Следующая глава здесь.
Предыдущая глава здесь.
На следующее утро я проснулся ещё до будильника, вырванный из сна лёгким волнением перед озвучиванием своего ответа. Я всё ещё сомневался, стоит ли мне работать в центре кинологии, и до полной решимости принять предложение или отказаться, мне не хватало услышать голос далёкой возлюбленной. Сев на край кровати, я потянулся рукой до тумбочки, на которой лежал мобильный телефон. Первой под мои пальцы попалась пачка самокруток. «Не буду курить, сначала позвоню!» — подумал я, набирая заграничный номер городского телефона, оставленный ею в нашу последнюю встречу. Гудки… гудки… безответные гудки — одно и то же каждое утро. Я бросил мобильный на подушку и затянул самокрутку — привычка такая армейская. «Почему же нет ответа? Неужели она дала неверный номер? Обманула? Ошиблась? Может, переехала? — Я опёрся локтем о колено и отчаянно повесил голову. — Как бы то ни было, буду считать сие за знак! Знак, что возьму работу, чтобы купить билет к любимой и выяснить, что же не так!» Зазвенел будильник. Затушив бычок, я заправил постель — ещё одна привычка отслужившего парня.
Сегодня я надел свой лучший костюм: «раз решился на должность секретаря при майоре, то и выглядеть должен „с иголочки“».
Дорога до кинологического центра, как и вчера, тянулась целую вечность. Меня раздражало в ней всё: громкие звуки машин, вредные лица пассажиров, медлительные светофоры. Я то ли отвык от шума толпы, набившейся в транспорт, то ли испытывал лёгкий мандраж перед началом новой жизни в гражданском обществе. Как бы то ни было, я был безумно рад сойти на остановке у работы. Минуя уже знакомый мне шлагбаум, я подошёл к кованым воротам здания и без заминки набрал четыре цифры на кодовой панели.
Зайдя в здание центра, я направился к лестнице, ведущей на второй этаж, но вдруг меня окликнул тонкий голосок из коридора:
— Молодой человек, подождите! — бежала ко мне худенькая девушка с бумагами в руках. — Мне было поручено приветствовать Вас в нашем учреждении и, оформив договор, выдать Вам бейджик и ключи от приёмной и сейфа.
— Вы заведующая отделом кадров? — несложно догадался я.
Девушка кивнула и улыбнулась:
— Проследуйте за мной! — чуть припрыгивая от спешки, она метнулась обратно в свою комнатушку в конце коридора, и я пошёл за ней.
— Вы сказали «поприветствовать», но откуда Вы знали, что я приду? Я ведь мог и просто позвонить, а мог и подавно отказаться! — удивлённый нежданным гостеприимством, задал я вопрос.
— Начальница сказала, что всё уже решено, и Вы — её новый личный секретарь, который прибудет сюда этим утром. Я подготовилась к Вашему визиту и выполняю то, что мне было поручено ею.
«Вот ведь самонадеянная!» — и возмутился, и восхитился я уверенностью женщины-майора.
— Весь пакет документов, бейдж и ключи Вы получите после обеда! — любезно объявила девушка, когда я подписал последний лист недлинного контракта.
— Послушайте, мне будет сложно возвратиться сюда днём — дорога слишком длинная! Я заберу тогда, когда мне будет сказано начать работу.
— Вы уже вступили в свои служебные обязанности! — приветливо усмехнулась она.
«Вот это скорость! — изумлялся я, поднимаясь по лестнице к приёмной. — Отлично! Теперь у меня есть работа с хорошей зарплатой, и вскоре я поеду искать затерявшуюся в чужеземных просторах любовь!».
Сегодня центр кинологии выглядел иначе — красочнее, оживлённее, беспокойнее. Казалось, я попал в заколдованный мир, который вдруг проснулся и пришёл в движение. Ещё вчера коридоры здания тонули в темноте, а двери пустующих кабинетов оставались плотно закрытыми. Сегодня же, точно по волшебству, все комнаты обрели своих хозяев, звонко талдычащих в телефоны рабочие аргументы.
Больше всего меня поразила приёмная. Я помнил её пыльной, с заброшенным столом у мутного окна. Но сегодня передо мной была ухоженная комната с журнальным столиком, диваном и кофемашиной. Рабочий стол утяжелили компьютер, ваза с цветами и беспроводной телефон. На вымытом окне висели бежевые занавески. Я машинально шагнул назад из приёмной, чтобы проверить, не перепутал ли дверь: «Всё верно! Я правильно зашёл!».
