Сын где-то там спокойно жевал обед. Герхардт опять ушёл навсегда в щемящие грёзы. У Наташи осталась только Баязет с заразительной энергией и хлёстким языком. Но сейчас, услышав о тайном Наташином возлюбленном, подруга молчала.
– А мои бабушка и дедушка были немцами сожжены в собственном доме, – объявила она.
Девчонка, ожидающая сочувствие, проглотила спешащие наружу слова, которые должны были закончить её историю. Ноги похолодели под тёплым пледом.
– Знал бы Виктор твою биографию – не охранял бы так рьяно твой орден, – усмехнулась Баязет. – Он его мне, кстати, передал. На дальнейшее хранение...
Наташа заглянула в её лицо. Она никогда не видела Марью Семёновну такой печальной. Может, и неудивительно, что раньше рассказывать ей не хотела. У Машки тоже погибла на войне вся семья.
Они ещё посидели в тишине какое-то время. Наташа поднялась и аккуратно сложила вчетверо одеяло, оставив его на диване. Баязет упорно смотрела в пол. Получается, дружбы никогда бы не случилось, расскажи ей Наташа всё с самого начала, когда они познакомились на вступительных экзаменах в консерваторию.
Наташа ещё раз заглянула в лицо подруги, но та впервые тяготилась ею. Она имела на это полное право. Чувства к немцу. Неслыханно. Плевок в память. Что же удивляться нескладной судьбе Наташи. Она её заслужила. Как её ещё земля носит. Как она ещё жива. Герой войны чёртов. Сволочь.
Пока Наташа ждала лифт, она с надеждой поглядывала на дверь Баязет. Но дверь не открылась. Это её абсолютное право, да. Конечно.
Нужно пойти в сберкассу, взять деньги, снять квартиру. Но сначала – одеться потеплее. Её ребёнок будет жить. Он не должен, но будет. Дитя безобразной преступной связи. Так весь мир видит. Ребёнок вопреки. Наташа никому не позволит его обидеть. И она не будет говорить с ним по-немецки. Лишь бы он не был похож на Герхардта. Это было бы слишком.
Баязет с липким осадком в сердце ожидала увидеть бывшую подругу на репетиции, но Георгий Вениаминович весьма будничным голосом объявил, что главную партию будет исполнять другая солистка. «А как же Наташа?» – артисты в недоумении переглянулись. «А где же Наташа?». Но режиссёр никогда не опускался до сплетен. Потом кто-то всё-таки выяснил, что их блистательная Пегова взяла отпуск на полтора года и куда-то уехала. Это что же за отпуск такой расчудесно продолжительный? – удивлялся театральный народ, но дополнительных сведений раздобыть так никто ни у кого и не смог.
Баязет смущала только то и дело просвистывающая в голове мысль: почему Наташа пришла оставить у неё чемодан, чтобы искать квартиру? Она ведь с сыном жила. Да какая разница, господи? Её ли это теперь вопрос?
И всё бы ничего, если бы ей не приснился Виктор. Он дал ей перед смертью немало цеу по поводу Наташи. А Баязет тогда возьми да ляпни, тихо, едва не плача, что он слепой и ничего не видит. Не видит, что Наташа его не любит, что она совсем его не заслуживает. И он не видит, как она, Баязет, давно и преданно любит его. Она сказала ему тогда, что оттого и все браки её разваливаются... «Я не слепой», – спокойно ответил Виктор. «Но вот я знаю, что если бы она оказалась на твоём месте, она бы никогда, несмотря на все свои горячие чувства к мужчине, который любит тебя... Она бы никогда не сказала то, что сказала сейчас ты. Она наивная». Витя улыбнулся: он любил это в Наташе. «Она одна погибнет. А ведь однажды останется совершенно одна. И даже ты от неё отвернёшься». Баязет тогда расплакалась. А Витя, попросив прощения, поцеловал её в лоб.
И вот этот сон. Баязет с дикой радостью двинулась к нему – и застыла: Виктор, усмехаясь, смотрел на неё, и на нём была немецкая форма.
Женщина проснулась. Была глубокая ночь.
Это всё следствие Наташиного признания, не более того. Речь зашла о немцах – и вот, пожалуйста, теперь и любимый Виктор в фашистской форме. Просто она, Баязет, очень скучает по нему, вот он и приснился. Наташка тут ни при чём. Сны – вообще тупость несусветная.
Марья Семёновна побродила по квартире, что-то прихватила из холодильника, постояла у окна, за которым кто-то словно тряс простынёй: снег шёл беспросветной дрожащей стеной. Щели окна то и дело взвизгивали. Ночь гуляла как могла.
Чёртова подруга. Куда она попёрлась в ночной сорочке с чемоданом, да ещё с пузом? Да, она, Баязет, отреклась от неё, как предвидел Витя! И что? Он бы тоже отрёкся! Но откуда он знал? Как он мог знать это? И почему явился в мерзком немецком обличье?
Марья Семёновна налила себе чай и понесла его к столу, чтобы там с ним усесться. Она не дошла. Она не сразу поняла, что обожгло: догадка была больнее. Догадка ошпарила. И весь кипяток вылился на голые ноги.
Витя тоже был немцем. Настоящим немцем. Как-то Баязет услышала, что Наташа говорила с Виктором по-немецки. Оба смутились: они думали, что одни, а незаметно пришла Баязет. Наташа тогда сказала, что в её семье, кроме русского, говорили на немецком и французском, чтобы практиковать язык. И она считает это полезным.
Едва ли Наташка врала. Она врать не умела. Но сейчас Баязет отдала бы всё на свете, чтобы подруга опровергла её догадку. Это невозможно. Витя не может быть немцем. Он русский – каждой клеточкой, каждым вдохом и выдохом!
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/ZjFvQNxSWwicCT3Z?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link