Когда корабль проходит узкости (проливы) или, к примеру, подходит к танкеру для заправки топливом и водой, на корабле играется «Тревога». Личный состав, расписанный при проходе узкости, куда входит и начальник медицинской службы, прибывают на свои места. Задача доктора на ГКП вести «Журнал боевых действий». А чтобы это было понятно непосвященному человеку, записываются все, исключая матерные, конечно, команды командира корабля, ну, например: «Правая машина вперед самый малый», «Лево руля» и так далее. Длится это всегда безумно долго.
Наш боевой эсминец вошел в пролив Эресунн, что разделяет Данию со Швецией, чтобы выйти из вод Северного моря и войти в седые воды Балтики. Пролив достаточно широкий, поэтому корабль идет спокойно, уверенно, без лишней нервотрепки. Погода великолепная, но легкий северный ветерок несет прохладу и слегка волнует море. Северо-западное вечернее солнышко, изредка проглядывая из-за низко плывущих по небу облаков, совсем не греет черноморских моряков.
На ходовом мостике (на эсминце он открытый) трое: командир, Шевченко, вахтенный офицер, Пушкин, и я, с журналом и ручкой, записывающий мудрые команды командира корабля. Всем скучно. Из немногих развлечений - периодический облет нашего корабля самолетом-разведчиком шведских ВМС. Он нас сфотографирует. Мы его. И снова тишина. За чрезмерную разговорчивость, мне приказали закрыть рот. И я стою, молча созерцая оставляемые нами острова. Настроение – нулевое.
- Доктор, ты с нами который год по морям ходишь? – командиру тоже скучно.
Я, молча, жму плечами.
- А морские приметы знаешь? – Шевченко хочется развеяться.
- Знаю, - равнодушно отвечаю я.
- Назови мне хоть одну.
- Мне уже было сделано замечание, что я не на базаре, а на боевом корабле.
Командир пропускает мимо ушей мою реплику.
- Ничего ты не знаешь, и знать не хочешь. А должен знать. Ведь ты морской офицер. Или солдат?
Я молчу.
- Тогда слушай, я тебя просвещать буду: «Если чайка села в воду – жди хорошую погоду». «Солнце красно поутру, моряку не по нутру». «Солнце красно с вечера – моряку бояться нечего». Знаешь такие?
- Я знаю другую: «Война войной, а обед по расписанию», – время, действительно приближалось к ужину.
- Вахтенный, который час? – встрепенулся командир.
- Семнадцать сорок шесть.
- А что же вы молчите? Вахтенный офицер, дайте отбой тревоги, команде от мест отойти и объявите: «Малую приборку», а через полчаса – ужин.
- Я еще одну классную примету, товарищ командир, знаю.
- Ну-ну, доктор.
- Солнце вышло из-за тучки, значит скоро день получки.
- Нет, доктор, не выйдет из тебя настоящего моряка. Правда, Пушкин?
- Так точно, товарищ командир. Не выйдет.
- Пушкин, - я изображаю изумление, - отныне и навсегда вы лишаетесь медицинского спирта. Эта рука, - я показываю свои пять пальцев, - больше никогда не нальет его вам.
- Хорошо, доктор, иди. Мы уж как-нибудь сами с вахтенным офицером выведем корабль в Балтийское море. А то ты опять начинаешь дисциплину разлагать. Доведем, Пушкин?
- Доведем, товарищ командир. Но я бы Финогеева здесь оставил.
Пусть пишет.
- Теперь Александр, вы стоите на одной линии с Гитлером. Этих слов я вам во век не забуду, - кричу я, сбегая по трапу. Вдруг и правда оставят, не дай Бог.
Такая примета практикуется довольно часто.
Физическая культура
Это на флоте бывает довольно редко. Но бывает.
Откуда-то издалека, как гром среди ясного неба, приезжает высокая комиссия по проверке физической подготовки личного состава кораблей и частей.
Дивизия спускает директиву подчиненным бригадам о выделении ими кораблей, которые будут подвергаться инспекторской проверке.
Бригады морщат череп, думают и… наконец, находят корабли, которые, с их точки зрения, самые спортивные.
Рассчитано это все на два три дня.
