Лера шла по старому кладбищу, пытаясь разобраться в заросших лабиринтах местных "кварталов" и "улиц". Она не была в городе детства больше пятнадцати лет, с тех пор, как они с мамой уехали слишком далеко от этих мест, к маминой подруге. Продали квартиру и уехали.
* * * * *
Их родители проявили недюжинную фантазию, назвав дочь и сына Лера и Валера. Валерка был старше на три года и почти на целую жизнь. Так казалось Лере, когда она была совсем маленькой. Брат казался ей взрослым и сильным, хотя на самом деле он был таким же маленьким мальчиком. Просто Валера, казалось, с самого рождения сестры чувствовал за неё особую ответственность. Лера смутно помнила, как старательно он, шестилетний, застёгивает ей, трёхлетке, нарядные сандалии с бантиками, берёт за руку, и они выходят во двор.
- Надо же, какой мальчонка золотой. - Обсуждают бабушки у крыльца. - Радость родителям. И вежливый, и послушный, и за сестрёнкой присмотрит.
Когда ты перестал быть послушным, Валерка? Может быть, в школе? Нет. В школе он строго отчитывал Леру за то, что она одна ушла после уроков. А она не одна. Она ушла с Маринкой. Потом, уже гораздо позже, мама разрешила ей это. А тогда Валера требовал, чтобы сестра ждала его на деревянной лавочке рядом с раздевалкой.
Лера водила пальцем по гладкой поверхности и дулась на брата. Сидеть было скучно. Но когда почти от самой школы какой-то ужасный человек увёл маленькую девочку, она сама стала цепляться за руку брата. А он шёл, с гордо поднятой головой, готовый защитить её от тысячи страшных людей. Чувствовал себя взрослым и сильным.
Когда ты перестал быть сильным, Валера? Тогда, когда один из институтских якобы друзей на вечеринке растворил в твоём стакане ту злосчастную таблетку, а потом предложил ещё одну, чтобы ты пришёл в себя? Как ты, такой рассудительный и надёжный, так быстро скатился в столь глубокую пропасть и перестал быть собой?
Мама плакала. Отец хмурится и всё время кому-то звонил. Он оба не могли поверить в происходящее. И Лера не могла. И не могла помочь, когда в минуты просветления Валерка плакал и обещал, что он справится. Лера гладила его по спине, целовала светлые волосы, просила вернуться к ней, стать прежним. Он соглашался лечь в клинику, но, когда выходил оттуда, всё начиналось заново.
Она хорошо помнит то утро. Валерки не было всю ночь, он теперь часто не приходил домой. Свежую летнюю тишину прорезал телефонный звонок. Отец снял трубку, а потом медленно сполз по стене, забыв положить её на место. Трубка так и осталась болтаться на растягивающемся шнуре.
- Нам надо приехать в морг. На опознание. - Губы его посинели, пальцы мелко подрагивали.
- Куда? - Мама почти теряла сознание, живя лишь надеждой ослышаться.
- В морг. - Безжизненно повторил папа.
Сказали, что Валера утонул. Полез купаться, нырнул и не выплыл. Когда его вытащили, он уже не дышал.
А через год умер отец. Так и не мог справиться с чувством вины, что не досмотрел, не долечил, не уберёг.
- Лерочка, давай уедем. - Попросила мама. - Я не смогу видеть наш дом, двор, город наш без Валеры, без папы.
- Давай. - Согласилась Лера.
* * * * *
Как же всё заросло. Она с трудом открыла маленькую дверцу в их прежний мир. Папа смотрел серьёзно, а Валерка улыбался светло и радостно, как улыбался всегда до того злосчастного вечера.
- Здравствуй, папочка! Привет, братик... - Прошептала Лера. Вздохнула и засучила рукава. Из сумки были извлечены секатор, маленькие, почти игрушечные, грабли, веник. Она мела, чистила, обрезала ветки. Попутно тихо рассказывала и о своей жизни.
- Мама совсем сдала без тебя, папочка. Долго болела. Врачи говорили разное, даже онкологию предполагали на фоне стресса. Но она выбралась. Снова начала преподавать. Репетиторством занялась. Ребята к нам домой ходят. У меня? По-разному. Была замужем. Только он оказался совсем не тем человеком. Ты, Валерка, сразу бы это понял. А я не поняла, глупая. И то, что детей он не хотел, не поняла тоже. Он ведь не говорил никогда. Я мечтала, что у нас с ним будет маленький мальчик, такой же добрый и настоящий, как ты. А когда он толкнул тогда, на улице... Всё, Валер, больше никого не будет. Ни мальчика, ни девочки.
Лера совсем выдохлась. Присела на металлический ящик, стоящий в ограде.
- Если хотите, мы можем помочь.
Девочка лет восьми крепко держала за руку мальчонку помладше. Лера посмотрела на их сомкнутые ладошки, и к горлу подступил ком.
