В публикации, ссылка на которую приведена выше, автор привел в качестве примера присвоение старшему сержанту Игорю Кустову звание Героя Советского Союза в соответствии с действующей в тот период "нормой" сбитых самолётов противника. Эта "норма" была установлена Приказом НКО №0489 от 17 июня 1942 года. Пункт 3 этого Приказа предусматривал представлять лётчиков-истребителей к званию Героя Советского Союза за 10 сбитых истребителей противника или за 5 сбитых бомбардировщиков.
На момент оформления этого наградного листа старший сержант Кустов с 17 января по март 1942 года лично сбил 7 бомбардировщиков врага, ещё 12 самолётов противника сбил в групповых боях, дважды пытался совершить таран, получил одно лёгкое и одно тяжелое ранение.
Обращаю внимание уважаемых читателей, что все эти свои подвиги Игорь Кустов совершил, летая на истребителе И-16. 30 января 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Кстати, в Указе ПВС его звание было указано "старший сержант", хотя на самом деле он к тому времени уже был младшим лейтенантом.
18 августа 1942 года (в День авиации!) на младшего лейтенанта Кустова было подготовлено это представление.
На его боевом счету добавились ещё 2 лично сбитых самолета противника и 7 самолётов, сбитых в групповых боях. Орден Красного Знамени.
Вот ещё одно представление на лейтенанта Кустова, оформленное в октябре 1943 года. К тому времени 728 иап был перевооружен самолетами Як-7Б.
"Плюс" ещё 4 сбитых самолета. Второй орден Красного Знамени.
Командир эскадрильи 728-го истребительного авиационного полка Игорь Кустов погиб в авиационной катастрофе недалеко от Киева 22 декабря 1943 года. Было ему тогда всего 22 года.
Посмотрите, пожалуйста, на фото, уважаемые читатели, и просто помолчите с минуту.
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Произошедшее далее Степка помнил смутно. Его подняли, положили на плащ-палатку и понесли. Кто-то из носильщиков неудачно задел рану на спине и лейтенант интендантской службы, прокусив от боли себе губу до крови, потерял сознание. Очнулся он уже от тряски в кузове полуторки, лежа на животе. Голову поднять было тяжело, перед глазами был виден носок сапога Виктора. На эти сапоги капитан прошедшим (или уже позавчера?) днем сменил ботинки Якова Соломоновича, которые ему были малы. Мысли в голове у Степки путались, но ответ Виктора на его вопрос он уловил чётко:
- Едем в Ленинакан, в госпиталь... Терпи.
На холодном операционном столе Степке в одних подштанниках пришлось полежать и померзнуть около получаса. Наконец к столу подошли две женщины в белых халатах, в шапочках и с марлевыми масками на лицах. Одна была худая и высокая, а вторая - низенькая и толстая. Первая быстро разрезала ножницами тряпки, которыми был перемотан торс раненого. Они что-то стали тихо говорить на непонятном языке и иногда тыкать в спину какими-то инструментами. Степка получил укол, потом услышал вопрос на русском языке:
- Потерпишь, молодец?.. Пуля сидит неглубоко, даже резать не придётся... А то видно, что ты уже и так раненый-перераненый. Анастезии много до этого перенёс...
Не дожидаясь от ответа, лейтенату "исэ" положили на стол перед ртом марлевый "свёрток", который тот послушно схватил зубами. Спину стали чем-то мазать, затем резая боль обожгла Степку. В глазах у него потемнело, но он всё-таки услышал:
- Ты стони, не терпи, можешь даже кричать... Захватила, сейчас уже вытащу.
Что-то звякнуло о металлическую "ванночку", боль в спине сразу стала на несколько "градусов" ниже. Судя по ощущениям, потом на рану был наложен тампон с пластырем. Потом худая и высокая женщина что-то сказала и ушла, а другая занялась Степкиной ладонью. Запахло знакомым и неприятным запахом "черной мази". Протираемую мокрым марлевым тампоном ладонь стало сильно щипать, но нахлынувшая на Степку очередная волна сонливости пересилила эту боль. Лейтенант "исэ" засыпал на холодном металлическом столе. Последнее, что он услышал от толстой женщины:
- Грязи-то сколько занесли... Тут и до воспаления близко.
