Девочка была так обаятельна, так красива, так мила, что не влюбиться в неё мог только слепой.
Танцы уже заканчивались, когда они познакомились.
Рвущаяся в гардероб толпа разнесла их по разным углам. Он быстро оделся и встал у выхода с выпученными глазами, ища этот цветок. Кратковременная встреча отразила, что всё в ней хорошо, но вот лицо расплылось, и надежда узнать её была слишком мала. Обилие лиц просто размазали ее образ в сознании. Он уже потерял всякую надежду, когда к нему подошла девушка и спросила: - Вы не меня ждёте? Он посмотрел на неё. Вроде она.
Кажется точно она.
Фойе было почти пустое.
- Вас, - как-то нетвёрдо ответил он.
- Тогда пойдемте.
Они долго ехали на метро. Потом шли пешком.
Разговор был пустой. О чём может разговаривать молодость?
- А чем Вы занимаетесь? – спросила она.
- Я слесарь, - ответил он. Ведь на танцах он был в гражданской форме.
«Врёт, руки не те», - подумала она.
Они подошли к дому.
- Здесь я живу.
- А что вы завтра делаете? – ему не хотелось уходить.
- Ничего.
- Давайте встретимся.
- Давайте. А где?
- Я завтра хотел сходить в Александро-Невскую Лавру. Вы не хотели бы пойти со мной?
- С удовольствием. Во сколько?
- У метро «Площадь восстания», в десять часов.
- Хорошо. До завтра. До свидания.
- До свидания.
Крылья любви несли его в общежитие. Он зашёл к друзьям, Владимиру и Глебу. Глаза его сверкали. У них завтрашний день тоже был свободен и они охотно согласились посмотреть, что за бриллиант откопал в очередной раз их друг Финогеев.
По Старому Невскому проспекту молодые шли пешком. Время поджимало. Но не скажешь же, что тебя ждут друзья, которые приглашены в качестве оценки прекрасного.
Когда они подошли к Лавре, она увидела, как два молодых человека грозили в их сторону кулаками и пальцами тыкали в часы.
Они опоздали на сорок минут.
«Друзьям решил показать», - сразу догадалась она. У самой Лавре они столкнулись, якобы случайно.
- Познакомьтесь. Это Галя. Это Глеб. Это Володя.
Экскурсия началась. Галин рот не закрывался ни на минуту. Она сыпала датами, сведениями, вехами истории.
- Боже! – подумал Александр, - какая умная девушка!
Чувство любви переполняло его сердце. Весеннее солнце растворяло все краски вокруг. И только нежный воркующий голос, и только один милый, лучезарный образ приковывал всё сильнее и сильнее Александра к себе. Встречи были постоянны. Они уже знали друг о друге всё.
Как-то выйдя из кинотеатра «Невский», где они посмотрели фильм «Земля Санникова» с его чарующим сюжетом и песнями, они медленно шли пешком через мост имени Володарского.
- Саша, а давай поженимся, - прошептала Галина.
- Давай, - тоже тихо ответил он.
Потом было знакомство с родителями, два заваленных экзамена, отпуск. Мама продала корову, чтобы не стыдно было перед будущими городскими родственниками. Была весёлая, шумная свадьба. А после неё долгая семейная жизнь с рождением сначала одного, а потом второго сыновей. Жизнь, полная частых разлук и кратковременных, радостных встреч. Жизнь, со всеми её радостями и огорчениями. Потому что абсолютно счастливыми бывают только дураки и дебилы.
Рентген или история болезни
Чтобы стать врачом нужно, безусловно, много знать, много уметь и, естественно, правильно вести медицинскую документацию и, в первую очередь, историю болезни больного.
Четвертый курс – это уж переход от теории к практике. Это тот период, когда ты уже как начинающий врач непосредственно сталкиваешься с больными.
Военно-морскую и госпитальную терапию вел у нас Оскар Моисеевич Крынский. Это был одаренный врач. Кардиолог с большой буквы. Он находил для нас «интересных», с точки зрения патологии, больных, внимательно слушал их сердце, потом подзывал меня и спрашивал: - Что здесь?
Я долго слушал, а потом говорил какой в сердце шум.
