ТРЕВОЖНЫЕ ВЕСТИ (ноябрь-декабрь 1915)
Предыдущую главу 7.2 читайте здесь.
«Ну, что же, по крайней мере, теперь стало ясно, что начался открытый поединок двух разведок, – размышлял Илья Иванович в ожидании, когда хозяйка пансионата принесет кофе. – Хотя, конечно, говорить, что полковник Николаи вступил в противоборство с полковником Стрельцовым, было бы излишне пафосно.
Все же Вальтер
руководит всей военной агентурной разведкой Германии, его сфера ответственности охватывает европейские страны на Западе и в Средиземноморье, да и всю Россию от Черного до Балтийского моря. Русский Балтийский флот и его разведка, во главе которой стоит Стрельцов, для него по сути лишь маленький фрагмент огромного батального полотна. Тем не менее, чувствуется, что противник оценил наше ведомство.
За полгода, прошедших с момента переезда из Петрограда в Ревель, произошло много событий, которые свидетельствуют о достижениях разведчиков-балтийцев. К ним можно отнести своевременные доклады о стратегических перебросках войск противника с Запада на Восток и обратно, крайне важную информацию о смотре кайзера в Кильской гавани, которая стала предтечей победного боя у острова Готланд, вклад разведки в срыв планов германского флота по завоеванию превосходства в Рижском заливе для помощи войскам штурмующим Ригу, сбор важных данных в прифронтовой полосе и прочее. Этого вполне достаточно, чтобы аналитики берлинского Генерального Штаба определили источник опасности на Балтике. Ну, а работа германской агентуры, направленная на сбор сведений о противнике, очевидно, представила информацию о разведотделе в Ревеле. Вальтер ее получил, оценил и дал команду подчиненным – фас!».
Неспроста у полковника родились такие мысли. Две недели назад из-за линии фронта в районе Риги возвратился агент «Норд», который изучал дислокацию германских войск на прибрежном фланге у Рижского залива и обстановку в тыловой зоне противника, ограниченной треугольником Митава-Виндава-Либава. Кроме общих задач «Норду» ставилось специальное задание контролировать деятельность агентурной пары «Дружная» в Виндаве и подтвердить, что взрыв, который она готовила, произошел именно под железнодорожным мостом, разрушив его первый пролет с деревянными сваями.
«Норд» со свойственной латышам скрупулезностью выполнил все, что от него требовалось. Сбор сведений в оперативном тылу врага провел уверенно и решительно. Разведотдел Балтфлота предполагал, что «Норд» именно так и будет работать, ведь он родился и вырос в тех местах, где теперь хозяйничали германские оккупанты и где он вел против них тайную войну. Надежды оправдались. Агент подготовил подробный доклад о результатах разведки, в котором сообщил об изменениях в расположении частей 9-й армии противника, которые ее командующий генерал Шольц произвел после решительного удара балтийских моряков-десантников по тыловым порядкам ХХ корпуса. Генерал Шольц вынужден был ослабить группировку, атаковавшую Ригу, и усилить свой прибрежный фланг, чтобы обезопасить армию от новых десантных операций Балтийского флота. По данным, добытым агентом «Норд», можно было сделать обоснованный вывод о том, что противник прекращает наступательные действия и переходит к обороне.
Не менее ценным результатом деятельности «Норда» в районе разведки стало его сообщение о том, что диверсия на железнодорожном мосту возле Виндавы не достигла цели. Мощный взрыв был произведен не под первым пролетом с деревянными сваями, а немного в стороне от моста. Ущерб мосту причинен не был, хотя немецкие саперы на два часа перекрыли мост для движения составов и проверяли его состояние. Этот момент доклада особенно заинтересовал Стрельцова, и полковник потребовал уточнить место взрыва, а также выяснить вопрос о том, случайно или преднамеренно подрывники не смогли повредить мост. «Норд» сообщил, что случайности быть не могло. Подрывники намеренно заложили динамит в овраге на расстоянии пятьдесят метров от моста, который почти не охранялся противником. Издалека могло показаться, что взорвался именно мост, и действия саперов были направлены на то, чтобы подтвердить это. Однако «Норду», благодаря знанию местности, удалось подобраться близко к месту диверсии, поэтому он видел в деталях, что там произошло.
