С сегодняшнего дня приступаем к изучению нереальной фантастики нашего Юрия Воякина! Вначале вступительная часть:
«Пусть немалый объём произведения не отпугнёт тебя, читатель. Ведь стоит только начать, вникнуть и, история увлечет тебя нереальностью происходящих событий! Ты окунёшься в головокружительный сюжет, который происходит где-то здесь, рядом, скрытый завесой тайны. А тайны, ведь это так прекрасно! Без них наша жизнь стала бы скучной, пресной и серой, как нудный осенний дождь…»
П Р О Л О Г
На чем-то огромном и живом я лечу, обхватив мускулистую шею ногами. Подо мной перекатываются бугры мышц, и чувствуется мощное дыхание. Ритмичные взмахи широких крыльев несут нас всё дальше и дальше – к горизонту. Туда, где из морской пучины поднимается багряное светило…
По шее зверя пробегает дрожь, он чует добычу. Всматриваюсь… Внизу, под нами, цепочка кораблей. Парусные суда всевозможных размеров, рядом снует что-то мелкое и несущественное.
По палубам бегают люди. Звука не слышно, далеко, но понятно что они кричат, указывая в небо. Их суета забавляет, но, пора… Несильным тычком я направляю монстра вниз. С диким рёвом он сваливается в падение, устремляясь к каравану, от скорости захватывает дух! Упругий воздух встречным потоком бьёт в разгоряченное лицо. Хохочу в восторге, распахнув руки навстречу ветру…
Стремительно приближаясь паруса становятся огромными! Иглы стрел роем устремляются навстречу но, не причинив вреда, отскакивают от толстой шкуры исполина. Над верхушками мачт, обдав ревом и пламенем суда, он рывком уходит вверх, едва не сбросив седока. Однако ноги, словно клещи краба, цепко удерживают меня на месте…
Внизу паника: пылают паруса, оснастка, реи. Кричат люди, кто-то бросается за борт. Готовясь к новой атаке разворачиваю зверя и, победоносно трублю в боевой рог, вызывая еще большую панику среди мореходов. Знают они, после сигнала начнется самое страшное.
И начинается… Заслышав призыв, сзади из облаков, появляются соплеменники. Торжествующий рёв разрывает поднебесье! Они устремляются к месту битвы, их много, но я – впереди! Нас ждёт славная охота…
И тут, снизу… бьёт яркий разящий луч. Один, другой, третий. Короткие вспышки сбивают планомерный ритм атаки, зверь мечется между ними, пытается увернуться, но… Всего лишь миг, секунда, мгновение…
Опалило жаром лицо, в нос шибанул запах горелой плоти. Боевой исполин, лишенный крыла, ревёт в предсмертной агонии и, сваливается в последний штопор. Словно тряпичную куклу его безвольно закрутило в стремительном падении.
Это конец! Оттолкнувшись, лечу навстречу распахнувшему объятия океану, еще мгновение и... кану в вечность!..
Блики солнца в волнах уже рядом, и ужас рвет душу в клочья! Еще миг, вот, сейчас… удар, и…
Взметнулся вверх и, запутавшись в простынях, едва не свалился на пол. Инстинкт самосохранения бурлит, а руки (они все еще там...) непроизвольно шарят вокруг, ища, за что бы ухватиться. Ошарашено кручу головой и окончательно просыпаюсь.
Бешено колотит сердце. Мерзкая сухость во рту, в испарине лоб. Жутчайшие подробности сна немного отступают… Зябко передёрнув плечами, прикинул: если бы не проснулся, чтобы произошло? На секунду вернулся кадр летящего навстречу океана, и, фантазировать сразу расхотелось.
Уф-ф… приснится же такое. Яркое, и неправдоподобно отчетливое видение. Такого раньше не случалось… К чему бы это? В следующий раз захвачу с собою парашют.
Судя по улыбке, супруге снится что-то хорошее. Рядом вопросительно-немигающий взгляд кошки, словно спрашивает меня: «что случилось?» Лёгкий ветерок слегка колышет тюль. Едва слышно, где-то вдали хрюкает и верещит авто-сигнализация.
