Субъект привязывается к значимому объекту, но сталкивается с его потерей. Он не может вернуть себе утраченное, но и не может отказаться от него. Поэтому он вынужден подвергнуть и своё влечение, и свою скорбь вытеснению. Вытеснение образует симптом, проявляющий себя как меланхолия. Субъект обращает свою любовь и ненависть к объекту в самого себя и разыгрывает болезненные отношения, замыкаясь от внешнего мира.
Часть I: утрата объекта любви.
1. Субъект привязывается к объекту.
Субъект испытывает эмоциональное влечение. Такое влечение не требует получение вещества из среды. Целью такого влечения является событие, то есть положение и состояние субъекта в отношении значимого объекта.
Поэтому субъект фиксирует влечение на объекте, действует в отношении объекта, осуществляет с ним событие, сличает образ желаемого с образом полученного и достигает удовольствия, когда достигает согласования.
В психическом аппарате субъекта выстраивается участок, завязанный на отношения с объектом. Этот участок является действующей психической группой.
Психическая группа – это часть психического аппарата, посредством которой субъект организует себя в отношении объекта.
Психическая группа образуется из опыта взаимодействия с объектом с целью сохранять и воспроизводить с этим объектом определенные отношения повторно.
С одной стороны, она состоит из неврологического (нейронного) субстрата, психически организованного в эту систему.
С другой стороны, она состоит из знаний и навыков, необходимых для достижения цели.
Посредством такой психической группы субъект и сохраняет связь со значимым объектом.
2. Субъект лишается объекта.
Однако субъект утрачивает связь с объектом.
Само событие утраты – это внутреннее переживание, не имеющее прямой и обязательной связи с положением объекта в пространстве.
Утраченным объектом может быть любое явление, представляющее для субъекта особую эмоциональную значимость и привязанность: человек, сообщество, место, статус, здоровье, идея и прочее.
Утрата запускает всю историю потерь, которые переживал субъект в жизни. Потеря – это разрыв, рана: и этой истории сам субъект и другие обращались с ней каким-то образом. Опыт обращения с потерями будет включаться во отношения с новой утратой.
После потери субъект не может удовлетворить влечение с утраченным объектом. Это приводит к накоплению возбуждения в психической группе и ощущению неудовольствия.
В таком случае субъект должен либо отправиться на поиски и восстановить связь с объектом, либо перейти в ожидание и ждать, когда объект вернется сам.
Если оба варианта не приводят к удовлетворению, то участок психического аппарата, завязанный на объект, перегружается возбуждением, и субъект переживает психическую боль.
Эту больше необходимо устранить.
Часть II: неустранимость потери.
3. Субъект не может отыскать объект.
Итак, субъект столкнулся с утратой связи со значимым объектом. Теперь он должен разрешить эту задачу и устранить потерю.
Субъект начинает поиск утраченного объекта, чтобы восстановить с ним связь и вновь воспроизводить с ним желанные отношения.
Однако поиск не дает ожидаемого результата: объект остается недоступным. Это значит, что попытки поиска приводят к неустранимой перегрузке в источнике влечения. Состояние острой неудовлетворенности не просто сохраняется, но и возрастает.
Дальнейшие попытки искать объект и поддерживать с ним связь приводят к усилению психической боли. Теперь попытки восстановить связь связываются с опытом болезненных провалов: искать – значит усиливать боль. Поэтому субъект злится на объект, поскольку тот «отказывает» ему в удовлетворении и «отказом» причиняет боль.
И вот здесь образуется условие для работы скорби: субъект хочет отказаться от объекта.
4. Субъект не может отказаться от объекта.
Объект невозможно вернуть.
Теперь субъект желает отказаться от него и тем высвободить и перестроить занятый им психический участок, чтобы отправиться на поиски других объектов и строить с ними желанные отношения.
Субъект должен отгоревать потерю. Но он боится потерять психическую связь с объектом и лишиться его окончательно.
Возможно, он сохраняет бессознательную надежду, что объект однажды вернется и тогда всё восстановится. Здесь он психически отрицает действительность потери.
Возможно, большинство влечений завязаны на этот объект и пока нет возможности перестроить их работу. К примеру, ребенок должен сохранять привязанность к родителю любой ценой: это вопрос выживания. Неудовлетворительность родителя будет создавать условия для отрыва и отправления на поиски, что нежелательно для зависимого ребенка. А потому механизм отделения в случае неудовольствия должен блокироваться.
Возможно, субъекту не позволено скорбеть, поскольку скорбь нарушает другие значимые для него отношения. К примеру, горевание об утрате может вызывать у опорной фигуры избегающие или нападающие действия. Субъект постарается этого избежать и подавить (отсрочить?) скорбь по утрате. Но в таком случае субъект накапливает с каждой новой утратой всё больше пустующих участков, перегруженных возбуждением. Образуются целые «поля пустоты», заполненные психической болью, которая однажды может стать невыносимой.
В любом случае субъект сохраняет привязанность и одновременно пытается оторваться. Но чем сильнее его цепляние, тем сильнее боль от невозможности осуществить желанные отношения. И чем сильнее боль, тем сильнее намерение всё разорвать. Но чем сильнее желание оторваться, тем сильнее угроза всё потерять окончательно, а потому тем сильнее цепляние.