Полковник Стрельцов и мичман Тихонов пришли к однозначному мнению, что агентурная пара «Дружная» начала вести двойную игру, а взрыв у моста, который они должны были устроить самостоятельно, подготовили германские саперы по указанию офицеров разведки противника, чтобы отвести подозрение от агентов-двойников. Стрельцов официально доложил в Гельсингфорс контр-адмиралу Непенину и начальнику штаба флота вице-адмиралу Керберу о том, что обоснованно подозревает агентурную пару «Дружная» в предательстве и сотрудничестве с германской разведкой. В ответ пришло указание передать пару «Дружная» на связь контрразведчикам для проведения дальнейшего расследования их деятельности.
Подтверждение мысли о том, что агенты стали двурушниками, новостью для Ильи Ивановича не являлось, но само по себе сообщение это было тревожным. Враг стоял рядом, можно сказать, дышал в затылок.
Но еще большим огорчением оказалось неожиданное письмо из Стокгольма от Альбины Голубевой.
Оно, как и прежде, было отправлено через Петроград и попало в руки Стрельцова в большом конверте со штампом Генерального Штаба. Внутренний маленький конверт, подписанный ровным красивым почерком Альбины, заключал в себе небольшой листочек с текстом, который заставил разведчика глубоко задуматься.
«Милостивый государь, Илья Иванович!
Решила обратиться к Вам с необычным вопросом. Долго раздумывала над тем, стоит или нет беспокоить Вас своими переживаниями, тем более что они в итоге могут оказаться попросту вздором. Однако же мне ведь не у кого более и спросить совета в столь странном деле. Поэтому все-таки я взялась за письмо к Вам, Илья Иванович. Пусть даже Вы и отчитаете меня за то, что я отрываю у Вас время на всякие глупости.
Итак, должна поведать, что уже вторую неделю чувствую, что за мной в Стокгольме следят. Памятуя о Ваших инструкциях, как внимательно и осторожно должен вести себя посольский работник в недружелюбной стране, я действительно обнаружила за собой слежку в те моменты, когда одна выходила из здания посольства и направлялась в город по тем или иным вопросам. В первый раз решила, что ошибаюсь, ничего такого на самом деле нет. Второй раз, когда обнаружила, очень расстроилась и подумала, может у меня мания преследования, паранойя, разыгралась на нервной почве? Но потом взяла себя в руки и даже сумела определить, что собой представляет тот тип, который пытается выяснить, куда я хожу.
Это молодой человек примерно моего возраста, скандинавской внешности, довольно скромно одетый. Не знаю, может мне самому подойти к нему и выяснить, что ему от меня нужно?
Что мне делать? Илья Иванович, подскажите! Вся надежда на Вас.
Было бы прекрасно, если бы Вы смогли приехать.
С наилучшими пожеланиями здоровья и успехов Вам, мой друг,
Альбина Голубева.
Октября 29 дня сего 1915 года. Стокгольм».
Стрельцов, прочитав письмо, встревожился не на шутку, чего с ним давно не случалось. За себя он никогда не волновался, так как был уверен в своих силах. Но сейчас, скорее всего из-за его неосторожности, под угрозой находится безопасность, а может и жизнь другого человека, который для него дорог. Как помочь Альбине избежать беды? Кто может за ней следить, шведы или немцы? Quo prodis? – Кому это выгодно?
Или какой промах допустил он, встречаясь с Голубевой в мае сего года? Разведчик постарался успокоиться и словно кинематографическую пленку кадр за кадром прокрутил все события, которые произошли с ним в Стокгольме. Прокрутил и проанализировал.
Стоп! Никакого промаха не было, потому что после той встречи слежку за Альбиной не устанавливали. Она началась лишь спустя полгода. Значит, вопрос не в нем, вопрос только в Альбине. Что же она могла такого натворить, что за ней послали «топтуна»? В этом можно разобраться лишь на месте, в Стокгольме. Следовательно, надо собираться в командировку и срочно ехать в Швецию.
А, может, это его хотят таким способом завлечь в Швецию, если это на самом деле происки полковника Вальтера Николаи? На «живца» надеетесь поймать русского агентурного офицера, гершафтен? Интересно, как вам это удастся… Ехать все равно надо, там посмотрим, кто кого.
Ситуация с письмом и породила размышления о том, что начался его открытый поединок с Вальтером.