Размывая непроглядную темень, заглядывает в окно призрачный лик луны. Теперь не уснуть. Шарю ногами пытаясь найти тапки. Нашелся один. Плевать. Осторожно ступая босиком по стылому полу, прохожу на кухню. Зверёныш семенит следом, надеясь на что-нибудь вкусненькое.
Чашка кофе, сигарета у открытого окна. По привычке пытаюсь анализировать сон, но расплывчатые образы уплывают куда-то вдаль, оставляя рваные фрагменты ужаса… Бросив бесполезное занятие – одеваюсь.
Сутемень за окном непроглядная, оно и к лучшему, быстро доберусь до места, а бонусом мне за ранний подъём: свободные улицы и пустая парковка у конторы.
Долго не оставляет тревога. Непростой сон то и дело всплывая в памяти, заставляет задуматься. Но дневные заботы постепенно оттеснили кошмар, оставив лишь искры восторга от ощущения полёта… Хотелось вернуться назад, к фантастическим ощущениям: огромное небо, восход, океан, и полёт на чем-то рычащем и страшном…
Эпизод 1. Д Р У Г
Друг вёл себя довольно странно. Всегда неунывающий и слегка циничный, сейчас он не походил на себя: беспричинно оглядывался, нервничал, кусал губы. А такое поведение в нашей работе совсем некстати. Решив развеять неясность, интересуюсь:
- Ты чего такой смурной, случилось что?
- Случилось… Такое случилось, не знаю как и сказать, чтобы ни выглядеть идиотом.
- Глянь в зеркало и поймёшь – это тебе не грозит.
- Спасибо, я тоже тебя люблю, - насупился Пашка.
- Ладно, не обижайся, шучу. Выкладывай.
Рыжов еще раз нервно оглянулся, и, понизив голос через силу выдавил:
- В общем, я… Дениса видел.
- Какого?
- Нашего, Киселёва Дениса…
- ?..
- Ну, чего вылупился?! Знаю я, знаю! Нет его… как бы. И на похоронах был, и как опускали в могилу – видел, вместе же хоронили. А тут, вот такое, вчера вечером.
- Паша, вот только честно положа руку на сердце, сколько вчера выпил?
- Сам дурак! И не усмехайся, такими вещами не шутят.
- Ну да, не шутят, вот и странно мне слышать такие речи. Ничего не путаешь, может, просто похожего встретил?
- Нет, он это, сто пудов! Помнишь куртку кожаную его, у неё еще рукав прожженный сигаретой? Ну, вспомни!
- Какая куртка? Ты чего? Жарища на улице под сорок, лето же! Вот ты перегрелся и всяка хрень уже видится.
- Да ты не перебивай, выслушай до конца, и… не встревай пока не закончу, очень прошу.
- Ну давай, только конкретику и без домыслов. Именно то, что сам непосредственно видел.
Пашка кивнул, прикурил, затравленно зыркнул по сторонам, и выпустил струю дыма.
- Вчера, уже под вечер, еду по Мичуринскому. Торможу на светофоре, музыка орёт из динамиков, деваха справа сидит. Клёвая такая тёлка, по пути подобрал…
- Не отвлекайся.
- Угу, в общем, всё пучком – жизнь удалась и так далее… И тут, справа от меня тачка тормозит. Окна у неё открыты, а на дверке рука водителя лежит в этой самой куртке. Я еще удивился, летом и в такой одёжке. А потом что-то словно кольнуло меня, куртка такой знакомой показалась. Чуть ниже локтя дыра прожжена, а водителя за стойкой не видно, он немного сзади как бы откинулся на спинку. Я - вперёд, к рулю наклонился, чтобы заглянуть в салон и… как пыльным мешком из-за угла!
- Ну вот, сам же говоришь, жара! Напекло и, глюки…
- Не перебивай, обещал же!
- Всё, молчу–молчу.
