Глава 1
Самолет постепенно заполнялся пассажирами. Люди с сумками суетились в проходе, пытаясь найти свои места. Рашид одним из первых вошел в салон и спокойно сел в кресло у окна. Минут через пять, когда суета в проходе начала стихать, рядом с ним села женщина, на вид лет пятидесяти. По ее улыбке было видно – она рада тому, что ее попутчиком оказался вот этот молодой и симпатичный юноша.
Удобно расположившись в своем кресле, женщина сразу же стала рассказывать, с чем ей пришлось столкнуться в Москве, как там все дорого, многолюдно, кругом все спешат, а из-за автомобилей невозможно спокойно перейти ни одну улицу. Но Рашид, мысли которого были уже далеко от столицы с ее проблемами, только из вежливости кивал головой. Женщина все говорила, а в его голове бесконечным волчком крутился лишь один вопрос: как там дома?
Вчера поздно вечером, когда он уже собирался лечь в постель, ему позвонила старшая сестра Луиза и сквозь слезы сообщила, что маму только что на «скорой» отвезли в больницу. Затем она разрыдалась и толком объяснить, что случилось, так и не смогла. Рашид до утра не сомкнул глаз, а утром, сделав необходимые звонки на работу и в институт, вызвал такси и поехал в аэропорт.
Разговорчивая соседка все продолжала делиться с ним своими бедами, а самолет уже набрал скорость и через какое-то мгновение, оторвавшись от взлетной полосы, был уже в воздухе.
– А вы что делали в Москве? – спросила она, ничуть не замечая того, что самолет, набирая высоту, накренился, резко задрав нос вверх.
«Смелая!» – подумал Рашид, затем ответил: – Учусь в институте, вот решил навестить родных.
– А в каком институте, чему там учат?
– Экономике. На пятом курсе, – сказал он, чтобы предупредить следующий вопрос своей любопытной спутницы.
– А вы снимаете квартиру или живете в общежитии?
Нет, подумал Рашид, от ее расспросов просто так не отделаться, придется отвечать весь полет...
Рашид учился в престижном столичном вузе, удачно с первого же курса получив койку в маленьком институтском общежитии. На четвертом курсе, когда студенческая жизнь стала более свободной, он прошел собеседование и был принят на работу в компанию «Лидер», занимающуюся продажей автомобилей, в основном зарубежных марок.
Рашид с детства был неравнодушен к машинам, и эта работа, которая к тому же весьма неплохо оплачивалась, была ему по душе. Преподаватели и руководство вуза закрывали глаза на его частое отсутствие, зная, что этот прилежный юноша, к тому же одаренный умом и цепкой памятью, всегда вовремя и лучше всех сдаст экзамены. Самолет сделал разворот в воздухе, на минуту в иллюминаторе показались далекие пригороды Москвы, а когда он снова принял горизонтальное положение, то под ним было видно одно лишь залитое ярким солнечным светом полотно белоснежных облаков.
– А после института вы останетесь работать в Москве или вернетесь в Ингушетию?
– Еще не решил. Но если в Ингушетии найдется работа по душе, обязательно вернусь.
– А вот мой сын никак не может найти себе работу, учиться же не хочет. Уж прошу его, прошу... Женился бы, что ли!
Соседка, наконец, смолкла, вначале задумавшись о чем-то своем, а потом и задремала, склонившейся набок головой едва не касаясь плеча Рашида. После бессонной ночи его тоже начало клонить в сон, Рашид закрыл глаза и через минуту-другую стал медленно погружаться в дремоту. Привиделись ему дом, мама, развешивающая на веревках стираное белье, сестра, бегавшая по их не очень большому двору. Ей было лет двенадцать, и Рашид сквозь полусон очень удивился этому обстоятельству: выходит, тогда ему самому всего шесть лет? Но и мама очень молодая, к тому же просто красавица...
Курейша, отца своего, Рашид не помнил. Тот уехал, когда ему исполнился всего год, на заработки в Томск. С тех пор никто его не видел, да и вестей не было о нем никаких.
