оглавление канала, часть 1-я
Неясное беспокойство стало одолевать полковника, но бегать вокруг костра, нервно кусая ногти, он не стал. Не подобает начальству себя так вести! Чего доброго, бойцы примут его за помешанного. А люди и так чувствуют себя не в своей тарелке. И если еще начальник начнет чудить, то тогда совсем, пиши пропало. Порыв сильного ветра зашумел в верхушках деревьев, предвещая надвигающийся буран. Тайга заволновалась, запела на разные голоса, словно приливные волны океана во время приближающегося шторма. Пламя костра взметнулось высоко вверх, рассыпая во все стороны искры, будто намереваясь достичь неба. Кони захрапели, забили копытами в воздухе, пытаясь сорваться с привязи и бежать, бежать, бежать. Бежать туда, где природная стихия не лютует с такой яростью. Но, буквально, через несколько секунд Сердюков понял, что он ошибался, думая, что видит ярость разбушевавшейся природы. Это еще была не ярость, это была просто прелюдия. Ветер взревел как голодное чудовище, а тайга ответила ему множеством голосов, от самых тоненьких, высоких, почти на грани слуха, до ужасающих басовитых воплей. Полковнику казалось, что он слышит плачь и рыдания со всхлипами, и жуткий нечеловеческий хохот. Все соединилось в едином хоре, которому вторили перепуганные лошади своим ржанием, и крики метавшихся по поляне людей, пытающихся удержать палатки, норовящие улететь, словно домашние гуси вслед за свободным вольным ветром в невиданные дали. Деревья со стоном склонялись к земле, будто перепуганные подданные под грозной и беспощадной плетью своего властителя.
Низко пригибаясь, почти складываясь пополам, чтобы хоть как-то уберечь лицо от колючих, хлестких струй снега, перебарывая тугой напор ветра, он попытался двинуться на помощь своим людям. Но буран его сбивал с ног, катая по поляне словно невесомый кустик перекати-поля по степи. Сердюкова мотануло очередным порывом и почти впечатало в ствол ближайшего дерева. Наплевав на боль от удара, он изо всех сил ухватился за какую-то, выступающую из-под снега корягу, и вжался в небольшое углубление между корней, стараясь слиться с этим гигантом, стать его частью, чтобы не быть раздавленным и разорванным на клочья взъярившейся стихией. Когда ему уже казалось, что он вот-вот задохнется от порывов ветра, бьющих в лицо, и не выдержит, разожмет вконец оцепеневшие пальцы, все вдруг затихло. Было такое ощущение, что всей этой какофонией руководил умелый дирижер. И вот, симфония окончена. Дирижер взмахом своей почти волшебной палочки остановил музыкантов, и все стихло в ожидании оваций от восторженно замершего зала.
Люди с недоумением оглядывались по сторонам и недоверчиво косились на небо, не в силах поверить, что этот кошмар уже действительно закончился.
Сердюков с трудом поднялся, отряхивая себя от снега и тоже стал озираться, ожидая очередной пакости от природы. Но, ей, матушке, кажется, надоело буянить. Ветр стих, словно и не бушевал несколько минут назад с неукротимой яростью. Разве так бывает? Полковнику доводилось видеть буйство стихии и не раз. Однажды, их застал в пустыне грозный Самум. Тот подкрадывался внезапно и шквальный ветер вперемешку с песком не щадил никого. Но тут же у нас не пустыня, черт побери! И про такие внезапно пришедшие и внезапно, через несколько десятков минут, затихшие бураны ему даже и слышать-то не доводилось, хоть он и считал себя человеком бывалым в тайге. Он недовольно хмыкнул. Еще одна загадка к букету уже собранных им непонятных и необъяснимых вещей.
Сердюков принялся помогать бойцам восстанавливать разгромленный бураном лагерь. Почти до полуночи они занимались этими работами. И когда, наконец, вымотанные донельзя уселись у вновь разгоревшегося костра с кружками горячего чая в руках, из леса вышли Лукьян с проводником. Вид они имели весьма потрепанный, и, очень недовольный, а еще, какой-то встревоженный и озадаченный. Складывалось ощущение, что все произошедшее никак не прогнозировалось и не входило в их планы. А еще, что внезапный буран их, почему-то, сильно насторожил.
Когда они подошли к костру и уселись рядом, не обращая ни на кого внимания, полковник с нескрываемой усмешкой спросил:
- Судя по вашему виду, вы попали в самый эпицентр бурана? – И сам ответил с нарочитой серьезностью и мнимой заботой: - Осторожнее нужно быть. Наша тайга не шутит. Как разойдется, то и удержу на нее нет никакого. – Подождал несколько секунд, ожидая хоть какой-нибудь словесной реакции на свои слова. Не дождался. Проводник, так тот даже и не глянул в сторону Сердюкова. А Лукьян лишь презрительно фыркнул, мол сами с усами. Полковник покачал головой: - Ну, ну… Так что, Лукьян Родогорович, планы на завтра у нас какие?
Он нарочно задал вопрос при бойцах, не ожидая услышать ничего подробного и более или менее вразумительного. Лукьян зло зыркнул на полковника, и сквозь зубы проговорил:
- Планы не изменились. Завтра идем налегке к точке. – И добавив немного меда в свой голос, пропел: - Там все и разрешится…
Не понравилось полковнику это его «там все и разрешится», ох как не понравилось! Но вопросов при бойцах «специалисту» он задавать не стал. Ни к чему будоражить пацанов. Итак вон, все напряженные какие-то, настороженные, будто не в родной тайге, а во вражеском тылу сидят! Сердюков только нахмурился, поднялся на ноги и ворчливо проговорил:
- Всем отбой! – И, обратившись к капитану, коротко напомнил: - Караулы выставь, как договаривались.
И не дожидаясь капитанского «так точно!», развернулся и отправился к себе в палатку.
Заснуть никак не получалось. Из головы не шли все загадки и непонятности, коих в последнее время накопилось уже предостаточно. В самый разгар его мозговых штурмов (которые, впрочем, ни к чему не привели), возле полога его палатки раздалось деликатное покашливание, и голос капитана виновато спросил:
- Товарищ полковник, вы не спите?
Сердюков сел на своей походной койке, протер руками лицо, и проговорил ворчливо:
- Заходи, Иван… Чего там у тебя?
Капитан проскользнул внутрь и извиняющимся тоном проговорил:
- Простите, Николай Сергеевич, но вы просили докладывать обо всем, что происходит. Так вот, «специалист» вместе с проводником опять покинули лагерь. Понятное дело, они нам не докладывали куда отбыли и по какой надобности. Но, не нравятся мне эти их частые отлучки... – Тут он покаянно опустил голову и виновато проговорил: - Я с самовольничал, Николай Сергеевич… Отправил за ними младшего сержанта Савкина, ну, чтобы проследить… - Видя, как у полковника недовольно сошлись брови на переносице, поспешно добавил: - Вы не волнуйтесь, товарищ полковник!!! Неприятностей не будет! Петька, то есть младший сержант – он таежник бывалый. В лесу ориентируется, как у себя дома. Прошмыгнет, как мышка, никто и ничего не заметит даже. Зато, мы будем знать, куда это они по ночам шастают. – Закончил он как-то нерешительно, глядя чистым детским взглядом на начальство, будто нашкодивший ребенок.
Полковник, было, хотел его отчитать, что, мол, без спросу и все такое, но вовремя одумался. А ведь и впрямь, не худо было бы узнать, куда этих двоих по ночам носит. И почему он раньше сам не догадался это сделать?