- Светофор почему-то долго не переключался, я его хорошо рассмотрел, сидит, вперёд смотрит, пальцами по дверке барабанит. Такая привычка у него дурацкая… была. Меня оторопь взяла, дурак-дураком сижу глазами лупаю. Девчонка меня тормошит, спрашивает чего-то, а я слова вымолвить не могу, натурально ступор напал, как в кино…
- Так спросил бы, как он там на небесах поживает, - не смог удержаться от колкости я.
- Блин! Вот дал бы тебе промеж глаз! Спросил бы… деловой такой. Говорю же, как под гипнозом сидел, ничего сказать не мог. Он на меня глянул, вижу, что-то мелькнуло, удивление или узнавание как бы. Ага, но тут зелёный включился сзади сигналить начали, он и рванул вперёд.
- Ну а ты, погнался?
- А что я? Постоял, оклемался чуток да поехал потихоньку, девку высадил не до неё стало, мандраж колотит. Ничего понять не могу. И машина… Вот ты помнишь какой номер на его «бэхе» был?
- Э-э-э… сейчас-сейчас… Так, трёшка БээМВэ допотопного года рождения, серая, сто сорок шесть… Блин, буквы не помню.
- Я хоть и в ступоре был, а глаза-то всё видят, и мозг фиксирует как видеоплёнка. А номер М146УР семьдесят седьмой регион!
- Упс, а ведь точно! Он еще хвастал этим сочетанием, МУР – Московский Уголовный Розыск… Ну ни фига себе!
- Но машину-то его не нашли, то ли продал он её тогда, то ли угнали…
- Да, помню, когда погиб не до неё стало. А тут, значит, и тачка нашлась и он сам на ней рассекает?
- Ну да, и… Что же теперь делать?
- Снимать штаны и бегать! А если серьёзно, забудь как страшный сон, было–не было, хрен чего кому докажешь, а в дурку упакуют и со службы вышибут без выходного пособия.
- Так ты, что, не веришь?
- Неважно верю–не верю. А вот недруги и завистники всегда найдутся, и коли начнешь о своих впечатлениях распространяться, к бабке не ходи, завтра же к психологу на ковёр потащат. Потому как речи твои идут в разрез с объективными и привычными нормами. Ты не дурак и сам всё понимаешь.
- Понимаю…
- Ну вот и молчи в тряпочку, считай что привиделось.
* * *
С того дня прошло полтора года. К этой странной беседе мы ни разу не возвращались. Суетная работа не оставляла времени для лирики и прочих проявлений ментальности. Исподволь приглядываясь к другу, я никаких изменений в поведении не наблюдал, был он невозмутим как танк, и предсказуем как пламенные речи Ильича.
Лишь изредка, проскакивала в нем какая-то нервозность, на ненавязчивые вопросы он отмахивался, объясняя всё усталостью, а влезать в душу у нас не принято, можно и в глаз получить. И всё же чувствовалось, что не в усталости тут дело, гложет друга какая-то тайна, а всё тайное, когда-то становится явным, не я сказал, но в жизни часто так бывает. Подобное случилось и сейчас.
Выпили мы все изрядно, обмывали звёзды командира, и удачное раскрытие дела… Вернее наоборот, удачно «раскрутили» дело, и собственно за это, шеф наш получил внеочередное звание полковника. На радостях решили обмыть знаменательное событие, и надо отметить преуспели, наотмечались должным образом.
Мы с Рыжовым оказались самыми стойкими, остальные едва держались на ногах. По такому случаю, свои средства передвижения дружно оставили на парковке у ресторана, а по домам добирались на такси. С другом было по пути, и мы удобно расположившись в заднем отсеке, выпросили у водителя разрешение закурить. Как паровозы пыхтели в приоткрытое окно, допивали пиво, и тут… я имел неосторожность спросить о той давней истории. Лучше бы я этого не делал…
Если бы не водка, он бы отмахнулся и отделался шуткой, а тут, Остапа, как говорится – понесло. Народная мудрость гласит: «что у трезвого на уме, у пьяного на языке», в этом мне пришлось убедиться в полной мере.
