Добрейшего всем дня! Те, кто здесь обитает достаточно давно, знают, что иногда меня пробивает на графоманство. Чтобы не рисковать потерять свои честно выстраданные вирши из-за какого-либо системного сбоя или поломки компьютера, я их сохраняю на сайте Стихи ру. И вот как раз на этом ресурсе я нашла автора, мимо которого никогда не прохожу. Каждый раз, заходя на сайт (а это происходит практически ежедневно), я ищу ее имя в колонке редактора, но если вдруг оно там долго не появляется - иду прямо на страничку и наслаждаюсь невероятно текучим слогом, глубиной мысли и красотой образов.
Но, собственно, почему это я получаю удовольствие одна, когда здесь много поклонников поэзии? Смею вас заверить, что на Пушкине и Лермонтове она не закончилась. Есть в наше время таланты, сопоставимые с бриллиантом чистой воды. Один из таких самородков - Полина Орынянская, и сегодня она у нас в гостях.
В каком возрасте Вы написали свое первое стихотворение?
Я рифмовала с детства, но вряд ли это можно назвать стихами, конечно. Просто говорила в рифму – и для меня в этом не было ничего необычного. Лет в десять отправила свои творения в журнал «Пионер». Было среди них и такое, написанное в шесть лет:
Царь сидит на троне
В золотой короне,
И царица тоже
В золотой одёже.
Мне пришел ответ, в котором говорилось, что слова «одёжа» на свете нет. Но я-то точно знала, что есть – так моя няня говорила. Правда, она была неграмотной. Но с тех пор с заведомо большим недоверием отношусь к редакторам литературных журналов)
А если говорить о настоящем первом стихотворении, то, наверное, это уже студенчество. Вот эти стихи из той поры очень люблю – за их абсолютную свободу:
Мне снилось небо бирюзовое
Из янтаря.
Так не бывает. Утром, голая,
Дрожит заря
И, грея пальчики озябшие
О первый луч,
Всё ищет скинутое неряшливо
Пальто из туч.
А накануне в пальто закутался
Старик-закат.
Он так спешил и так запутался,
Что наугад
Схватил промокшее и грязно-серое
Совсем не то.
Так и ушёл – ну что поделаешь! –
В чужом пальто.
В 1992 году я окончила МГУ и началась журналистика. Мне стало не до стихов, я самовыражалась в работе, в статьях и интервью, в видеосюжетах. Да и невозможно одновременно писать рабочие тексты и стихи – на поэзию эмоционально ничего не остается. Но это я вполне осмысленно говорю только сегодня, а тогда потребность в стихах просто отпала сама собой – лишь по праздникам писала смешные строки друзьям и родне.
Бывает, спрашивают: стесняюсь ли я своих прошлых стихов? Я как-то в интервью говорила уже: никогда ничего из прошлого не стесняюсь. Разумный человек, по большому счету, не враг себе и всегда оптимален в заданных условиях. Так было – значит, так должно было быть.
Ну, и, наконец, первое стихотворение в новейшей своей истории я написала 5 октября 2012 года. Проснулась утром, скинула ноги в тапки – и взяла бумагу и ручку:
Я летала во сне,
Я неслась над травой
По зелёному склону к заливу.
Всё звенело во мне
От свободы такой,
Я была беспробудно счастливой.
Я проснулась и, тапок нашарив ногой,
Оттолкнулась и... встала с кровати.
Мир вокруг неплохой.
Но какой-то другой.
И погода нелётная, кстати.
И с тех пор – уже 12 лет -- пишу стихи.
Ваши стихи отличаются тем, что самые банальные и избитые образы в них могут быть поданы с совершенно неожиданной стороны, и при этом они не вычурны и не притянуты за уши, а максимально естественны. Еще одна характерная черта – мысль, плавно перетекающая из строфы в строфу, пренебрегая правилом «Четыре строчки – и обязательная точка». У Вас изначально сложился такой стиль, или же Вы пришли к нему спустя годы?
Я бы уточнила: не «банальные и избитые образы», а всем до мельчайших деталей знакомые предметы, ситуации и прочее подобное. Понимаете, вряд ли я в этом мире могу кого-то чем-то удивить – кроме, наверное, своего собственного взгляда на мир. Тоже как-то говорила уже: я никогда ничего ни у кого не заимствую. У меня, скажем так, жизненное кредо: все должно быть честно и интересно. И подражать никогда никому в жизни не хотела - чуть ли не из вредства! Всегда хотелось быть самой собой.