На следующее утро лейтенанта интендантской службы в палате навестил Виктор и рассказал последние новости. Он торопился, на аэродроме его вместе с абверовцем ждал самолёт, через два часа вылетавший в Москву.
Через сутки Степке стало сильно хуже. Температура поднялась почти до сорока градусов. Ладонь распухла, боль в руке не давала спать. Через день лейтенанта "исэ" погрузили в санитарный автобус, который спустившись по трясучей горной дороге, доставил нескольких раненых и больных к санитарному эшелону на небольшой станции. Степка сам смог подняться в вагон и улечься на указанную полку. Проходящая через минуту ао проходу санитарка с подносом ответила на вопрос его соседа снизу:
- Едем в Ростов.
Дорога заняла больше суток. За это время Степку дважды таскали туда-сюда чистить от гноя воспалившуюся ладонь. Рана на спине вела себя удовлетворительно и уже позволяла спать не только на животе, но и на левом боку. Спать он мог, правда, только по два-три часа, пока действовала очередная доза снотворного. Температура днём опускалась всего на градус-полтора, а ночью опять подскакивала до критических значений.
В госпитале в Ростове-на-Дону лейтенант "исэ" провёл трое суток. Через несколько часов после поступления в приёмное отделение он снова оказался в процедурной и вытерпел очередную "промывку" ладони. Присев на скамейку в коридоре, чтобы набраться сил перед следующим "броском" до своей палаты, Степка обратил внимание на пожилого и худощавого мужчину в больничном фланелевом халате, с помощью костылей направляющегося к процедурной. Лицо мужчины ему показалось смутно знакомым. Левая нога у мужчины была ампутирована ниже колена. Как только за ним закрылась дверь процедурной, Степка вспомнил, кто это был. Когда пожилой мужчина снова вышел в коридор, Степка встал, придержал здоровой рукой дверь процедурной и спросил его:
- Товарищ полковник, разрешите обратиться? Вы меня помните?
Мужчина повернулся, сощурил глаза и замер на несколько секунд, потом ответил:
- Ты лейтенант из трофейного отдела армии, ухажёр моей Таси. Зовут тебя Степан. Так?
- Не ухажер я... Мы с ней вместе участвовали в операции...
- Да знаю я... То-то она периодически до сих пор во сне твоё имя повторяет.
Степка не стал дальше спорить, присел на стул, смахнув пот со лба и услышал следующий вопрос полковника-смершевца без ноги:
- Что с рукой?
- Обжег, товарищ полковник.
- А я вот ногу потерял. Да ещё контузия... И культя плохо заживает. "Юнкерсы" налетели, понимаешь, в апреле под Джанкоем на нашу колонну... Эх-х!
Степка сочувственно вздохнул и услышал глухой голос:
- Тася завтра придёт меня навещать. Я скажу, чтобы к тебе зашла. Ты в какой палате обитаешь?
- В пятой.
- Ну, пока, лейтенант...
- До свидания, товарищ полковник.
Мужчина махнул рукой и неумело стал переставлять костыли по только что помытому санитаркой полу.
Тася появилась у Степки в палате перед обедом на следующий день. Степка в это время уже получил очередную порцию жаропонижающего, от которого у него одновременно затормаживались и путались мысли. Он мог отвечать на вопросы посетительницы односложно и не всегда впопад. В палату зашла медсестра, попыталась сделать Тасе замечание, но была выставлена за дверь грозной тирадой. Другие обитатели палаты совсем притихли на своих койках или поспешили покинуть помещение. Через пять минут в палату зашёл лечащий врач, попытавшийся обратить внимание старшего лейтенанта на отсутствие у неё халата, но ему под нос была сунута красная кижечка с пятью "магическими" заглавными буквами. Врач сразу немного сник и успокоился. Тася взяла под руку успокоившегося врача и вывела его из палаты со словами, обращёнными к Степке:
- Я скоро вернусь!