Павел взглянул на меня осоловевшим взглядом, без тени улыбки, и… как будто щелкнул замочек, до поры до времени скрывавший в потаённых недрах его души все тайны. Он сорвался, и захлёбываясь начал рассказывать.
Путаясь, сбиваясь, спешил выговориться, как будто боясь протрезветь и остановиться. Слова, фразы, реплики, эмоциональным потоком захлестнули меня с головой, и я, молча внимал, не переставая удивляться…
- Ты не понимаешь, они всегда вокруг нас, их много, но мы не знаем этого... Вернее, вы не знаете, и немногим удаётся видеть это… Почему-то я оказался одним из тех, кому доступно видеть… не всё, а лишь фрагменты потустороннего и непонятного. Денис только один эпизод, мелькнувший на поверхности, и случайно увиденный мною тогда. Может бзик в голове у меня, а может быть восприятие действительности другое. Но ведь ПэФээЛ* (*П-психо Ф-физиологическая Л-лаборатория) проходил, когда в органы устраивался, сам же знаешь какой отбор там жесткий, но никаких отклонений не обнаружили… Я тогда с тобой поделился, ты хоть и пошляк, но… друг ты мне, и пусть посчитал меня пьянотой, но выслушал, и дельный совет дал – не трепаться. И я молчал, но не только по твоему совету, а потому еще, что в тот вечер пришли ОНИ… Кто – не спрашивай, сам не знаю, но страху натерпелся, до сих пор мандраж, как вспомню…
Около одиннадцати было, дождь прошел, как сейчас помню. Припозднился тогда. Торопился домой, пивка выпил, поскользнулся на газоне и едва не навернулся. Но с двух сторон подхватили, удержали от падения. Какие-то невзрачные типы, с незапоминающейся внешностью.
Я поблагодарил, отряхнулся и, зашагал было дальше, но они почему-то не отставали, и двигались синхронно рядом. Чувствую – не так что-то, неправильность происходящего творится, а сказать ничего не могу, ступор опять напал, как в тот раз, когда Дениса увидел… Неприятно мне стало, и жутко обидно, я кто – офицер, или тварь дрожащая?!
Взъерепенился, встряхнулся, не люблю тесной опеки от неизвестных людей, а башка ломит, как тисками сдавленна. «Волыну» думал достать, шугануть их, но руки как пудовые… Попытался возмущаться, но… они говорить начали, одновременно и однообразно, как стерео наушники одел, с двух сторон что-то бормочут, а рты не открывают. Машины редкие мимо проскакивают, а шума мотора не слышу, странно всё, как в тумане…
Поначалу слов разобрать не мог, пытаюсь бороться с ощущениями, и чем сильнее напрягаюсь, тем сильнее голову ломит. Хотелось закрыть глаза и лечь, прям тут, в лужу, и всё же двигаюсь, как на автопилоте, остановиться не могу…
Ступени впереди, я по ним вниз топаю, а они не отстают, и… как шли, так по прямой и дуют… над землёй. Представляешь?! Увлеклись, меня обрабатывая, Кашпировские хреновы, но видимо поняли, что странно выглядят со стороны. Спохватились, и приняли нормальное положение.
Рядышком, так аккуратненько приземлились, и топают опять как на параде, в ногу со мной… бормочут что-то. Впрочем, свидетелей не было, и удивляться кроме меня некому, а мне уже и не удивляться, а впору дурку вызывать. Мандраж колотит, жутко, дико, и в сортир хочу, как будто бочку пива выдул…
Ясное дело, я в охреневшем состоянии, и удивлён до крайности, пытался еще на спины их смотреть, но нет там, ни пропеллеров, ни крыльев, ни хвостов… Полное ощущение фантастики, и я, участник этого спектакля…
В общем, настроились они на мою волну, и давай мне мозги канифолить, подробностей и всех слов не помню, только смысл засел в голове, как калёным железом выжгли: «МОЛЧАТЬ». Никогда, и ни с кем не говорить о том, что видел, и что еще увижу.