Начинается проверка с элементарного – физической зарядки.
После подъема сотни дышащих здоровьем и похотью молодых людей, в новых синих сатиновых трусах, возглавляемых «атлетическими» офицерами, перед медленно ходящими проверяющими, «дружно» делают комплекс физических упражнений №1 или №2.
Слегка заспанные дяденьки что-то умное пишут в свои блокноты. Их задача – накопать как можно больше дерьма. Именно за это они и получают заработную плату.
Конечно, не все замечания войдут в итоговый акт. Но это потом. Здесь уже доминирует радушие корабельных и бригадных начальников, их гостеприимство и, безусловно, качество накрытого стола.
Без всего этого можно получить такое, что и с должности полетишь к чертовой матери.
Второй этап – демонстрация силы личного состава на перекладине: подтягивание и подъем переворотом. Тут дела почти плачевные. Художественное дерганье в зачет не идет.
На третьем этапе бег: сначала сто метров, а затем три километра.
А что офицеры и мичманы?
И они родимые машут руками, подтягиваются, и бегут.
Но, естественно, не все.
Молодым – дорога, а годкам флота не грех и в сторонке постоять, на солнышке погреться.
Недалеко от финиша трехкилометрового кросса стояла группа офицеров во главе со старпомом.
- Не сдох, Макеев? – дыша сигаретным дымом, спросил старпом, прибежавшего старшину, – Доктор, дай ему понюхать нашатырю. А то, не дай Бог, потеряем классного рулевого. С кем я тогда в море выйду?
- Не сдохну, товарищ капитан-лейтенант. Мне нельзя. Вечером в увольнение иду. А вы, почему не бегаете? – задал он неуместный вопрос.
- Макеев, ты вроде бы умный человек, а задаешь такие глупые вопросы. Сам подумай. Доктор нам нужен живым. Развяжется у тебя пупок, а завязать некому будет. Командиру БЧ-2 скоро идти на пенсию. Но он до сих пор продолжает бегать, правда, только за одними женщинами. Занимаясь этим, он обогнул земной шар два раза. Механику по штату положено сидеть ПЭЖе. А ты его на беговую дорожку хочешь поставить. Ну а мне совсем не положено. Бегущий в мирное время старпом вызывает смех, а в военное – панику. А если это еще и группа офицеров, то и подумать страшно. Как дойдут до тебя мои слова, передай их по команде таким же умникам. Вот я сейчас посмотрю, как ты пробежал. Если плохо, в увольнение не пущу. Иди. Улыбаться потом будешь.
Стоящие офицеры одобрительно кивают головой. Им, в отличие от остальных было хорошо. Земля притягивала, солнце согревало, шуршащая листва убаюкивала. И никакой службы, никакой боевой подготовки. Проверка их интересовала меньше всего. Она не была первой в их службе и не последней, уж это точно.
Полезный совет
Каждый высокопоставленный начальник на корабле имеет своих соглядатаев. У командира они свои, у замполита другие, у представителя особого отдела - третьи. Многие работали на всех сразу. Как они назывались, - осведомители, информаторы, «шестерки» или еще как-то, это не так важно, главное от них начальники знали, что творится на корабле.
В каюту лейтенанта Жигайло, заместителя командира БЧ-5 по политической части, робко постучали.
- Разрешите, - в каюту крадучись вошел матрос Евсеев.
- Заходи. Что у тебя?
- В тамбуре второго машинного отделения на трубопровод горячей воды повесили бачок с бражкой.
- Кто? – Жигайло сверкнул стеклами очков.
- Я не знаю.
- Говори правду. Я не кому не скажу.
- Я, правда, не знаю
- Хорошо, иди, узнаешь, сообщи.
Лейтенант Жигайло призадумался, - Пьянка на корабле дело опасное. Поднимать раньше времени шум тоже не желательно. Сам потом окажешься крайним. Можно, конечно, пойти и все это вылить. Так заквасят снова и нажрутся. Потом чего-нибудь отчубучат, а мне за это по башке настучат или звание задержат. Надо найти виновников этой затеи. А как? Пойду, посоветуюсь с доктором, - принял решение Жигайло, - он человек опытный, может, что и посоветует.