Через два часа она действительно вернулась, притащив с собой авоську продуктов с местного рынка. У Степки аппетита не было, но чтобы не обижать девушку, он выпил полбанки молока и съел ломоть хлеба с мёдом. Пока Тася мазала ему второй бутерброд с маслом, она успела сообщить лейтенанту интендантской службы две новости. Первая новость состояла в том, что Степку "завтра утром повезут в Москву, в главный военный госпиталь, я договорилась с главврачом". Вторая новость заключалась в том, что Тася была беременна "на третьем месяце примерно".
От выпитого и съеденного "под строгим контролем" Степку непреодолимо потянуло в сон. Закрыв глаза он почувствовал сухие женские губы на своем лбу, успел подумать "опять она целует как ребёнка, как тогда, в Казани" и провалился в тяжёлый сон.
К вечеру следующего дня после очередной порции снотворного Степке удалось снова заснуть уже на полке в санитарном поезде, мерно постукивающим колесами по пути в Москву. В вагоне кроме него все были старшие офицеры, почти половина из обитателей вагона пребывала без сознания, а остальные тоже боролись с высокой температурой. Выгрузка раненых на Павелецком вокзале через двое суток ночью прошла быстро и под дождём. Пока его носилки стояли на перроне, а сам он ловил потрескавшимися от температуры губами дождевые капли, из разговора шофера санитарного автобуса с санитаром Степка понял, что он прибыл в Москву вместе с началом первого летнего дня.
За следующие два дня пребывания в главном военном госпитале Степке лучше не стало. Рука у него стала пухнуть уже и выше кистевого сустава. Трое врачей в очках, пощупав в течение получаса ему руку и ознакомившись с "историей больного", стали тихо совещаться у стола. Двое пожилых врачей глубокомысленно заключили, что из-за прошлого ранения в правый локтевой сустав, у него теперь "внутри руки неправильно работает лимфа". Молодой врач настаивал на своём:
- Ему нужен крустозин, а лучше курс пенициллина! Иначе общего заражения крови не миновать!
Пожилой врач, блеснув стеклами пенсне, возразил:
- Но это же надо отношение на замглавврача писать!..
- Я сам напишу и у завотделением подпишу. В только посмотрите, коллеги, сколько у него ранений!..
Дальше Степка уже "врачебного" разговора, который продолжился прглушёнными голосами, не слышал.
Долгая и утомительная процедура переливания крови, проведённая в тот же день, тоже не очень помогла. На полдня температура после этого снизилась до "почти нормального значения", а к вечеру опять "подпрыгнула" до тридцати девяти. Со следующего утра лейтенанту интендантской службы сделали первый укол "лендлизовского лекарства", как назвала содержимое шприца медсестра .
Выходя на утром четвёртого дня из "перевязочной" Степка столкнулся в коридоре нос к носу с Яковом Соломоновичем. Старший лейтенант интендантской службы был бодр и весел. В руках у него был пухлый портфель. Отведя Степку "на диванчик под фикус", финансист стал делится последними новостями "с иранского фронта":
- Третьего дня группа отмечала день рождения Егора Сергеевича. Пригласили и Насим, и Захара Матвеевича с Николаем Константиновичем. В результате всех членов группы, участников торжества с острым отравлением отправили сначала в местный армейский госпиталь, а затем срочно самолётом - в Москву. Егор Сергеевич и Насим умерли еще при транспортировке с "базы" в местный госпиталь. Мне повезло, я срочно заканчивал месячный отчёт и присоединился к празднованию только тогда, когда Бэлла Михайловна уже почувствовала первые симптомы недомогания. Оба товарища майора приехали ещё позже меня и занимались только транпортировкой пострадавших. Жуткое зрелище, скажу я тебе! Судороги, рвота, остановка дыхания!..
- Жалко Егора Сергеича...