Ясно мне стало, что увижу еще немало интересного, это я хорошо запомнил. Короче, будет мне худо, коли начну откровенничать с кем-то об увиденном. Я и молчал до последнего… а тут, вот чего-то… Эх, да ну их нах, достали уже, спасу нет. Вернее, не они достали, архангелов-то я этих больше не видел, бог миловал, а вот потом… В общем, ой мамочки и рассказывать-то стрёмно…
Казалось, что друг старался сбросить тяжесть, давящую на него, освободиться от чего-то запредельно неведомого, и испытывает облегчение, что наконец-то нашел возможность выговориться. Он потряс головой, будто отгоняя видение.
Скомкал опустевшую пачку, подцепил сигарету из моих, прикурил, и поинтересовался:
- Помнишь, сколько наших ребят полегло за всё время, с восемьдесят четвёртого? Помнишь, знаю… Много их, кто от бандитской пули, кто по дикой случайности в ДТП, Чечня внесла свою лепту. Денис вот, от передоза как бы, а ведь не наркоманил он, сам знаешь, наоборот – давил гадов. Там много неясного, и дверь выбита, и он в синяках весь. Кулаки в ссадинах, явно отбивался от гостей непрошеных... И всего один укол! Суки прокурорские, так и не дали расследовать, похерили дело списав на бытовуху. Но суть не в этом… Они все здесь! Все безвременно ушедшие вокруг нас, но мы их не видим… Вот я только вижу, иногда узнаю тех, с кем был знаком, а многих и не знаю, но они тоже где-то здесь. Не знаю что это, параллельная реальность, четвёртое измерение, дыры во времени или еще какая хрень, но Ю-у-ра, они существуют! И еще… Не смейся только! Несколько раз видел что-то странное в небе, может НЛО, не знаю…
Мне было совсем не до смеха. Непривычно было слышать такие откровения от друга. Он, конечно же, любил выпить не меньше моего, но норму свою знал, как и положено матёрому оперу.
А к мистике всегда относился с лёгким сарказмом и ухмылкой, не веря ни во что до тех пор, пока сам не увидит и не прочувствует. А тут, похоже, проникся чем-то таким, о чем говорит непрестанно оглядываясь. Странно…
Хотелось думать, что это глупая шутка и розыгрыш, но он был серьёзен как никогда и, почему-то я ему верил, а от этого становилось неуютно.
За окном проносилась спящая Москва, снегоуборочные машины колонной шлифовали проспект, редкие легковушки торопились домой. Ритмично и уныло мигали желтым светофоры.
Ехать оставалось недолго, гололёд не позволял разогнаться, и водитель не спешил, откровенно прислушиваясь к нашему разговору. Он иногда качал головой, но крутил баранку и не вмешивался в беседу. Из динамиков в пол тона бУхал ритмикой «Рамштайн», добавляя мистики к рассказу.
Трясущимися пальцами Павел прикурил еще одну сигарету, помолчал, вспоминая, и неожиданно спросил:
- Вот ты сейчас, что видишь за окном?
- Улица, снег, редкие машины… фонари, собачка вон побежала, и… пожалуй, всё.
- Угу, собачка. А пешеходов снующих по тротуарам в одежде различных времен и даже в летнем прикиде?
- Нет никого.
- Вот то-то и оно, не видишь, счастливый ты… и никто не видит. А я, как урод распоследний! И на хрена мне это надо? Давеча Мочуляк, старшина наш, на «Москвиче» своём проехал, а я из метро только вышел и стою, как дурак на него вылупился. Он, похоже, узнал меня, рукой махнул, улыбнулся, да дальше поехал. «Москвич» его ржавый совсем, от базы пару лет назад эвакуатором на свалку уволокли, я видел. А тут, тачка как новая, не ржавая и не помята совсем, а номера со старой еще серией. Да и он вполне счастливым выглядит, и на Каспера не похож. Каспер… ну, привидение такое мультяшное. Деменчук Иван привиделся тоже, так он вообще в форме еще Советских времён с капитанскими погонами. Аликов Серёжка промелькнул, злой какой-то с виду. В разное время и в разных ситуациях вижу ребят, я уже и удивляться перестал. Мишка Курдюков пару месяцев назад встретился… с виду жив – здоров, и рожа цветущая такая, как будто и не было того страшного дня. А Трусов Толя, он же в восемьдесят четвёртом погиб, помнишь? Так он молодым и остался, с тех пор-то много лет прошло, и стал бы он сейчас седым и помятым, от нас бы мало чем отличался…
Зря тебе всё это рассказываю, придут они, чувствую… Водка всё виновата, язык как помело… Давай еще выпьем?!