Помню, как-то раз обдумывала фразу, сказанную кем и по какому поводу, в отношении меня или нет – не помню: второй Ахматовой из нее не выйдет. И пришло сродни озарению: а мне и не надо быть «второй Ахматовой». По-настоящему человеку интересно только то, чего раньше он не видел и не чувствовал. Так что я первая Полина Орынянская в поэзии)
Про «четыре строчки и точки». Конечно, изначально я была школяр. Начинала строки с прописных букв, следовала классическим метрам и строфике. Но – оказалось тесно. К тому же мысль в поэзии – это самое сложное и важное. Набитая рука, мастерство, позволяющее нон-стоп заниматься по необходимости версификацией (сочинением профессионально сделанных, но при этом малохудожественных произведений) – это дело наживное при должном подходе и опыте. Но вот какая штука. Когда ты только начинаешь писать стихи, мыслей и тем у тебя полно – успевай записывать. А потом ты становишься профи – и к этому моменту всё, что лежало на поверхности, уже просто исчерпано – записано, освоено, усвоено. И потому зачастую получается, что мастер-то ты мастер, а сказать-то не о чем! Это самая большая катастрофа для поэта. Колодец, из которого надо черпать свое вдохновение, мысль, идею – мельчает. И только бесконечная рефлексия, попытки докопаться до логики жизни и ее неочевидных взаимосвязей, только такой мучительный, изнуряющий поиск позволяет поэту остаться поэтом, не превратиться в резчика болванок.
Нередко в Ваших стихотворениях встречаются совершенно новые, неизбитые рифмы. Вы специально стараетесь их придумать, или же они возникают сами собой во время творческого процесса?
Я ищу звук. Стихи должны звучать. Этот поиск – и интуитивный, и осмысленный вполне. Технику стихосложения никто не отменял. К тому же никогда не хочется повторяться. Да и приятно увидеть не только мир, но и самые обычные слова с нового ракурса.
Случался ли у Вас творческий кризис, когда не получалось написать ни строчки? Если да, то как Вы из него выходили?
Творческие кризисы случаются чаще, реже -- но постоянно. Первый, самый ужасный, случился через год после того, как я начала в уже зрелом возрасте писать стихи. Просто однажды я поняла: все пропало. Я не слышу, не чувствую звуков и слов, не могу зарифмовать вообще ничего. Это была катастрофа. Я не понимала: что – всё конечно, у меня всё отняли? Я билась над начатым стихотворением, как рыба об лед: врешь, не возьмешь!.. Это прошло. Человек ко всему привыкает, кроме холода. Привыкла и я к тому, что иногда заходишь в тупик. Выход из него – только работа. Я утро начинаю с кручения-верчения строк, я засыпаю с этим. Это часть меня, даже если здесь и сейчас я не хочу никакой поэзии, устала, эмоционально опустошена и все такое прочее. Мое альтер эго пишет стихи – и точка.
Сейчас в интернете есть много бесплатных сайтов по подбору рифм и даже генераторы готовых небольших стихотворений. Как Вы считаете, может ли любой человек с их помощью стать поэтом, или же эти ресурсы помогут стать только графоманом?
Да ну что вы. Стихи – это не только и не столько рифма. На свете существует немало прекрасных белых стихов и даже верлибров, для которых никакие генераторы рифмы не нужны. Стихи - это мысли, чувства и эмоции, переданные с помощью уникальных образов, если буквально – то картинок, которые встают перед глазами читателя. Себя приведу в пример, ладно?
Подобно пыли
Когда совсем беда, тоска и боль,
мне хочется рассыпаться, лететь,
подобно пыли в солнечных лучах,
легко, тепло, послушно и безвольно.
Мне кажется, что рай такой и есть –
тепло и свет, безмыслие, ничто.
И маленький ребёнок босиком
стоит на рыжем солнечном пятне
и щурится на свет.
И это я.
Ну или такое:
Про любимый день
Ты спрашиваешь про любимый день...
Четверг. На наше первое свиданье
ты притащил, как водится, цветы.
А я их не люблю и позабыла
на стойке бара.
А ещё среда,
когда родился сын. Да он в утробе
отбил мне печень пятками своими,
анфан террибль.
Зато гляди, какой.
И пятница, тринадцатое, да.
Я сроду не видала глаз таких –
распахнутых, как мамины фиалки.
Я первого хотела пацана,
но кто-то лучше знает все расклады.
И нянечка сказала: доставай,
мамаша, грудь!
Да где б её достать...
А рядом сдутым шариком лежал
недавно содержательный живот.
...И что смешного я сейчас сказала?
Сам задаёт дурацкие вопросы,
а я ещё и дурочкой смотрюсь.