-Не понимаю, Финогеев, то ли ты действительно слышишь, то ли угадываешь.
Оскар Моисеевич закрепил за каждым слушателем больного, а на него нужно было завести учебную историю болезни с его жалобами, этиологией и патогенезом заболевания, клиникой, лечением, проведением дифференциальной диагностики, назначить лечение и дать рекомендации. Это все умещалось в 96-ти листовой общей тетради убористым почерком.
Труд титанический. Это не просто написать, хотя и это тяжко, но еще перелапатить десятки монографий по данной нозологии.
Через неделю нам возвращают проверенные преподавателем тетради.
- Финогеев. Два. Я аж обомлел.
- За что?
- Вы везде написали рентген без буквы «т».
Ёлы палы! Вот это сюрприз! Это все теперь надо переписать. С ума можно сойти!
А куда денешься? Еще неделя коту под хвост.
Со второго захода мне поставили «три» и тем мы с ним оба утешились.
Но я отомстил. Причем, очень жестко.
Я заметил, что Крынский после каждого перерыва ходил в туалет. Видимо простата давала о себе знать. Но сразу из класса ему выйти не удавалось, поскольку любознательные слушатели задавали умные вопросы и на них надо было умно ответить.
Мне на месть было отведено три-пять минут.
Туалет был маленьким. В нем всегда стояла наполовину заполненная литровая банка с хлоркой.
Я быстро сбегал со второго этажа и мочился в эту банку. Ядовитый хлор заполнял всю эту коморку, превращая ее в газовую камеру.
Выйдя оттуда, я прятался за угол и ждал. И вот спускался Оскар Моисеевич.
Акт мочеиспускания у него длился долго. Наверное, там все-таки был не простатит, а аденома. А хлор делал свое дело. Он выедал глаза, затруднял не только дыхание, но и мочеиспускание.
Наконец дверь открывалась и выходил Крынский. Он был красен, лысина густо покрыта потом, из глаз текли слезы, а из носа - сопли.
Моя поруганная честь была удовлетворена.
Акушерство и гинекология
И вот, когда сданы анатомия, физиология, фармакология, оперативная хирургия и масса других предметов, являющихся основой знаний на тернистом пути Эскулапов, и прекращается зубрежка всех этих терминов, рецептур и составных частей человеческого тела, - начинается второй этап подготовки врачей. Изучаются клинические предметы, а это уже гораздо интереснее. Здесь можно не зазубривая понять.
И право ношения белого халата уже почти завоевано.
Итак – один из предметов курса подготовки врачей для Военно- морского флота – акушерство и гинекология.
Теория позади. И мы переходим к практике.
Тринадцать, пышущих здоровьем, двадцатилетних парней в морской форме, прикрытой сверху халатами, собрались в смотровом кабинете клиники акушерства и гинекологии.
Попасть в одну из клиник Военно-морской академии мечтает каждый больной, так как профессорско – преподавательский и врачебный состав академии очень сильный.
На гинекологический осмотр масса народу. Это, в основном, молодые женщины. А цель – ликвидация нежелательной беременности. Именно здесь начинаешь понимать, что халат далеко не последняя атрибутика врача.
Женщины обнажают свои интимные места, отчего напряжение в нижней части нашего тела достигает апогея. Пуговицы на флотских брюках трещат, а глаза готовы выскочить из орбит.
С умным видом каждый, подходя к креслу, складывает свою руку в «руку акушера» и вводят ее туда, куда хочется ввести совсем другое, и рассказывает преподавателю о размягчении матки, об ее отклонении влево, о положительном синдроме Пискальчика.
И вот в кресло ложится следующая пациентка. Ей года двадцать три. К ней подходит один, другой, третий...
Очередь доходит до Саши Черного. Он вводит свои два пальца и начинает повторять заученные признаки беременности, как вдруг женщина говорит дрожащим голосом: - Не вынимай пальцы. Я сейчас кончу.
Саша краснеет, преподаватель немеет, а процесс познания женского тела расширяется.
Очевидное и невероятное
Начальник курса, полковник Самбуров Юрий Сергеевич, был человек, не лишённый чувства хлёсткого флотского юмора. На все наши выкрутасы он всегда находил что-то своё, что заставляло одновременно и задуматься, и застыдиться.