Он порылся в кейсе, на свет появилась початая бутыль коньяка, апельсин, шоколадка.
- Друг, у тебя стакан есть?
Водитель, не оглядываясь, порылся в бардачке, не нашел. Из-под правого сиденья вытащил аптечку, оттуда выудил граненый стакан, и протянул раритет нам. Поочерёдно усугубили по пол стакана благородного напитка, зажевали шоколадом, а апельсин отдали водителю.
Внутри творилось что-то невообразимое. Шампанское, водка, пиво, теперь вот и коньяк, завтра буду мучиться, и проклинать сегодняшний вечер, но это будет завтра, а сегодня…
- Наливай!
В неярком освещении салона, расплёскиваясь, не попадая в стакан, булькает благородный армянский, наполняя салон ароматом солнечных долин. Упиться бы в хлам, что бы рассказанное оказалось пьяным бредом, но – не получится уже.
Опустевшая бутылка затерялась где-то под сиденьем. Перемазавшись шоколадом, я пытаюсь салфеткой привести лицо в порядок, а друг закуривает очередную сигарету, и, повернувшись к водителю, просит:
- Командир, выключи эту бодягу, будь человеком!
Водитель нажал реверс, что-то щелкнуло, зашуршала кассета, и траурные марши Rammstein сменила не менее экзотичная «Evanescence». Визг скрипки деранул по натянутым нервам. Пашка скривился как от зубной боли, таксист уменьшил звук, и из колонок на вражеском языке, с надрывом, потекла песня:
Without a soul my spirit sleeping somewhere cold
Until you find it there and lead it back home
(Опустошённый мой внутренний мир, будет спать где-то мёртвым сном,
Пока ты не найдёшь мою душу и не приведёшь её обратно).
Ну и репертуар у таксиста, час от часу – не легче.
- Паша, а теперь вот скажи, общаться с фантомами не пробовал?
- С кем?
- Ну… С ними. Сам же говоришь, они узнают тебя, и даже рукой помахал Мочуляк.
- Не-ет, не пробовал, и не буду, стыдно сказать… Робею. Странно, правда? Помнишь, на территории восемьдесят пятого отделения убийство случилось? Страшное, кровавое. Пока эксперты на лестничной площадке «жмура» описывали и пылинки собирали, мы соседей опрашивали. Ты с нижних этажей, я с верхних. И, вот, этот крендель меня встречает. Соседа он завалил, и мне по башке метил врезать. Ага, такой дядя, а ля Кинг-Конг с топором в руке, и интеллектом отбойного молотка на лице. Глаза бешеные, белий – белий са-авсем гАарячий. Тут и обделаться недолго, так ведь не боялся же я ни хрена! Злость только, и расчет. Скрутил, и по башке ему настучал, а тут… Как увижу друзей безвременно почивших, но… как бы и живых – колени подгибаются, и хочется, как дитю малому, под одеяло спрятаться.
- А эти… Гаврики, как выглядят? Ну, те, которые лапшу тебе на уши вешали и над землёй порхали?
- Глаз алмаз у меня, и фотографическая память на лица, а тут… никаких примет, абсолютно! Серые какие-то, невзрачные, вот пройдёт мимо подобный, а ты через минуту и не вспомнишь. А тебе зачем?
- Фоторобот бы слепить и по базе нашей прогнать, на предмет идентификации. Вполне возможно, что какие-то аферисты гипнотизёры, встречаются ведь и такие жулики.
