потом сразу за работу взяться, да только внимание отвлекли собаки. Обе стояли и, такое впечатление, будто о чем-то шушукались и секретничали.
Мысли сразу же перескочили на странное поведение Васьки вчера во время прогулок: собака постоянно отбегала в сторону и общалась с сородичами. Что, в принципе, для неё не было характерно. Эдуард её звал, естественно, а Васька — не подходила! Нет, она не игнорировала его команду, просто отвечала: «Я это, сейчас поговорю и приду».
И что прикажете делать? — запретить? — собака же тебе объяснила, что у неё разговор, а ты ей что, как цербер, будешь запрещать и призывать к ноге?
И только сейчас, вспоминая вчерашний день и прокручивая его в памяти, Эдуард сообразил, что Василиса во время прогулки подбегала исключительно к тем собакам, у которых на поводке были хозяйки. Не хозяева, а хозяйки!
Странно… Очень странно…
Продолжение — От роли «наседки» отказаться трудно — см. ссылку ниже.