Мама Рашида, Тамара, в первые годы пыталась хоть что-то разузнать о муже, писала в различные инстанции, обращалась к родственникам Курейша. Но последним не было никакого дела ни до него, ни до его детей. Через пять лет Тамара прекратила поиски, хотя продолжала ждать возвращения мужа. Своим детям об отце она говорила только хорошее, вспоминала интересное из его и своей жизни, при этом глаза ее наполнялись теплым светом, а с губ не сходила тихая и немного робкая улыбка.
Рашид, как и его старшая сестра Луиза, был благодарен матери, которая на свою скромную зарплату школьного учителя математики сумела дать детям высшее образование. Сестра еще четыре года назад окончила медицинский институт с красным дипломом и сейчас работает в Назрановской городской больнице педиатром.
Из полусна Рашида вывела все та же его неугомонная соседка. Она уже минут десять как открыла глаза и сразу же, вспомнив все свои беды и проблемы, продолжила рассказ о московских мытарствах. Она была уверена, что Рашид ее слушает, опустив веки, и все громче и громче сетовала на тяжелую жизнь и на неблагодарных людей. Рашид уже окончательно проснулся и действительно, не поднимая век, слушал свою соседку. Из ее почти что часового монолога он понял одно: никто из родственников, живущих в столице, не захотел помочь этой женщине, которая прилетела в город поправить свое здоровье у лучших московских врачей. Чтобы хоть как-то поддержать разговор, он вспомнил несколько историй, когда его знакомые также оказывались в подобных ситуациях. Женщина, сразу же забыв о своих собственных переживаниях и обидах, искренне сочувствовала всем перечисленным Рашидом людям.
– И надо же, – причитала она, – сколько на земле живет неблагодарных людей! И всем нужны деньги, деньги, только одни деньги. За спасибо уже и пальцем никто не шевельнет. Слава Всевышнему, в Ингушетии у нас все еще по-прежнему: и поддержат, когда надо, и помогут бескорыстно. Вижу, вы молодой и современный человек, как думаете: скоро ли московские порядки придут к нам и придут ли вообще?
Рашид усмехнулся: это как раз тот вопрос, который ему самому давно не дает покоя. Он решил отшутиться:
– Что-то хорошее обязательно придет. Например, метро. Вам понравилось в нем ездить?
– Народу много. И еще: садишься на одной станции, где светит солнце, а выходишь на другой – идет проливной дождь. А я без зонта. Что-то у них с погодой совсем плохо.
– Да, с погодой у них плохо, – заулыбался Рашид, вспомнив вечную привычку москвичей верить всем прогнозам погоды, которые, как правило, никогда не сбываются.
– То дождь, то солнце, то снова дождь, то снова солнце – такого просто не бывает!
– Город большой, а когда едете под землей, не замечаете расстояния, а это десятки километров, вот и получается, что в одном месте дождь, а в другом – солнце.
– А-а-а, – только и сказала соседка, но по ее лицу было видно, что она так ничего и не поняла из объяснения Рашида.
Они летели уже более двух часов, когда стюардесса сообщила, что через пятнадцать минут самолет совершит посадку в аэропорту «Магас».
Слух ласкали родные и знакомые слова. Через иллюминатор Рашид видел крошечные озера, прямоугольники полей, реки, города, и села, и горы, которые лежали, напоминая скомканный лист бумаги, разрисованный цветными красками. На дворе была уже осень, поэтому преобладали зелено-желтые цвета в долинах и белый цвет вечных снегов – на вершинах хребтов.
«Какой все-таки у нас красивый край», – подумал он. В другое время Рашид с удовольствием разглядывал бы всю эту необычайную красоту, но сейчас все его мысли были только о матери. Он не мог понять, даже просто представить, что с ней – ведь еще совсем недавно она чувствовала себя очень хорошо и даже обещала приехать к нему в Москву. Что могло случиться? Вопросов было больше, чем ответов. Но тут в салон снова вошла стюардесса и попросила пристегнуть ремни: скоро посадка. Воздух родины...