- Забей! Много времени прошло, а я уже через пять минут не помнил их образ, и… не аферисты это. Сто пудов какие-то… Ну эти… Блин, даже не знаю, кем они могут быть. А всё о чем предупреждали – сбылось. Правда. Видел же я наших ребят… Только обещание не сдержал, тебе вот растрепал всё, расклеился, так давило всё это. Внутри держать непросто, а тут как бы и полегчало, пар выпустил… Ну, дай бог – пронесёт, может про меня эти… серые, и забыли уже. А вот и твой дом. Ладно, наплюй и забудь, что я тебе тут по пьяной лавочке наговорил. Не было ничего, бзик это и паранойя. Бывай!..
- Погоди, еще один вопрос. Если раньше такого у тебя не было, это значит – появилась причина. Вспомни, когда впервые это случилось и, что предшествовало появлению видений?
- Не было раньше, верно. Впервые… вот когда я тебе про Дениса рассказал, стало быть – в августе. А перед тем… Да хрен его знает, что могло быть, праздник какой-то, пили – гуляли… Не помню…
Машина, мигнув на прощание стоп сигналом, уносила друга в ночь, а я стоял и смотрел ей в след, пытаясь представить ощущения человека, столкнувшегося с таким странным проявлением жизни.
Струилась в лучах фонарей позёмка, где-то вдали гугукнула электричка, январский мороз постепенно забирался под куртку. Встряхнув головой – отогнал тревожные мысли, и неровным галсом двинулся к подъезду.
Сон навалился мгновенно, подрубив измученное алкоголем тело, но, отоспаться не довелось. Под утро растормошила встревоженная супруга, и всучила верещащий на все лады телефон…
- Кхе, кхе… База торпедных катеров слушает. Алё-о! Кому там приспичило? - выдавил из себя, осипшим со сна голосом.
- Ну, слава богу – дозвонился! Поручик, дрыхнешь, что ли?
- Нет, танцую. Пять утра всего лишь, чем еще заняться? – ответил я, покосившись на часы.
- Ладно. Не язви, а вспомни лучше, где может быть сейчас Рыжов. Из кабака вы ведь вместе ехали домой?
- Вместе… Сергеич, а что случилось-то?
- Жена его разыскивает, не вернулся домой. Не знаешь, может к бабе какой завернул, он же любитель этого дела?
- Ммм…. Не думаю, я вышел раньше, он поехал… Ё-моё! Едрит твою растудыт! - в памяти тревожной волной колыхнулись сумбурные откровения друга, и ужас, звучащий в его словах…
- Чего?!
- Кто из наших заказывал такси из ресторана?
- Никто, официант вызвонил.
- Телефон ресторана помнишь?
- Сейчас… - командир порылся в памяти телефона, продиктовал мне номер, и поторопил, - ну, ты так и не сказал, чего всполошился. Вспомнил что-то?
- Сергеич, давай позже, есть одна мыслишка но, потом-потом, сейчас его найти надо. Выясню номер таксопарка, и через диспетчера уточню, где водитель Рыжова высадил.
- Ок! Держи в курсе…
И вот, я торопливо тыкаю пальцем в кнопки, не попадая чертыхаюсь, и заново набираю номер телефона:
- Алло, девушка, доброе утро!
- Утро добрым не бывает, - буркнул полусонный голос, но тут же в словах появилось казённая приветливость: - Здравствуйте. Куда подослать такси?
- Уже подослали, мы ночью заказ делали к ресторану «Три щита». Теперь вот не можем понять, куда нашего друга отвезли. Домой он так и не доехал…
- Ааа… Так это… Он в Кунцево ехал?
- Да. Именно туда.
- Сожалею, но, в «Склиф»** отвезли приятеля вашего, и водитель наш там же. В ДТП они попали, немного не доехали. Сочувствую.
Как обухом по голове… Я сидел, слушал короткие гудки телефона, и никак не мог прийти в себя…»
Юрий Воякин (продолжение - https://dzen.ru/a/ZiKgrvut0nvvTFTj )