Выглянув из окна, я увидел, как кинологи дрессировали лабрадоров на тренировочной площадке.
Подойдя к кофемашине, я решил сварить себе чашечку кофе, дабы проснуться от этого сна наяву. В шкафчике под аппаратом я обнаружил сахар, шоколадные конфеты, молоко в треугольных пакетиках и сам кофейный порошок.
Заправленная кофемашина деловито закряхтела, и комнату наполнил чудесный аромат. «Какая благодать! — закрыл я глаза от удовольствия. — Свежесваренный кофе, чистый кабинет, приятные коллеги… Похоже, здесь всё совсем не так уж мрачно, как мне показалось вчера. Да и в трусы мне пока никто не залез!»
— Освоился уже? — прервал моё блаженство голос майора, вновь неожиданно возникшей за спиной.
— Доброе утро! Извините, я не спросил разрешения… Я просто попробовать хотел… Будете кофе? — спросил я, внезапно почувствовав неловкость из-за того, что хозяйничал в приёмной без одобрения начальства.
— Да перестань! Мы не в армии, чтобы напитки пить с позволения старших. А кофе буду! Только чёрный, без сахара и молока. И сладостей к нему не надо! — Она присела на краешек стола и с любопытством стала разглядывать меня, готовившего чашечки к подаче.
Я, как и начальница, любил пить чёрный кофе. Только себе ещё конфетку взял. Поставив на стол поднос с двумя полными чашками, я встал возле руководящей дамы.
— А ты, оказывается, сладкоежка! — подметила она мой интерес к шоколадному лакомству.
— В стране, где я родился, к горячим напиткам подаётся сладкое, сухофрукты и печёное, которое зовётся «пахлавой».
— Так ты не местный?
— Мой отец — северянин, а мама — южанка. В этой стране я с отрочества, но во мне течёт как западная, так и восточная кровь.
— Какое интересное смешение культур! Стало быть, у тебя горячее сердце и холодный разум?! Какой ты необычный, лейтенант! — Майор положила ладонь мне на грудь и взглянула в глаза с флиртующей томностью.
Сердце под пиджаком ускорило темп, польщённое прикосновением её руки, но внутренняя дисциплина хлестнула меня по щеке. Я деликатно кашлянул и, торопливо оглядев комнату, ляпнул первое, что пришло в голову:
— Вижу, Вы тут убрались! Спасибо, но я мог бы и сам.
— Ты же не думаешь, что я лично это сделала? — Она искренне рассмеялась, а, заметив моё смущение, убрала ладонь с моей груди, вернув покой подскочившему пульсу. — У нас уборщик есть, и вчера я прибегла к его услугам, ведь тебе должно быть приятно работать здесь… во всех отношениях. Разве не так? — Она поднялась со стола и, обведя указательным пальцем каёмочку моей чашки, отправилась в свой кабинет.
Я не мог запретить себе проводить майора взглядом. Её походка — уверенная, грациозная, с покачиванием обольстительных бёдер — вновь заставила сердце дико забиться в груди. «Стыдно! Стыдно любоваться не своей женщиной! — укорила меня совесть. — А есть ли у меня она: моя женщина?» — язвительно возразила память, напомнив о безответных гудках в телефонной трубке.
До полудня в центре было тихо. Начальница уехала по неизвестным мне делам, а в приёмную никто не заходил и не звонил. Скука подкралась незаметно. В конце 2000-х интернет ещё не был масштабен и многогранен — им пользовались в основном по работе. Из всенародных «болталок» существовали Skype и несколько русскоязычных программ, но мне переговариваться было не с кем. Решив размяться и пообщаться с коллегами, я спустился вниз — тем более что по часам у всех начался перерыв.
Найти сотрудников оказалось несложно — они собрались в столовой, откуда доносился смех и гул микроволновки. Так как центр находился загородом, в округе не было ни кафе, ни ресторанов, и каждый приносил еду с собой. Я не знал, что приступлю к работе незамедлительно, поэтому обедом не запасся. На выручку пришла заведующая отделом кадров — она великодушно поделилась со мной куском мясного пирога.