- Помочь?
- Да. - Деловито кивнула девочка. - Ветки собрать, подмести, памятник протереть или воды принести. Мы знаем, где взять. Вы не бойтесь, мы много не просим. Сколько сами дадите.
Мальчик, такой же светленький, как её Валера, стоял молча, смотрел на Леру задумчиво и словно испытующе: согласится или нет.
- Ну, хорошо. Помогите тогда ветки перетаскать. Только не берите помногу.
- Бери, Серёжа. - Скомандовала девочка. - Вот так ручками собирай.
- Не мал он для такой работы? - Испугалась Лера. - Споткнётся ещё.
- Пусть приучается. Бабушка говорит, в жизни никто ничего не придёт и не даст. - Строго ответила сестра.
Пока Лера заканчивала уборку, они, как маленькие старательные муравьи, сновали туда-сюда, относя на кучу мусора свою ношу. Большой тяжёлый мешок с опавшей прошлогодней листвой она отнесла сама.
Вернувшись, посмотрела на выжидательно стоящих рядом маленьких человечков и полезла в сумку. Для начала достала пачку влажных салфеток, вытащила три, две протянула детям.
- Что это? - Мальчик вытянул тонкую шейку и прикрыл глаза. - Вкусно пахнет.
- Это салфетки такие. - Глядя, как он пытается спрятать влажный квадратик в карман, объяснила Лера. - Не надо туда, вытирай ручки.
И сама начала вытирать его грязные пальчики.
- Баловство. - Девочка покачала головой и неодобрительно посмотрела на брата, который всё подносил к носу теперь уже чистую ладошку. - Это вот надо так деньги тратить. Тряпки же есть.
Но руки вытерла.
- Тебя как зовут?
- Настя. - Девочка смотрела на её сумку, и Лера полезла за кошельком.
- Ты в школу ходишь?
- Может быть, на следующий год пойду. В этом не на что было.
- Как не на что?
- Мамка сказала, денег нет в школу собрать. Дорого больно.
- А вы с мамой живёте?
- С бабушкой. - Серёжа прекратил обнюхивать ладошку. - А мама с папкой.
- Они пьют. - Серьёзно объяснила Настя. - И есть у них дома нечего. А бабушка здесь, рядом, живёт. И мы с Серёжей с ней.
Мелких купюр в кошельке не оказалось, и Лера протянула девочке пятьсот рублей. Глаза Насти расширились.
- Это много очень. Дайте другую денежку.
- Нет другой. А сколько же вам дают?
- Сто рублей. - Гордо сказала девочка. - Или пятьдесят.
- Пусть будет столько. Вы хорошо работали.
Серёжа не отрывал глаз от купюры.
- Настя, это большая денежка?
- Большая. - Сестра торопливо спрятала деньги в карман и прижала рукой.
- А машинку...
Девочка вздохнула.
- Ты большой уже. А она дорого стоит. Лучше тёте спасибо скажи. Нам теперь на продукты хватит.
- Спасибо. - Мальчик покосился на Настин карман.
- Горе одно. - Повторяя, видимо, бабушкины слова, произнесла девочка. - Он у мальчика машинку увидел, которая сама ездит. Замучил просто! Не понимает, что баловство. А вы поминать будете? Помянуть надо.
- Конечно. Я и забыла. - Лера снова полезла в сумку, достала конфеты. Несколько положила на памятник, остальные протянула детям. - Вот, помяните.
- Это очень вкусные конфеты. - Одобрительно заметила Настя.
Мальчик уже торопливо снимал обёртку.
- Серёжа, как я тебя учила? - Девочка сурово сдвинула брови.
Он тщательно сложил пальчики и неловко перекрестился.
- Царствие небесное... Я забыл Настя.
- Вечная память. Так бабушка говорит. Если не скажешь, они обидятся. Ты же их еду ешь.
- Не обидятся. - Лера погладила Серёжу по голове. - За еду точно не обидятся.
Ребятишки не уходили. Стояли рядом с ней, и Лера спросила.
- Часто сюда ходите?
- Зимой не ходим. - Пояснила Настя. - А так часто. Сейчас хорошо, праздников много. И Пасха скоро. Все убирать приезжают. Яички будут приносить, конфеты и куличи. Мы собираем с Серёжей. Потом надолго хватает.
- А Настя водку вылила. - Ни с того ни с сего доверчиво сказал Серёжа.
- Ты зачем сказал?! - Девочка побледнела и замахнулась на братишку. - Болтун! Вы не слушайте его.
- Не бойся. - Лера взяла девочку за руку. - Я не буду тебя ругать. Ты из-за мамы с папой так сделала?
- А чего они? - Настя потупилась. - Здесь пили-пили, и там будут? Что, их детям хорошо что ли?
