— У меня у племянника, внучатого, кризис самоидентификации был. — Рассказывал старик лет семидесяти, может и больше. — Родители с ним намучились. По психологам таскали, а он заявил, что он теперь не он, а «они». Потом жрать почти перестал, шмотки ему все не те стали.
Ну, как жрать перестал… ему все чипсы, всякие пиццы с сушами, а еду — нет. «Они» считают нормальную человеческую еду для себя вредной, потом что часть «они» — не человек, но вот кто — еще не определился. Со шмотками тоже самое, то «они» не носят, то их унижает…. Тьфу!
Дело было в поликлинике. В очереди к окулисту. Несмотря на запись, двигалась она медленно, скорбно, и народ, постепенно стекавшийся, откровенно скучал.
Потому рассказ пенсионера слушали все, а не только соседка по кушетке ожидания, которой он предназначался.
— А с чего это у него началось-то? — Живо интересовалась соседка.
— А от безделья. Я его родителям так и сказал — вы его мне, на дачу, на лето отдайте, я его живо ото всяких кризисов вылечу!
— А они чего?
— Ну, сначала мне всякую чушь о депрессии несли, а потом вообще нашли какого-то «специалиста», который им начал втирать, что у парня родовые травмы психологические. Он, когда это узнал, в школу ходить отказался. Начал родителям рассказывать, что у него человечество отвращение вызывает и вообще, он против человечества, перенаселившего землю. А в школе человечество вообще самое гадкое, отказывается к нему обращаться с «правильными местоимениями». В результате мать первая не выдержала в прошлом году мне его сразу после последнего звонка на дачу и привезла.
Дальше перескажу кратко.
На даче молодой человек (тринадцати лет, как выяснилось по ходу истории) сначала пытался бунтовать и требовать возвращения в цивилизацию. Отказался есть полностью, угрожал развитием катататонического ступора (так и сказал, сейчас он у меня будет и вас всех посадят), грозил не пить и с крыши прыгнуть.
Но свежий воздух, как известно, творит чудеса.
Через сутки он ночью пробрался на кухню и слопал все котлеты, прямо из холодильника. Через трое суток у него закончились гигабайты на телефоне, а, когда не сработало нытье родителям, чтобы кинули денег, да и приятели все пожлобились трафиком поделиться, исчезли угрозы кататонических ступоров и других осложнений психических расстройств.
Через неделю парень ел борщ, через две — признал, что он парень, а не «они».
К концу месяца доказывал приехавшей в гости матери, что исправится, больше не будет им нервы трепать, начнет ходить в школу и возьмётся за ум.
А помогли с лечением, как утверждал старик, две вещи: во-первых, лопата, во-вторых — десять соток грядок, клумб, газонов и…картофельное поле.
— У меня было просто! Хочешь жрать — лопату в зубы и копать. Как вскопаешь — за водой. Как принесешь — готовишь. Приготовишь — пожрешь. Как потопаешь, так и полопаешь. — Довольно сообщил старик.
— Но это же чистой воды садизм! — Возмутилась женщина лет тридцати, стоявшая рядом с кушеткой. — А если бы ребёнок пешком убежал или что с собой сделал?
— Не садизм, а трудотерапия. — Ухмыльнулся дед. — У меня, пока в отставку не вышел, таких гавриков каждый год по призыву толпы были. И поверьте, нет для воспитания ничего прекраснее, чем монотонный физический труд. Выгоняет из головы все дурные мысли и фантазии. А у таких вот подростков — капризы. И ничего они с собой не сделают, и никуда, если что, не убегут. Не идиоты они. Они себя любят и берегут, играют просто в предков на нервах, потому что так сейчас модно и можно, и все на их стороне. И потому, сто ничего им за это не будет. А как поймут, что чуть что — и лопату им дадут, так живо мозги на место становятся.
Не сторонник радикальных методов, но уде не первый раз слышу мнение, что все проблемы юного поколения сейчас — от безделья.
Частично с этим согласен.
Если современных ребят занять, они меняются, причем радикально. Наблюдал за этим не раз и не два. Правда, принудительной лопатотерапии не видел собственными глазами, но и настолько запущенных случаев не попадалось.
Потому вопрос — как к подобному воспитателю относитесь?