Познакомившись и с остальными работниками центра, я выяснил, что всего нас было восемнадцать.
— Не слишком большой штат! — заметил я и сразу же словил улыбки всех сидевших за столом.
— Так а что тут делать? — пожал плечами знакомый мне айтишник. — Наше высшее начальство — Главное управление МВД, а основная задача — готовить собак для служебных целей — таможенных, военных, полицейских, ну и так далее. Вкалывают тут в основном собаководы. Правда, и зарплата у них повыше, чем у остальных работников! — он ухмыльнулся, взглянув на инструктора-кинолога.
— Да! — кивнул тот и гордо озвучил сумму ежемесячного оклада. На удивление, она оказалась почти равной моей, но я решил об этом умолчать.
— Можно мне на собак посмотреть? — спросил я у кинолога.
— Доедай пирог и пошли! Заодно перекурим! — коротко ответил он. — На часах почти 11:45, а я всегда курю в это время.
Сбоку от столовой, прямо под лестницей, располагалась задняя дверь, ведущая на тренировочную площадку и парковку для сотрудников центра. Однако прежде чем вывести меня на улицу, дружелюбный собаковод решил провести небольшую экскурсию по первому этажу. Мы прошли по коридору, где размещались бухгалтерия, кабинет IT-специалиста, коморка отдела кадров и несколько служебных помещений. Я с любопытством читал таблички: «Медпункт для собак», «Собачья кухня», «Место отдыха кинологов».
— Да-да, — кивнул мужчина, подметив моё удивление. — В этой части здания находится сам питомник и все необходимые службы. Повар уже накормил четвероногих: мясо, бульон, крупы, овощи — всё для полноценного развития. Иначе я бы показал тебе, как проходит подготовка к кормлению. Что касается ветеринара, она посещает центр раз в две недели для тщательного осмотра питомцев. Их здоровье — залог успеха нашего учреждения.
— А главное начальство из управления МВД? Оно тоже здесь?
— Появляется редко, собственного кабинета не имеет, хотя на втором этаже есть парочка пустующих комнат, но в них собираются акционеры, когда проводят собрания.
— Круто! — восхитился я. — Мне всегда казалось, что кинологический центр — это просто место для тренировки ищеек. А тут целый комплекс!
— У нас всё серьёзно. Собаки живут в специальных вольерах, к которым мы сейчас и выйдем. Ещё есть щенятник. У многих взрослых особей есть арендатор — служебное лицо, которое приезжает сюда на совместные тренировки с выбранным питомцем. А вот гражданским и частным лицам мы собак не сдаём. И тренировать у нас личных питомцев тоже запрещено уставом.
Мы вышли к ряду вольеров, выстроенных один за другим. Каждый напоминал небольшую комнату — около десяти квадратных метров — с тремя кирпичными стенами, обитыми деревом, и передней стенкой из прочной металлической решётки. В каждом вольере находилось по одной собаке.
— Мы держим всех питомцев раздельно, потому как у каждого свой характер и темперамент. Находясь вместе, они становятся менее послушны, а иногда устраивают бунт. Ну и, конечно, сучек держим вдалеке от кобелей, потому как мальчики и девочки всегда найдут, чем заняться наедине. А мы, кинологи, должны контролировать рождаемость.
Он закурил, затем протянул зажигалку, предлагая мне поджечь и свою самокрутку.
— Ты ведь служивый, должно быть, строгих моральных убеждений. Так зачем тебе это?
— Что именно? — спросил я, хотя и без труда догадался, что кинолог намекал на мой служебный роман с майором, ведь до этого он упомянул о случке собак.
— А сам не догадываешься? Начальнице секретари–то не нужны, ей особо не в чем ассистировать. А вы приходите — молодые, уверенные, красивые! Твой предшественник, любимец майора, так зазнался от близости с ней, что перестал здороваться с коллегами. Зарплату получал вдвое выше обычного секретаря. А секретарь — это ведь от слова «секрет», улавливаешь? Он хранил её тайны, но главной так и не узнал. Она ему до конца не доверяла. Вот он и ходил, вынюхивал, выслеживал. Его целью была власть и нажива. Он хотел сколотить на центре состояние, шантажируя начальницу её же тайнами. Но за любопытство и жадность в итоге вылетел отсюда. А тебе зачем эта работа? Какова твоя цель?