Выйдя из салона самолета на трап, Рашид сразу же несколько раз вдохнул его полной грудью, и то ли оттого, что внутри салона было душно, то ли от переизбытка кислорода в воздухе предгорий, у него на несколько секунд закружилась голова, даже пришлось схватиться за поручень трапа. Но никто ничего не заметил, и уже отпустило, и дышать стало свободно.
Сойдя со ступеней, он поблагодарил улыбающуюся стюардессу за приятный полет. Вот он и дома! Зайдя в зал аэропорта, через стекло, отделявшее пассажиров от встречающих, Рашид увидел Рахима, своего самого лучшего друга, с которым был знаком с детства и ставшего для него все равно что родной брат. Рахим был невысокого роста и немного полноватый. Рашид никогда не видел его грустным, а синие глаза друга всегда излучали радость и оптимизм. Даже в самые трудные минуты его не покидало чувство юмора. Все попытки забрать друга с собой в Москву, устроить на работу, чтобы он всегда был рядом, не увенчались успехом. Рахим женился, обзавелся двумя замечательными детьми – точными своими копиями – и окончательно убедился, что лучшего места, чем Ингушетия, на земле для него и для его семьи нет. Со временем и не без проблем, но он все же завел свой небольшой бизнес. Особого богатства он ему не приносил, но на жизнь хватало.
– Салам аллейкам, брат! – сказал Рашид, крепко обнимая Рахима.
– Ва аллейкам салам! Как хорошо, что ты прилетел. А я-то думал, что ты еще кое-кого с собой привезешь... – ответил Рахим, широко улыбаясь и подмигивая ему по очереди обоими своими синими глазами.
Рахим понимал, что начнутся бесконечные расспросы о матери, предстоит тяжелый и долгий разговор, поэтому, намекнув, что Рашид мог бы привезти с собой и невесту, пытался хоть как-то отвлечь друга от тяжелых мыслей.
Из окна машины, которую умело вел по трассе его друг, Рашид видел широкую горную гряду, синей полосой виднеющуюся на горизонте. Белоснежные вершины горных пиков были словно отражением таких же белоснежных облаков, невесомыми шапками застывших над их остриями. И все вокруг заливал яркий солнечный свет. Рашид, на минуту забыв ту причину, из-за которой ему пришлось отпрашиваться с работы и лететь в Ингушетию, рассмеялся, вспомнив причитания своей соседки в самолете.
– Ты что? – Рахим, на мгновение оторвав взгляд от дороги, удивленно взглянул на приятеля.
– Да так, подумал, что у нас не может быть солнце, а потом дождь, и снова солнце, и снова дождь. И все это, пока мы едем в Назрань.
– Конечно, не может, – все еще удивляясь, ответил Рахим, – а разве где-то может?
– Где-то может, – по-прежнему улыбаясь, сказал Рашид.
Но вскоре улыбка покинула его лицо. Померкло и солнце, и словно невидимая пелена закрыла от него всю красоту далеких горных вершин. И далее всю дорогу до Назрани Рашид пытался узнать подробности неожиданной болезни матери. Но Рахим знал только то, что ночью ей стало плохо, начались приступы, а именно какие – он сказать точно не мог, и ее пришлось срочно везти в больницу.
– Сейчас она в реанимации. Мы целый день дежурим рядом с ней – Луиза и я. Врачи сами пока не могут сказать, что с дяци* (тетей) , но, думаю, к тому времени, как приедем, что-то станет уже известно.
У входа в больницу, как обычно, было много людей, пытающихся передать продукты или лекарство своим родственникам. На все просьбы и уговоры Рашида пропустить его в палату к матери женщина, стоявшая у двери, отвечала отказом, ссылаясь на запрет руководства больницы и строгий приказ не пропускать ни одного человека, тем более в реанимационное отделение. Тогда Рахим, пустив в ход все свое умение убеждать, помноженное на неотразимое обаяние, сумел все же уговорить ее.
