Нынче демократическая общественность сильно возбудилась по поводу назначения философа Александра Дугина главой “Высшей политической школы имени Ивана Ильина” Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).
Мол, фашист, мол почитатель и последовательность профессора Ивана Ильина — такого же фашиста. Причем демократическая общественность выступила единым фронтом, в едином порыве: как обычные левые, так и левые большевики (либералы). Мне легко понять причины такого возбуждения и хотелось бы вставить свои пять копеек в эту дискуссию.
У проф. Ильина есть влиятельный покровитель — президент Путин, который не раз позиционировал себя его сторонником. Более того, я глубоко убеждён, что на его мировоззрение, особенно в части закоренелого и застарелого антисоветизма, решающую роль сыграли два человека: И. Ильин и А. Солженицин. Мне легко понять Путина потому, что лет двадцать пять назад я очень положительно относился к одному и другому. К слову сказать, на сегодняшний день я отрицательно отношусь к Ильину и остроотрицательно к Солженицину. При близости мировоззрений, Ильин заметно отличается от Солженицина в лучшую сторону — он никогда не был ни стукачом, ни подлецом.
Итак, до революции Ильин вполне ординарный и банальный либеральный профессор, фрондирующий против Самодержавия. Имя этим либеральным интеллигентам, готовившим революцию — легион. Кто-то из его знакомцев, фамилию которого я не упомню, писал где-то в мемуарах, что зашёл к Ильину, а дело было перед революцией 1905 года, и застал его за изготовлением бомб, которыми он хотел поражать “царских сатрапов”. После революции, когда она очень быстро проявила своё звериное мурло вместо лучезарных посулов, Ильин, конечно, очень быстро возненавидел большевиков. Естественно, как старорежимный человек с сильным темпераментом, он несколько раз попадал в поле зрения ЧК и был арестован, как активист “Добровольческой Армии”. Последний раз его даже спас Ленин, который вроде бы, просматривая списки контрреволюционеров, подлежащих расстрелу, наткнулся на его фамилию и сказал: “Это не тот ли Ильин, который написал отличную диссертацию по Гегелю? Отпустить.” Ильина отпустили и когда комплектовали пассажиров известного “философского парахода” в 1922 году он попал в их список.
Так или иначе, попав и пожив в Европе, Ильин до конца ощутил ее либерально демократические прелести. Как у многих русских людей, хорошо узнавших либерально-демократическую Европу, у Ильина произошла переоценка ценностей; он становится поборником русской органической власти, то есть Самодержавия. При этом, как и большинство эмигрантов он является ярым антикоммунистом, так до конца жизни и не осознав того факта, что большевики являются прямым следствием и реакцией на либеральную Февральскую революцию, которую учинили такие же либералы как и он сам. Причём, реакцией здоровой. В результате своих европейских мытарств Ильин обосновался в Германии, где в 1933 году к власти пришли нацисты. Как русский патриот, Ильин заинтересованно приглядывался к политическим течениям, которые могли что-то противопоставить разгулу демократии и которые в то время набирали силу; в частности к фашизму. Как и всякие ростки только-только вылезшие из земли бывают неотличимы по своим видовым признакам, так и фашизм не сразу проявил своё звериное лицо.
Так, итальянскому фашизму был совершенно чужд крайний национализм и антисемитизм, ставшие характерными признаками германского нацизма.
Когда же нацизм вполне проявил свои, не просто антикоммунистические, но антирусские тенденции, Ильин занял по отношению к нему конкретно-отрицательную позицию. И когда Гестапо предложило сотрудничество ему на объединяющей антикоммунистической платформе, Ильин сразу понял, что эта работа будет носить антирусский характер и решил эмигрировать. С большим трудом и конспиративно Ильин эмигрировал в Швейцарию. Деньги на очень дорогостоящую швейцарскую визу ему дал С.В. Рахманинов. Когда Гитлер напал на СССР Ильин был отчетливо на стороне Советского Союза, как впрочем, и три четверти русских эмигрантов.
Таков, очень редким пунктиром, был жизненный путь проф. Ильина.