Перед Лерой стояли маленький, мечтающий об игрушке мальчик и серьёзная не по годам девочка. Валерка тоже смотрел на них со своего памятника и улыбался.
- А ты, Настя, о чём мечтаешь? Вот Серёжа машинку хочет, а ты?
- Для школы что-нибудь. Я собираю. У меня четыре тетрадки есть и карандаши цветные. Серёжа просил, я не дала. Они для дела. Бабушка сказала, что потихоньку купим.
Девочка даже не задумалась, когда Лера задала ей этот вопрос.
- Так вы, значит, на Пасху сюда придёте?
Оба закивали.
- Бабушка говорит, что нельзя на Пасху ходить. - Настя поняла, что Лера и не думает ругать её, и снова разговорилась. - Только все ходят всё равно. И спешить надо, чтобы побольше собрать.
- А то ещё цыганы ходят. - Серёжа покосился на сестрёнку, не сказал ли снова что-нибудь лишнее. - Нас один раз чуть не побили.
- Не побили. - Возразила Настя. - Просто конфеты отнять хотели. За нас дядька заступился.
- А вы можете сюда на Пасху прийти? Запомните место?
Они переглянулись.
- Запомним.
В этот день Лера больше ничего не могла делать. Выйдя из душа, полежала немного на широкой гостиничной кровати и отправилась бродить по городу.
Их двор, окна.
"Лера, без меня не уходи!" - Валерка оставляет её во дворе и, оглядываясь, входит в подъезд.
Я не уйду, Валерка. А вот зачем ты ушёл? Как мне не хватает тебя, если бы только знал. Лера разворачивается и идёт к школе. Сегодня она всё равно не сможет никого видеть, даже Марину. Завтра встретится с подругой детства. У Маринки две дочки, надо купить подарки. Старшая совсем взрослая, а младшей...
Лера заходит в детский магазин. Рассматривает всякие девчачьи штучки. Взгляд падает на ранец со смешным щенком.
- Девушка, помогите собрать.
- Вам для первоклашки?
Они собирают тетради, краски, альбом. Лера делает это с наслаждением. Как будто для своего ребёнка.
- И машинки на пульте...
- Идёмте, покажу.
Маринины дети вежливо принимают подарки. Нравятся? Да. Ничего особенного, конечно, но они "с осени закормленные" смеётся подруга. Они долго сидят, вспоминая школу, детские приключения, старательно избегая разговоров о Валере. Но всё равно говорят. Невозможно не говорить. Он всегда был рядом.
* * * * *
На кладбище Лера пришла, нагруженная пакетами. Папа смотрел удивлённо, а Валера понимающе, и улыбался шире, чем обычно.
Чтобы занять себя чем-то, она аккуратно разложила помин. Протёрла фотографии, задержала пальцы на лице брата. Села и принялась ждать. Вокруг приходили и уходили люди. Вопреки словам Настиной бабушки, их было много, но долгожданные маленькие фигурки не появлялись.
"Не придут". - Поняла Лера. С тоской оглядела гору пакетов. Куда теперь всё?
- Давай быстрее! - Настя тащила братишку за руку. - Мы пришли.
- Христос воскресе! - Ласково поздоровалась Лера. Внутри сразу стало тепло.
- Воистину воскресе! - Выдохнула Настя. - Мы два раза домой ходили. Много чего собрали.
- Мы всем хорошее говорили. - Серёжа выглядел усталым, белокурые волосы растрепались. - И брали не все конфеты, а чтобы им тоже осталось.
Он поднял глаза наверх.
- Я знаю. Вот, это вам подарки. Я уезжаю скоро. Далеко. Хочу, чтобы ваши маленькие желания сбылись.
- Машинка?! - В глазах мальчика, как в открытой книге можно было прочитать недоверие, удивление, восторг. Он гладил гладкую поверхность коробки, пытаясь осознать свалившееся на него неожиданное детское счастье.
- Настюш, а это тебе для школы.
Девочка отступила на шаг, спрятала руки за спину и отрицательно покачала головой.
- Нет.
- Почему? - Огорчилась Лера. - Тебе не нравится?
- Очень нравится. - Настя едва не плакала. - Только бабушка ругаться будет. На кладбище такого никто не оставляет, даже там где детки похоронены. Там только иногда игрушки бывают, но мы не берём, она не разрешает.
- Так вы скажите, что тётя подарила.
- Она не поверит. Нам только деньги дают за работу.
Глядя на её несчастное лицо, Лера решительно взяла в руки третий, самый тяжёлый, пакет.
- Идёмте к вашей бабушке. Вы всё равно не донесёте сами. Серёжа, бери свою машинку. Ну же, не бойтесь.
Видно было, как колеблется Настя, но естественное детское желание чуда победило, и они вышли за ограду втроём.
Валера, улыбаясь, смотрел им вслед.