Рашид, когда они уже шли по коридору в гардеробную, взглянул на друга и молча покачал головой: он всегда удивлялся и немного завидовал этой его способности. Снабдив белоснежными халатами и новенькими бахилами, их обоих пропустили в здание больницы. Зайдя в палату, Рашид не сразу увидел маму. Возле стен, в окружении капельниц и еще какой-то медицинской аппаратуры, стояло несколько кроватей. Лишь когда от одной из них отделилась и подошла к нему Луиза, он увидел маму: она лежала на показавшейся ему просто огромной кровати. Ее лицо словно слилось с белой простыней и подушкой. Он даже не мог разглядеть маму как следует из-за надетой кислородной маски. На ее голове была светлая полупрозрачная шапочка, в вены левой руки введена игла от капельницы, стоящей рядом. Рашид осторожно присел на стул рядом с кроватью и взял в руку правую ладонь мамы.
– Луиза, что случилось, что говорят врачи?
Сестра работала в этой же больнице и могла постоянно находиться в реанимационной палате. Сдержанным шепотом она рассказала, что ночью у матери неожиданно случился сердечный приступ. Забравшие ее врачи констатировали обширный инфаркт сердца. Они до самого утра боролись за ее жизнь.
– Сейчас кризис миновал. Ее смотрел наш очень хороший кардиолог. Сегодня вечером будет консилиум врачей, тогда будет все точно известно.
– Может, вывезем ее в Москву? Там у меня есть знакомый врач, тоже кардиолог – один из лучших в столице.
– Нет-нет, в таком состоянии это очень опасно. Да и нет необходимости. Наши кардиологи не хуже, а та, которая смотрит за мамой, – просто замечательный врач. Она недавно здесь работает, но о ней уже все отзываются очень хорошо. Благодаря именно ее стараниям вся эта новая аппаратура здесь и появилась, – Луиза взглядом показала на прикроватную тумбу с приборами, на которых светились, мигая, разноцветные лампочки.
Рашид, наконец, окинул взглядом всю палату, в которой стоял острый запах лекарств. На каждой из четырех кроватей лежали больные. Казалось, они не дышат, и лишь зеленые полоски на мониторах таких же аппаратов, который стоял рядом с кроватью его матери, подтверждали, что сердца всех этих четырех женщин отчаянно борются за жизнь. На часах было два, и до вечера было еще далеко. Рашид заставил Луизу поехать домой, поспать хотя бы несколько часов. На ней буквально не было лица, и она едва держалась на ногах.
– Там, в коридоре, ждет Рахим, он отвезет тебя домой, а вечером привезет обратно.
– Но я хотела… – Никаких «но», ты должна отдохнуть, – решительно сказал Рашид.
– Хорошо, как скажешь...
Несмотря на то, что брат был на шесть лет младше, сестра давно уже беспрекословно слушалась его. Конечно, в их доме тоже был культ мужчины, привычный для местного менталитета, но вряд ли только им объясняется послушание Луизы, обладавшей довольно сильным характером.
Часто, приезжая из Москвы в Назрань, Рашид с некоторым удивлением стал замечать, как сильно стало меняться отношение к нему. Из просто брата для сестры или сына для матери он превратился в человека, чье слово в доме стало непререкаемым, а его авторитет среди друзей и знакомых вырос просто до заоблачных высот: как же, учится в лучшем московском институте, к тому же зарабатывает большие деньги, а как одевается! Да и по всему видно – пойдет этот почти что столичный парень очень далеко.
Сестра ушла. Рашид сквозь оконное стекло видел, как она села в машину друга и захлопнула за собой дверцу. Машина сразу же тронулась с места и, медленно проехав мимо больничного забора, свернула в сторону центра города, а затем и исчезла за плотным строем деревьев.
Продолжение следует...