— У меня любимая девушка в другой стране живёт, и мне нужны деньги, чтобы отправиться к ней и сделать предложение. А вот романы с начальством я не вожу, просто выполняю свои рабочие задачи и получаю за это зарплату.
— Ну, что же, полагаю, ты пришёл по адресу, — кивнул собаковод. — Да и не всё романом ограничивается, сынок! Деньги можно делать разными способами, если есть мозги и нет жадности. И всё это — сверх зарплаты.
Он многозначительно похлопал меня по плечу, но вдруг резко сменил поведение на отчуждённое и затушил сигарету носком ботинка. Я оглянулся. К нам приближалась начальница-майор.
— А я думаю, где мой секретарь? — произнесла она, подходя вплотную, а в её голосе слышался лёгкий упрёк. — А он, оказывается, у вольеров!
— У меня перерыв, — спокойно ответил я, считая, что в этот час имел право находиться там, где захочу. — Я ещё щенков планировал навестить.
— Оставь нас! — приказала она кинологу, холодно взглянув на него. Тот послушно кивнул и отправился ко входу в здание.
Начальница обратилась ко мне:
— Я сама покажу тебе щенят.
Я последовал за майором к низкому вольеру, который напоминал жилище гномов: аккуратный кирпичный домик с деревянной дверью, перед которой располагалось крыльцо, обнесённое невысоким забором.
Будучи высоким, я почувствовал себя великаном, когда подошёл поближе к щенячьему вольеру. Мы сели на крыльцо, чтобы оказаться на уровне двери, и, достав ключ, начальница отперла замок.
Из домика, словно пушистые шарики, один за другим выпрыгнули щенки лабрадора. Они суетились, смешно спотыкаясь на бегу, и радостно виляли хвостами. Я подхватил самого круглого и неторопливого. Его бархатистая кремовая шерсть была гладкой и мягкой. Пока я гладил щенка, вопрос, не дававший покоя, сорвался с моих губ сам собой:
— Почему моя зарплата выше, чем у обычного секретаря?
— А кто вообще назначил планку того, какой она должна быть? — невозмутимо спросила майор.
— Я получаю больше, чем старший кинолог, хотя не делаю и десяти процентов его работы!
— Ты работаешь здесь первый день. Откуда тебе знать свою нагрузку?
— Скажите честно, Вы рассчитываете на роман и платите мне за интимные услуги? — испытывая жуткую неловкость за свою прямоту, высказал я опасение.
Запрокинув голову, начальница звонко рассмеялась:
— Плачу за интимные услуги?! Да если ты, дорогой, познаешь мою страсть, то сам будешь доплачивать за то, чтобы она никогда не заканчивалась! Нет, за постель я платить не стану.
— Тогда с чего такая высокая ставка? — не отступал я.
— Не вздумай болтать об этом! — серьёзно произнесла майор, а её улыбка мгновенно погасла. — Для окружающих у тебя обычная зарплата — та, что указана в трудовом контракте. Всё, что ты получаешь сверху — из моего кармана.
Я нахмурился.
— За что же Вы мне платите? Неужели, просто так? За красивые глаза?
— За то, что ты — моя правая рука. Ты будешь в курсе моих маленьких, безобидных женских тайн. А если окажешься умным и послушным мальчиком, возможно, даже примешь участие в них, и не без вознаграждения.
Она снова рассмеялась и, загнав щенков обратно в вольер, дала понять, что нам пора возвращаться к работе.
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, лейтенант. Платить просто так я никому не собираюсь! Даже за красивые, миндалевидные глаза с отливом Востока.
Чувство тревоги овладело мной — я вдруг осознал, что личный секретарь был нужен начальнице не только для любовных утех, но и для чего-то гораздо более… неэтичного. А может, и вовсе криминального!
«Возможно, именно на это намекал старший кинолог, говоря о способе заработка поверх месячного оклада. Хотя… какой может быть криминал в кинологическом центре? По-моему, у меня уже паранойя! — размышлял я, поднимаясь следом за майором в приёмную. — И всё же… Как она хороша! Деловая, самоуверенная, знающая себе цену». Я постарался не придать значения её словам о страсти, но они засели у меня в голове и пропитали кожу. Во мне взыграло любопытство: «а насколько зависимым я мог бы стать, познав её волнующие ласки?».