Да, дорогой читатель. Мы ещё воспитывались в те далёкие времена, когда такие редкие для сегодняшней молодёжи чувства, как совесть и стыд, были знакомы нам не понаслышке.
Но, вернёмся к главному.
Лето едва только началось, а жара в Ленинграде для этой поры стояла просто невыносимая.
Было часов десять утра, когда Самбуров, покурив “Беломор” решил совместить приятное с полезным. Во-первых, пройтись и размять кости, а во-вторых, как бы, между прочим, посмотреть, что делается у слушателей в кубриках.
С такими мыслями он неторопливо шёл по коридору курса, подходил к комнате, резко распахивал дверь, входил, молча и лениво оглядывал помещение, открывал на выбор тумбочки и шкафы, кривился и так дальше.
Картина была удручающей, везде был полный беспорядок.
Открыв очередную дверь, он по привычке уныло вошёл в кубрик. И тут его взгляд остановился на кровати, на которой под простынёй лежало тело. Самбуров подошёл, резко сдёрнул покрывало. На кровати, совершенно голый, свернувшись калачиком, мирно спал сержант Дмитрук.
- Дмитрук! Вы почему спите в это время?!
Сержант вскочил, как ошпаренный. Его стоячий член упёрся полковнику в грудь.
- Заболел, товарищ полковник.
- Ну, болейте дальше, – сказал Самбуров, косясь на могучий детородный орган будущего офицера. – Как выздоровите, зайдёте ко мне, он вышел в коридор, оставив дверь открытой.
Желаний на дальнейший осмотр жилых помещений уже не было. Рука сама собой потянулась в карман за папиросой…
Шлюпочный поход
Слушатели Военно-морского факультета Военно-медицинской академии всегда искали для себя острых ощущений в бескрайних просторах вселенной.
Каждый год по Ладожскому озеру проводился шлюпочный поход. Это было и познавательно, и интересно, хотя и тяжеловато.
В тихую погоду, хотя для Ладоги это редкость, когда паруса обвисают, приходилось идти на вёслах. Вот тогда тяжело. А так - отдых, конечно, потрясающий! Северные хвойные леса, свежая рыба, грибы и, просто слияние с природой – это же замечательно!
Всё было как всегда после очередного перехода: и костёр, и уха, и гитара, и сон в палатках, и, конечно же, разговоры о будущем.
Поход подходил к своему логическому завершению. Ладогу штормило. Небо заволокло тучами. Но трудности молодым не помеха. Все стремились скорее прийти в город и хорошенько отметить это дело.
Когда природа шалит сверх меры – это начинает утомлять. Тучи сгущались, началась гроза. Пронизывающий ветер и холодный дождь подгоняли. Парусам помогали вёслами. Свободные вычерпывали воду из шлюпок.
И вдруг раздался мощный раскат грома. Молния раскалённой стрелой бьёт в среднюю шлюпку и попадает в сидящего на вёслах слушателя. Смерть наступает мгновенно, а по всем, кто был рядом, проходит судорога.
Шок и паника охватили всех. Попытка что-либо сделать, провести какие-то реанимационные мероприятия, не привели к успеху.
Природа распорядилась по-своему. Ей нужна была жертва и она её получила.
Были разборки, были наказания. Виновных если не находят, то назначают.
С тех пор шлюпочные походы отменили.
Петр-первый
Петя был запланирован сразу, еще до его зачатия. И никакие силы природы, никакие Y и X хромосомы, никакие желания тещи, что будет Жора, а не Петя, не могли повлиять на конечный результат. Того, что могла бы быть девочка, даже в мыслях никто не предполагал.
Внутриутробно он развивался со страшным токсикозом у матери, с рвотой и слюнотечением.
Его очень ждали, каждый день гладили рукой через брюшную стенку, слушали ухом, как он шевелит ручками и ножками.
Прошло время, и ребенок решил увидеть свет. Его первый восторженный крик услышали стены кафедры акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии.
Двадцатидвухлетний отец по достоинству отметил рождение сына с сокурсниками.