А потом Лера стояла под суровым взглядом опрятной пожилой женщины. В квартире было чисто, хотя и весьма скромно. Помещение, давно не знавшее ремонта, не отталкивало, потому что все дефекты старой мебели или стен были старательно прикрыты где-то ажурной салфеткой, где-то аккуратно вырезанной из журнала картиной.
- Зачем это? - Глядя на пакет с продуктами, спросила она с лёгкой укоризной. - Не покупаем мы такого. Они сейчас попробуют, потом просить будут. А взять негде. Одна их тащу. Дочь, будь она неладна, совсем спилась. Я в дом её не пускаю. Последнее вынесет. Хотя, чего тут выносить.
- Вы простите, я порадовать их хотела. Они маленькие такие, а уже знают, что такое труд. Ну, заслужили же.
- К этому я их сразу приучаю. Пусть с малолетства понимают, как достаются деньги. Дочь я упустила, бездельницу вырастила. Винить некого. Не хочу, чтобы внуки ждали, что придёт кто-то добрый и принесёт. Плохо это.
- Ну, я же не знала. - Виновато покаялась Лера. - И потом, не просто так, а за помощь. И вещи эти Насте нужны.
- За помощь ты им денег дала. Рассказали. Настя молодец. Девка честная. Сколько заработают, всё домой несут.
- Ну, не ругайтесь, пожалуйста. День сегодня такой. Светлый.
- Это ты верно говоришь, светлый. Ладно. Главное, чтобы не обманывали. Скажите спасибо за подарки-то.
- Спасибо! Спасибо! Бабушка, а можно посмотреть?
- Смотрите уже. - Она наконец улыбнулась. - Господи, радости-то сколько. Как зовут тебя? Лера? А меня Клавдия Борисовна. Идём, Лера, чаем тебя напою.
Они сидели в маленькой кухне. Из комнаты раздавались восторженные возгласы детей. Настя, растеряв всю свою взрослость, то и дело прибегала с очередной вещью.
- Бабушка, фломастеры! И линейка прозрачная!
- Бабушка, и ручки в пенале!
- Бабушка!
В конце концов, когда Клавдия Борисовна приструнила внучку и пригрозила спрятать подарок подальше, Настя успокоилась.
- Поговорить не дадут, непоседы. А ты к кому же на кладбище приходила? Неужто к родителям? Молодая ещё, вроде.
- К папе, и брату.
И она неожиданно рассказала этой совершенно незнакомой женщине про себя и Валеру, про неудачное замужество, про свою тоску.
- Сегодня тосковать - грех. Радоваться надо. И родные твои тогда радоваться будут. Брат твой, несмотря на зависимость свою, светлым человеком был. Зла не делал. В душе твоей только любовь оставил. Цени это. И вспоминай его тоже с радостью. - Клавдия Борисовна смотрела ей прямо в глаза. - А похоронила ты, голуба, себя зря. Кто тебе сказал, что детей у тебя не будет? Врачи? Так они - люди. И тоже ошибаются. Здесь, как Бог даст. А вот то, что ты от мужчин закрылась - плохо. Не все они такие, как ты встретила. Вспомни, что и такие есть, как отец твой, как брат.
Лера уходила из этой старенькой квартиры, будто уезжала из дома. Они вышли проводить её во двор. Серёжа прижимал к груди машинку и махал рукой.
* * * * *
- Вот смотри, Серёженька, это твои дедушка и дядя Валера.
Лера бережно держала в своей руке мягкую ладошку сына.
Муж деловито осматривал ограду.
- Лер, здесь бы укрепить надо. Не знаешь, инструмент можно у кого - нибудь попросить?
- Наверное в сторожке на въезде. Только будет ли он там. К Пасхе многие убирают.
- Пойду узнаю. И воды заодно наберу.
- А мы с Серёжей здесь начнём. Будешь помогать, сынок?
Мальчик с готовностью кивнул.
"А похоронила ты, голуба, себя зря". - Эти слова Клавдии Борисовны Лера вспомнила, когда встретила Олега. Вспомнила и постаралась поверить.
А потом случилось чудо. Сын родился под праздничный перезвон Пасхальных колоколов.
- Почему Серёжа? - Удивился муж.
- Просто имя хорошее.
Сын старательно собирал опавшие ветки, в светлых волосах запутался прошлогодний сухой листик. Вернулся Олег с инструментом, принялся поправлять ограду, что-то тихо объясняя мальчику.
- Олеж, съездим завтра ещё в одно место? - Попросила Лера, когда они закончили уборку. - Хотела кое-кого навестить.
- Да съездим, конечно.
Они уходили, держа Серёжу за руки с двух сторон. Было тепло и тихо. С фотографии смотрел спокойный и серьёзный отец, и, словно радуясь за сестру, светло улыбался Валера.