Субъект заходит в цикл, в котором происходит перегруз либидо и деструдо. Перегрузка (хроническое перевозбуждение) психической группы ведет к ее распаду: если энергия в структуре не может быть переведена в работу, то она поглощается за счет распада этой структуры. Неврологически это выглядит как эксайтотоксичность: предельно возбужденный нейрон запускает апоптоз – запрограммированную гибель клетки.
Поэтому острое перевозбуждение в источниках влечений требует незамедлительного разрешения.
5. Субъект вытесняет влечения к объекту.
Неустранимые перегрузки требуют незамедлительного прекращения.
Если субъект может удалиться в пространстве от внешнего раздражителя, то он не может убежать от внутреннего возбуждения.
В таком случае применяется вытеснение.
Вытеснение прерывает психическую работу на перегруженном участке и выталкивает возбуждение в «соседнюю» область, которая способна осуществить работу и тем снизить нагрузку.
Поэтому субъект применяет вытеснение.
Он вытесняет либидо, то есть общее стремление к созданию и сохранению связи с объектом. Так он прекращает психическую работу, направленную на осуществление желаемых отношений с объектом.
Он вытесняет деструдо, то есть общее стремление к разрушению и недопущению связи с объектом. Так он прекращает психическую работу, направленную на разрыв отношений с объектом.
Вытесненные влечения не допускаются до работы, а потом им незачем находиться в поле сознания: работа должна быть прекращена, а не уточнена.
Поэтому здесь субъект уже не осознает и не понимает, что именно было потеряно и что именно он желает вернуть. Даже если сам объект осознается, субъект может не понимать, что в лице этого объекта было утрачено.
Так либидо и деструдо, направленные на утраченный объект, прекращают работу путем давления вытеснения. Их психическая энергия (сумма необходимой работы) этим же вытеснением выталкивается на «соседние» участки.
И вот здесь себя начинают проявлять отростки (производные) вытесненного – меланхолия.
Часть III: погружение в меланхолию.
6. Субъект запускает меланхолию.
Меланхолия есть состояние психической «заморозки» любви и ненависти к утраченному объекту.
Отныне субъект не может получать удовольствие от привычной деятельности. Вместе с тем он теряет интерес к миру, представляя его мрачным и отвергающим. Он переживает постоянное ощущение внутренней и внешней пустоты, а также невыносимое ощущение психического и телесного бессилия, приправляя это нещадными нападками на самого себя.
Каким бы болезненным ни было это состояние, оно становится «психическим убежищем» в сложившемся положении субъекта.
7. Субъект обращает влечения на себя.
Этой болью субъект решает две большие задачи.
С одной стороны, субъект прилагает большие психические усилия, чтобы остановить работу либидо, отчаянно рвущегося к утраченному объекту, и подавить работу деструдо, яростно борющегося за разрушение связи с более недоступным объектом.
С другой стороны, субъект проводит тяжелую работу, чтобы сбросить накопившуюся энергию либидо и деструдо. Для этого он разворачивает определенные психические события.
Всё это – каторжная работа на износ. Отсюда субъект ощущает хроническую усталость и бессилие: он истощается телесно и психически, поскольку разум и тело суть единое целое.
Вся сумма психической энергии либидо и деструдо отныне отводятся от утраченного объекта и перенаправляются на самого себя. Теперь сам субъект становится для себя объектом, на который направлены его побуждения.
Субъект обращает либидо на себя в попытке найти временное замещение утраченному объекту. Поэтому он частично уподобляет себя свойствам любимого объекта.
Но и здесь он не находит желаемого удовлетворение: подобие оказывается не более чем подделкой. Отсюда и чувство опустошенности, и неспособность получать удовольствие, и значительная утрата интереса к миру: ничего снаружи и ничего внутри более не напоминает субъекту о том, в чём он остро нуждается.
И нередко это сопровождается отказом от пищи: субъект отказывается от того, что питает и наполняет, чтобы не отказываться от питающего и наполняющего объекта.
Однако в иных случаях субъект может набрасываться на пищу и без меры себя питать и наполнять, чтобы временно заместить пустоту от потери.
Но внутреннее замещение утраченному объекту становится таким же неудовлетворяющим и отказывающим в удовольствии, как и сам отсутствующий объект.
Субъект обращает деструдо на себя в попытке сохранить связь с утраченным объектом нерушимой. Но это деструдо фокусируется на этом самом неудовлетворительном замещении путем бессознательного уподобления утраченному объекту. Отсюда и жестокие нападки на самого себя: субъект начинает поступать в отношении себя так же враждебно, насколько он враждебен к значимому объекту.
Субъект может растаптывать себя морально так, как хотел бы морально растоптать то, что было утрачено и лишило его любви.
Субъект может причинять себе физическую боль так, как хотел бы причинить боль тому, что было утрачено, чтобы оно ощутило, насколько это больно.
Субъект может окончательно разрушить себя, следуя психотической фантазии, что именно так он достигнет облегчения: такого облегчения, которое он получит, если соединиться с утраченным объектом вновь.
Он остается в этом убежище до тех пор, пока не допустит настоящую работу скорби: отпустив утраченный объект, он сможет отправиться на поиски того, что способно дать ему желаемое.
Автор:
Денис Петришин, магистр филологии, психоаналитик, автор блога PsyCase.
Все ресурсы PsyCase:
Boosty: boosty.to/psycase
Dzen: dzen.ru/psycase
Telegram: t.me/psycaseanalytic
YouTube: youtube.com/@psycase