В Стокгольм он отправил тщательные инструкции для Альбины, придерживаясь которых, она могла бы избежать опасности. Это – первое. Второе – надо готовиться к командировке, доказывать необходимость поездки начальству в Гельсингфорсе, вызывать «Фридриха» в Стокгольм, решать с Анташевым вопросы контрразведывательного обеспечения в пути из Финляндии в Швецию и обратно. Все нужно делать срочно.
В случившемся сумбуре мыслей и намерений Стрельцову захотелось немного отключиться от одолевших проблем, и он с охотой согласился на неожиданное предложение Кристины встретиться у нее дома. Они время от времени виделись, тайные свидания стали неким ритуалом по форме, а по содержанию – глотком хмельного вина в пору сухого закона. Встречались всегда у него в пансионате, поэтому идея встретиться в квартире супругов Тамм озадачила полковника, но не смутила. «Что же, Кристина меня с мужем подружить надумала? Вряд ли, она дама осторожная, наверное, Феликс уехал. Раз приглашает – надо идти», – решил он.
Полковник не раз проходил по улице мимо двухэтажного дома, весь верх которого занимала квартира четы Тамм. Но для него до сегодняшнего дня встречаться у Кристины было табу. Собственная осмотрительность и опасение компрометации близкой ему женщины заставляла держаться подальше от ее домашнего гнездышка.
«Нет таких правил, из которых не было бы исключений», – подумал Илья Иванович и решительно нажал кнопку электрического звонка.
Молодая горничная с вежливой улыбкой на губах и откровенным любопытством в глазах приняла у гостя пальто, шляпу, трость и проводила в гостиную, где хозяйка, закутавшаяся в кружевную шаль из белой шерсти, сидела в удобном кресле-качалке. Стрельцов широко по-русски раскрыл объятия, опустился подле Кристины на колено, но быстро встал и расцеловал ее, обнимая за плечи. Даме пришлась по душе пылкость, и она взглянула благосклонно. Кавалер, не желая изображать пажа, хозяйским взглядом осмотрелся и кивком в сторону ушедшей горничной спросил одними глазами: «Как она, надежна?». Кристина продолжила общение на языке жестов и успокаивающе махнула рукой: «Не думай! Тебя это не касается!». Потом встала и порывисто обняла Стрельцова за шею, как обычно делала при встречах и расставаниях. В тот же миг крепкие мужские руки подхватили ее и закружили по комнате среди диванов, кресел и столиков. Кристина от души рассмеялась и взмолилась:
– Отпусти, милый! Сейчас собьем какую-нибудь вазу или зеркало, а шум нам не нужен…
Обретя под ногами паркетную твердь, торжественно произнесла:
– Прошу почтить вниманием и осмотреть апартаменты. Сейчас мы в гостиной.
Илья Иванович уже успел заметить, что хозяева придерживались в оформлении интерьера германско-шведского югендстиля, напоминавшего о царившем в России стиле модерн. Покойные диваны у противоположных стен, обитые бежевым бархатом, располагали к отдыху. Ближе к окнам в нише полукруглого эркера ждал гостей овальный стол, окруженный стульями с тем же бежевым бархатом. Ножки стульев представляли собой перевитые виноградные лозы. Лозы грациозно поддерживали и низенькие столики в центре комнаты. Вообще свободного места почти не оставалось: повсюду стояли восточные вазы, копии античных статуй и даже мольберт с незаконченным летним пейзажем. Один из углов гостиной был отгорожен полузакрытой китайской ширмой, за которой прятался ломберный столик с четырьмя легкими креслами. Вместо карточных колод на столике обнаружилась шахматная доска с расставленными фигурами.
– Слева дверь в рабочий кабинет мужа. Хочешь взглянуть? – игриво вопросила хозяйка.
– Боже упаси! – с поддельным испугом на ушко ей прошептал гость.
– Тогда пойдем в правую дверь – на мою половину.
– Ведите, мадам!
Они вошли в изящно обставленный дамский кабинет или комнату, где женщина проводила большее время дня. Стены и мебель будуара были оформлены бирюзовым цветом – в тон прекрасных глаз Кристины.