- Да уж! Умереть в свой день рождения!.. Но сегодня все остальные уже почти оклемались, проходят лечение от последствий отравления здесь, в терапевтическом отделении. Скорее всего, ядовитые грибы были, которые вместе с мясом входили в состав начинки местного блюда с длинным названием "фесенджан". Навсегда теперь запомню это слово...
- Это было случайно или?..
- Кто его знает? Николай Константинович следствие там ведёт на месте... Такие вот дела. А ты ранен в руку?
- Нет, в спину. А на руке просто ожог сильно воспалился от грязи наверное...
- Ясно. А я по протекции Филиппа Кондратьевича в Академию тыла и снабжения назначение получил, буду там теперь преподавать финансы...
- Передавайте привет Филиппу Кондратьевичу и Бэлле Михайловне!
- Обязательно! Побегу уже, а то у меня в портфеле для них продукты с рынка, молоко, масло... Они за трое суток схуднули сильно.
К вечеру на следующий день после третьего укола "лендлизовским лекарством" Степке стало заметно лучше. Опухоль и боль в кисти заметно поубавились. Он смог впервые за пару недель проспать всю ночь почти до утра без обезболивающего и снотворного. Утром его навестил похудевший и осунувшийся Филипп Кондратьевич. Первым делом он сообщил лейтенанту интендантской службы, что всё содержимое сейфа на "базе" вместе со Степкиными наградами, документами и "прочими бумагами" уже должны были доставить фельдпочтой на Смоленскую площадь:
- Так что, когда выпишешься, можешь зайти и забрать.
- Спасибо.
- Я на тебя представление на орден подготовлю и докладную на премию, Анастас Иванович, надеюсь, поддержит...
- Спасибо.
Степка подумал про Джамал и спросил:
- А вы когда возвращайтесь обратно?
- Не возвращаюсь. Работу там мы наладили. Теперь мой заместитель туда поедет со своей группой.
Филипп Кондратьевич прищурился:
- А ты хотел бы туда вернуться к своей курдке?..
- Она не моя... Она наверное замуж уже вышла.
Помолчали. Затем Филипп Кондратьевич завёл с помощником торгового атташе разговор о перспективах:
- Учиться тебе надо, Степан!
- Какая учёба? Война же идёт!..
- Война через год-полтора закончится. Если не раньше... Тебе с твоими ранениями на передовую всё равно уже не пошлют. Будешь в тылу за канцелярским столом на каком-нибудь складе трофейного имущества штаны протирать?
- Нет...
- Или шпионов опять станешь ловить на пару с твоим приятелем-капитаном?
- Не знаю...
- А я знаю. Давай я тебя после госпиталя на курсы при Академии тыла и снабжения устрою? Яков там будет преподавать... Поможет тебе с учёбой, если что...
- Что это за курсы?
- Двухмесячные. Повышения квалификации офицеров тыла. Не знаю, как они точно у них называются, но это не суть важно...
- Можно я подумаю?
- Подумай, подумай, это всегда не помешает...
Перед своей выпиской на следующее утро Степку пришла навестить Бэлла Михайловна. Она тоже сильно похудела и опять завела разговор об учёбе, обещав "похлопотать за Степку" в Академии внешней торговли. Лейтенант "исэ" вышел во двор проводить милую женщину, за которой приехала черная "эмка". При прощании Бэлла Михайловна расцеловала лейтенанта интендантской службы в обе щеки и взяла с него обещание "не забывать и заходить в гости".
"Приемный" день у Степки закончился только к вечеру, когда его навестил Виктор. В качестве гостинца он принёс пачку печенья, которую Степка и умял всю прямо в госпитальном дворе на скамейке. В первую очередь капитан высказался относительно внешнего вида "ранбольного":
- Ну ты и исхудал за две недели! Кожа да кости...
- Аппетита при температуре не было совсем...
- Давай, поправляйся скорей и вес набирай! А то на тебя сейчас ветер дунет, ты и сломаешься...
- Я постараюсь...
- Вот и старайся быстрее! А я пока смотаюсь с этим Паулем и группой поддержки в иранский порт на берегу Каспийского моря. Надо будет ту картотеку там найти и привезти к нам.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.