Начмед, капитан Стихин, лежал в каюте и курил. Все его мысли были направлены в одну сторону: как и куда, свалить с корабля.
- Гена, я к тебе за советом.
- Ну, если политработники ходят за советом к докторам, значит дела у них хреновые. Садись, рассказывай.
- У меня в боевой части пьянка намечается.
Доктор хмыкнул,
- Ты предлагаешь мне ее возглавить?
- Не смейся, я серьезно.
- Пойди к большому заму. Он тебе по самые помидоры мозги прочистит, ты сразу и поумнеешь.
- Я этого и боюсь. Если узнает, мне точно несдобровать. А скоро звание получать.
- Хорошо, - Стихин нехотя поднялся, потушил сигарету, - пошли в санчасть. Что-нибудь придумаем.
Достав из шкафчика банку с таблетками, он высыпал их все на ладонь Жигайло.
- На. Растолчешь в стакане, разведешь водой и выльешь в бачок. Понял? Только смотри, чтобы никто не видел. Все твои алкоголики придут ко мне.
- А что это, - испугался Жигайло, - Они не отравятся?
- Не бзди, лягуха. Это пурген, слабительное. Отравится, не отравятся, а .... будут дальше, чем видят.
Сделав все, как велел доктор, Жигайло стал ждать.
Через сутки на построение не вышло шесть годков. Оказалось, что у них сильнейшее расстройство желудка, и они не выходят из гальюна.
Такое наказание возымело успех. Пьянок в боевой части пять больше не было.
Вскоре Жигайло получил старшего лейтенанта. Звание отмечали в самом лучшем ресторане Владивостока. Главным действующим лицом за столом, обильно уставленным водкой, был, разумеется, капитан Стихин.
А негодяи, после назначенного доктором левомицетина, успешно избавились и от хвори, и от пьянки.
Одному работать нельзя. Надорвешься. В одиночку работают киллеры. Только в коллективе можно достичь успеха.
Военная смекалка
Зимний северный день, серый, как шинель милиционера, был, до обидного, короток. С моря шумно дул пронизывающий ветер. Снег жутко скрипел.
Все это - и окружающая среда, и бурно проведенная ночь, - болезненно отдавались в воспаленном мозгу.
Две чернеющие в этой серой мгле тени медленно подымались к поселку. Впереди шел командир подводной лодки, капитан третьего ранга Сергеев, за ним начмед, лейтенант Финогеев (мой незабвенный дядюшка).
Дико хотелось пива.
Хотелось, до боли в ногтях.
Они понимали, что в этот час, а часы показывали пик северного дня,
-половина одиннадцатого, мечтать о пиве просто не реально. Но природная сила похмелья толкала их вперед.
Когда сердце уже готово было выскочить из груди, затяжной подъем закончился.
Но тут оно замерло. И было от чего.
У единственной в поселке пивной точке … стояло человек шестьдесят страждущих. И ни одного военного, одни работяги.
Мечтать о том, что кто-то пожалеет, снизойдет до защитника Отечества, было просто фантастикой.
Но ноги сами несли их к точке.
Багровое лицо командира стало суровым. Из его ноздрей валили мощные струи пара.
Подойдя к очереди, он встал, слегка расставив ноги. Туманно оглядел стоящих мужчин.
- Здорово, гегемон! – гаркнул он, поднеся руку к виску.
Очередь затихла, вспоминая значение когда-то слышанного знакомого слова. Кто-то заулыбался, понимая свою значимость в истории.
- Кружечку пивка защитникам не разрешите взять без очереди?
Очередь дружелюбно загудела.
- Эй, там, впереди! Пропустите военных, пусть возьмут, - послышались голоса.
Очередь слегка попятилась.
Через минуту обжигающее холодное пиво гасило похмельный синдром. Допив второй бокал, командир одобрительно крякнул. Его лицо расплывалось в одобрительной улыбке. Он снова приложил руку ко лбу.
- От лица Военно-морского флота и от себя лично желаю всему рабочему классу новых побед в строительстве коммунистического общества. Спасибо, товарищи!
Очередь не дружно прокричала «Ура!».