Главной достопримечательностью служило большое настенное зеркало в округлой раме XVIII века, выполненной из серебра с декором в виде гроздей винограда. «Там – лоза, а здесь уже грозди. Плоды быстро зреют», – пришла в голову Стрельцова ироничная мысль. Однако зеркало его впечатлило – подлинное сокровище. На другой стене висела выразительная картина модного моравского художника Альфонса Мухи с изображением женщины, легкий наряд которой разлетался под порывом ветра. Еще одну стену занимал объемистый платяной шкаф, органично вписывавшийся в интерьер. Пространство между стенами оказалось заполнено креслами, банкетками, скамеечками для ног, в неком хаосе расставленными вокруг прекрасного круглого столика из карельской березы, единственная ножка которого изображала расходящиеся кверху струи фонтана. Несмотря на кажущийся беспорядок, каждая вещь занимала место, предназначенное именно для нее.
– Здесь я обычно принимаю подружек, – объяснила Кристина, обводя рукой пространство комнаты.
– Я им завидую. Очень милая обстановка, – с улыбкой ответил Илья Иванович.
– Уверена, тебе больше понравится в следующей комнате, – улыбкой на улыбку откликнулась она и подошла к двери, верхний проем которой был оформлен овальным цветным витражом.
Наклонив голову и не глядя по сторонам, Кристина прошла в спальню и замерла, развернувшись так, что за ее спиной оказалась широкая кровать. Стрельцов подошел к ней и горячо поцеловал в губы.
Она, стремясь остановить его, взмахнула руками, высвободилась и попыталась промолвить нечто-то вроде:
– Но там дальше еще столовая…
– На сегодня, пожалуй, хватит экскурсий, – ответил он и крепко обнял женщину.
Все, что происходило потом в той комнате, где широкая кровать занимала почти все пространство, совершенно отличалось от их предыдущих свиданий. У Стрельцова изначально было несколько превратное представление о том, как будет вести Кристина в собственном доме. Он предполагал, что присутствие мужчины в закрытом дамском мирке, где он был фигурой более чем экзотической, определенным образом стеснит женщину. Его мощный аналитический разум, настроенный на оценку сложных военных и политических коллизий, в данной житейской ситуации дал сбой. На самом деле хозяйка испытывала заметный душевный подъем, потому что на своей территории чувствовала гораздо увереннее, чем где-то в незнакомом месте. Каждый ее царственно выразительный жест должен был показывать гостю благосклонность и высокую цену сделанного выбора.
Те ласки, которые она ему дарила, было сложно сравнить с чем-то пережитым прежде. Долгая и темная ноябрьская ночь стала неповторимой для обоих. Утомленные, они заснули лишь тогда, когда часы с боем отзвонили наверняка больше, чем четыре или пять раз.
Утра не было, сразу наступил день. Теперь уж Стрельцову пришла пора встать с постели и бродить по комнатам, закутавшись в белую простыню. Кристину, одетую в кружевной пеньюар, он обнаружил в гостиной, где она, как вчера, сидела в кресле-качалке. Удивительно, но в ее руке была дымящаяся длинная тонкая папироса в мундштуке. Ему и в голову не приходило, что она курит. Впрочем, Кристина мгновенно погасила папиросу и сказала:
– Садись, милый, я принесу тебе кофе.
Улыбаясь и поглядывая друг на друга, они молча пригубливали из китайских чашечек и наслаждались пробуждающейся бодростью. Стрельцов совершенно не был настроен на разговоры и безо всяких мыслей сидел на диване. И вдруг до него стал доходить смысл того, что говорила ему Кристина.
– Феликс нынешним летом зачастил с поездками в Финляндию. Прежде у него там интересов не имелось. Как женщина я подумала было, не завел ли муженек себе пассию в северных краях. Но прекрасно изучив его за годы, прожитые совместно, я все же отмела это предположение. Чувственности в нем нет ни на йоту. Я поняла, что поездки были сугубо деловыми. А недавно он сообщил мне причину своих долгих отлучек. Милый, да ведь ты меня не слушаешь?
– Нет-нет, Кристиночка! Я внимаю тебе с интересом.
– Хорошо. Оказалось, что Феликс решил сменить амплуа. В марте будущего года заканчивается срок его выборной должности в городском совете Ревеля, и больше он не хочет выставлять свою кандидатуру на выборы. Теперь он намерен стать лесопромышленником, поэтому купил в финском городе Тампере завод, который, по его словам, приносит хорошие барыши.