Я буду субъективен и выскажу то, чем мне симпатичен проф. Ильин:
- Это был яркий и характерный представитель дореволюционной культурной элиты: широко и глубоко образованной.
- Попав в эмиграцию, Ильин смог очень во многом пересмотреть свои либерально-демократические дореволюционные взгляды и вернуться к русскому православно-монархическому самосознанию.
- Оставаясь непреклонным антикоммунистом, Ильин, однако, не переступил той грани, которая отделяет антикоммунизм от предательства России. Он не сотрудничал с Гестапо, как Солоневич, и не предлагал, как тот же Солоневич или Солженицин, сбросить на СССР атомную бомбу.
- Он никогда не сотрудничал с нацистами и был всецело на стороне СССР во время ВОВ.
И чем мне проф. Ильин не симпатичен:
- Оставаясь на позициях крайнего, топорного и некритичного антикоммунизма, он считал советскую систему и коммунизм какой-то “чёрной дырой”, отрицая даже ту очевидность, что коммунисты под руководством Сталина отразили очередное и самое мощное западное нашествие.
- Ильин прекрасно понимал и предупреждал, что самая большая опасность после падения коммунизма будет провал в либерализм. Но он никогда не признавал, что именно либерализм, к которому он сам был идейно причастен, был ударной и главной силой Февральской революции. То есть, он никогда не покаялся в собственном грехе соучастиях в Февральской революции.
- Он был одним из участников так называемого “не предрешенничества”, то есть движения которое не считало возможным предрекать для России её будущую форму социального устройства. Мне такая позиция представляется дикой. Если ты взрослый и умный, высокообразованный человек, с жизненным опытом, философ, убедившийся на собственном опыте в порочности любой формы демократии и в необходимости Реставрации Самодержавия, то что значит “не предрешать?”. Надо наоборот “предрешать”: звать, трубить, агитировать простой народ у которого могло не хватить твоих умственных потенций догадаться до того, что революция была преступна и что необходима Реставрация. Как можно, например, представить себе большевиков или Ленина “не предрешавших” коммунизм, в благе которого они были убеждены?
- В высокопарном стиле Ильин воспел “белое” движение, которое по сути своей либеральной идеи было “желтым”. В порыве поэтического вдохновения, Ильин даже заявил, что “белое” движение “спасло честь России”. Эта героизация “белых” была настолько неуместна и неумна, что даже Роман Гуль, сам участник “Ледяного похода”, разорвал и Ильиным отношения. Кстати говоря, та явная симпатия, которую демонстрирует путинизм к белым пришла в его “идейность” под большим влиянием Ильина.
- Стал активным сотрудником и координатором “кружка Кирилловичей” — этой кучки политических покойников, только дискредитирующих монархическую идею. Напомню нескольких персоналий этой “могучей кучки”:
Сам вел. кн. Кирилл Владимирович — главный иуда династии Романовых. За некрасивую историю с женитьбой был лишён права престолонаследования. Изменив присяги, ещё до отречения Государя, явился в Думу с красным бантом, присягать Родзянке.
Генерал Врангель, сидя в Крыму, по свидетельству отца Иоанна Востокова, запрещал монархическую пропаганду.
Вел. кн. Николай Николаевич — клятвопреступник, знавший о существовании заговора думцев по аресту Императора Николая Александровича, и ничего не предпринявшего для его пресечения. Участник генеральского сговора по отрешению Государя от власти.
6. Прочитав книгу Ильина “О сопротивлении злу силою” я испытал сильную степень недоумения: зачем на пространстве целой книги доказывать ту хрестоматийную истину, что христианство никогда не сомневалось в необходимости сопротивления злу всеми способами, включая силу? Зачем книжным образом доказывать то, что доказано многовековой историей христианства?
Подытоживая моё многолетнее увлечение Ильиным, могу озвучить тот вывод, который я сделал для себя. Ильин — автор не полезный для русского возрождения, подпитывающий своих адептов, не умеющих критически мыслить, идеей топорного и бесплодного антикоммунизма; идеей совершенно тупиковой для современного этапа существования России.
Проф. Ильин — человек очень образованный, но не очень умный, доказавший своим творчеством ту православную истину, что “многознание уму не научает”.