Петя быстро рос и развивался.
Через два года, такова уж судьба у моряка, отец пошел бороздить моря и океаны. И земля для него была как праздник, а море стало, хотя стало вряд ли, домом родным. Переезды семьи по маршруту Ленинград – Севастополь - Ленинград стали часты. Отец пришел – в Севастополь, отец ушел – в Ленинград.
Вот и первый звонок.
Первоклассник Петя Финогеев начинает учиться в Ленинграде, а через четыре года все переезжают в Николаев. Моря и океаны у отца остались позади и началась размеренная штабная и семейная жизнь.
Ребенок был не по возрасту способен и талантлив, опережая своих сверстников в развитии на год и даже два.
В школе лучшим ученикам ставили на парту переходящего пингвинчика. Но были моменты, когда пингвинчик покидал его парту.
- Петя! А у Ленина пингвинчик всегда стоял на парте, - он этому свято верил и старался не терять этот престижный трофей.
Шли годы. Школьная пора подходила к концу. Багаж знаний позволял ему поступить в любое высшее учебное заведение. До выпускных экзаменов оставалось три месяца, когда он пришел домой и категорично заявил: - Я после школы пойду работать.
Я обомлел.
- Куда?
- На судостроительный завод имени «61 коммунара». К нам в школу приходили оттуда представители и сказали, что рабочий получает больше инженера и специальность можно приобрести.
Да. Было такое при Союзе.
- Петя! Да ты что! Работать всегда успеешь. Надо сначала выучиться.
Я валялся в ногах, приводил все мыслимые и немыслимые доводы. Он был неумолим.
Уж такой дурной у русских характер. Утопить самого себя, смешать собственными руками с грязью – это их национальная черта.
Вот и закончилась школа. Сданы выпускные экзамены. Завтра этот умный дурак идет в отдел кадров. Но прежде, чем он туда дошел, утром там был я. Начальник отдела кадров бывший отставник, командир стройбата.
- Михаил Петрович! К вам сегодня придет тело, Финогеев Петр Александрович. У вас есть на заводе тяжелая, но низкооплачиваемая работа?
- Конечно есть!
- Пожалуйста, оформите его туда. Учиться не хочет, пусть почувствует вкус труда.
- Вот это отец. Все просят полегче и повыгоднее. А он сына труду учит. Молодец, Виталич!
И стал Петр сборщиком–достройщиком судовым. Первая зарплата не принесла восторга и вторая тоже.
-Петя! В кораблестроительном институте полугодичные подготовительные курсы. Пойдешь?
-Буду работать.
Солнце, дождь, снег, мороз. Руки в «цыпках». Работа ведь не кабинетная.
- Петя! В НКИ трехмесячные подготовительные курсы. Пойдешь?
- Буду работать.
Я уже теряю веру, как вдруг сын говорит: - Папа! Начинаются месячные подготовительные курсы. Я хочу учиться.
- Молодец, сынок! Завтра зайди в отдел кадров, напиши заявление на отпуск без содержания.
Утром я снова у начальника отдела кадров.
- Михаил Петрович! Мы учиться решили. Сегодня Петя к вам зайдет. Вы уж заявление ему подпишите.
-Вот это отец! Вот это молодец!
Он достает из сейфа бутылку коньяка.
- За такого отца стоит выпить. И за сына! Чтоб стал нормальным специалистом.
И уже осенью Петя стал студентом.
Имея большой багаж знаний, он, со свойственной ему природной авантюрой, решил, что один предмет можно проигнорировать. И в этом ему помог товарищ, вернувшийся из армии, которому купили, а по тем временам это был большой дефицит, игровую приставку к телевизору. И вместо лекций Петя с Максимом гоняли дураков по экрану. И как итог – двойка за экзамен. Пересдача – и опять «пара».
Ругать уже бесполезно.
Сколько надо было потратить и в летнюю и в зимнюю сессию нервов, чтобы закрыть этот вопрос.
И все же институт был закончен. Специалист состоялся.
Началась новая взрослая жизнь, с ее взлетами и падениями, радостями и печалями.
И дай тебе Бог, сын, чтобы на твоем пути всегда горел зеленый свет!