– А почему же ему не нравится работа в городском совете?
– Скажу честно. Феликс не раз говорил мне, что война рано или поздно докатится до нашего города. Немцы вот-вот возьмут Ригу, а потом подойдет и очередь Ревеля. Жизнь в оккупации его не устраивает, поэтому он решил опередить события. Он был членом городского совета два срока, то есть почти десять лет, поэтому рассчитывает спокойно уйти от муниципальной деятельности и заняться прибыльным делом.
– И как же ты на это смотришь?
– Как смотрю? Сложно мне сейчас решить все однозначно. Феликс сказал, что мы будем переезжать будущей весной из Ревеля в Тампере. Его решение повергло меня в крайнее расстройство. Мне не хочется уезжать отсюда, оставлять эту квартиру, привычный уклад жизни и все, что мне дорого здесь. Начинать жизнь на новом месте, где я никого не знаю, где все чужое. С переездом разрушится весь мой мир. Мне сложно на это решиться… Может быть, ты что-нибудь посоветуешь?
Голос ее дрогнул.
Кристина встала, медленно пошла к окну и сделала вид, будто смотрит в него. Она стояла спиной к Стрельцову, и ему показалось, что она плачет. Илья Иванович понимал, что прекрасная и, по сути, одинокая женщина ждет от него слов поддержки, а главное – дела. Но он молчал.
Чем он может ей помочь, что он может ей дать? Ведь он даже не принадлежит самому себе. Разве может он предложить связать их судьбы, если офицер сегодня здесь, а завтра Бог знает где. На днях ему надо ехать во враждебную страну, где с разведчиком может случиться всякое. Конечно, он полагает, что благополучно возвратится в Ревель, но дальше-то его судьбу все равно будет решать война. Снова вызовы в штаб, морские походы, снова бои… Сколько продлится война, что будет после нее? Нет, он не может посоветовать Кристине пойти на разрыв с мужем. С ним, со Стрельцовым, этой женщине, которая за полгода стала дорогой и близкой, будет еще тяжелее. А вдруг она вообще останется одна? На войне всякое может быть.
Кристина продолжала молча стоять у окна. Он подошел к ней и нежно обнял.
Потом тихо сказал:
– Я просто не имею права давать тебе советы в таком деле. Пойми меня правильно.
– Понимаю, – откликнулась она, повернулась и грустно посмотрела ему в глаза.
Этот момент Стрельцов переживал мучительно. Но изменить что-то было не в его силах. Чтобы забыться, уйти от тяжелых мыслей, он поехал на работу, в свой кабинет. Но и там, среди бесчисленных дел и забот его не покидало горькое ощущение неизбежной потери.
Как известно, лечит только время. Через несколько дней Илья Иванович уехал в Гельсингфорс и начал подготовку к командировке в Стокгольм для проведения очередной встречи с агентом «Фридрих» и прояснения странной ситуации, которая сложилась у Альбины Голубевой.
Правильно в свое время сказал в разговоре с ним контр-адмирал Непенин, о том, что командующий флотом Канин – не Эссен, увы. Николай Оттович лично принимал участие в подготовке прошлой командировки в Стокгольм, давал советы своему подчиненному офицеру, как лучше добраться в нейтральную Швецию, как безопаснее возвратиться со встречи в Россию. Нынешний комфлот и не допускал до своей высокой персоны начальника разведки, предпочитая общаться через Непенина.
Василий Александрович Канин, по свидетельству Непенина, очень удивился, когда узнал, что полковнику Стрельцову необходимо выехать в Швецию в секретную служебную командировку. Адриану Ивановичу пришлось подробно объяснять вице-адмиралу причины такой поездки и то, почему же агента «Фридриха» из Германии нельзя вызвать на встречу в Россию. Затем Канин заинтересовался, сколько же денег из казны потребуется Стрельцову на командировку. Узнав цифру, командующий царственно махнул рукой и сказал:
– Ну, это не очень много. Бог с ним, пускай едет, коли ему так надо.
На этом разговор о командировке в кабинете комфлота был окончен. Опытный Непенин тщательно проинструктировал подчиненного и отпустил его в Петроград, чтобы там с офицером военной контрразведки Анташевым проработать маршруты выезда в Стокгольм и возвращения в Россию.
Продолжение следует.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================