Вот щас пойду, найду на полке свитер,
в котором ты припёрся на свиданье,
и детям этот ужас покажу.
А чем, на Ваш взгляд, отличается настоящая поэзия от графоманства?
Графомания по сути – это просто желание писать, в чем нет ничего дурного. В этом смысле я сама абсолютный графоман. Но! Писать стихи, а не выдавать на гора стопицот строк каждый день – без техники, логики, чувства языка. Тут, конечно, большая проблема в том, что пишущий человек сам не всегда понимает, что его вирши яйца выеденного не стоят. И это его беда, а не вина. И я, по совести говоря, не против графоманов – пусть люди пишут, как могут, это хороший практикум для души. Но не надо называть это поэзией и себя поэтами. Самовыражение – да, вполне.
Правда ли, что нужно войти в определенное эмоциональное состояние, чтобы появились стихи, или их лучше писать рассудком, советуясь со своим чувством меры и логикой?
Все вместе. Вдохновение – это только дай бог 10% от стихотворения. Остальное труд. Интуитивный или рассудочный – но труд, работа.
Что касается эмоционального состояния, то процитирую опять сама себя (это часть предисловия к моему новому сборнику «Старушки, псы и прочее»):
«Процесс писания стихов для меня сродни, наверное, медитации. Я так думаю, ибо никогда не медитировала. Это погружение в пространство стихотворения – то место и время, которое в нем описывается. Получилось ли это сразу? Совсем нет. Это был довольно долгий и мучительный процесс. Сначала я научилась входить в это пространство. Потом поняла, что мне трудно выбраться оттуда, я теряю связь с реальностью. Так что самым важным было найти выход, потому что иначе, я понимала, я сойду с ума. Теперь я могу входить и выходить из стихотворения в любой момент. Могу написать строку, две – и оставить на потом, когда будет время и настроение. Эти строки остаются ключом к нужному для стихотворения состоянию души».
Отличается ли мужская поэзия от женской?
Для меня нет такого различия. Я отличаю только плохие стихи от хороших. Поэзии вообще не нужны никакие дополнительные подпорки. Ты либо летишь от нее, либо жалеешь о потраченном времени и безликом или даже уродливом языке.
У всех нас бывают черные полосы и плохое настроение. Как поступаете Вы в подобных ситуациях: прячетесь в норку и забиваете на творчество, пока все не разрулится, или же наоборот, не даете себе впасть в хандру, усиленно занимаясь служением Музе?
Я человек действия. Сколько бы я ни пыталась сбежать или спрятаться от себя, мне будет только хуже. Так вообще проблемы никто нормальный не решает) Так что пишу в любой ситуации. Просто стихи, написанные в чудесном расположении духа, люблю больше, чем прочие. Хотя и «прочие» свое дело делают безотказно – помогают переварить и усвоить этот мир. Помните, как говорил Шрек? – «Не держи в себе»)
Назовите поэтов, чье творчество Вам особенно близко, и с кем Вы бы порекомендовали ознакомиться нашим читателям.
Жесткие, самоироничные и очень разные – Сергей Черсков и Александр Оберемок. Лиричная, интуитивная поэзия у Ани Арканиной. Зрелая, глубокая лирика у Наташи Возжаевой. Очень талантлива 20-летняя Лиза Евстигнеева. И это я назвала только тех, с кем дружу или лично общаюсь. Недавно открыла для себя белгородского поэта Максима Бессонова… Но хороших имен в нынешней поэзии, безусловно, больше.
Мой традиционный вопрос: расскажите о самом приятном и самом неприятном моментах в жизни, непосредственно связанных с творчеством.
Неприятные – когда заходишь в тупик и толчешь воду в ступе. Это не бессмысленное занятие, это по сути отделение будущих зерен от плевел, процесс выплавки стихотворения. Всегда знаешь, что все получится – но надо провести вот эту утомительную работу, потратить на нее эмоции и время. Ничего, неприятно, но стоит того.
Приятные – всегда, когда стихотворение удалось. Тогда все внутри поет: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Помню, именно так потрясающе было с моим «Лисапедом»:
Старый лисапед отзимовал
под навесом, как барбос дворовый.
Ржаво шелупонится металл...
Но под тётей Надей-то, коровой,
он ещё побегает – ого!
Потрясёт её большие булки.
Вот, бывало, сядет на него –
сладострастно взвизгивают втулки.
Только тени сменят жаркий свет,
потная возлюбленная Надя
гонит престарелый лисапед
в магазин по кочкам на ночь глядя.
Цепь скрипит, и блямкает звонок.
Слышен хриплый покрик петушиный.
И тепло сиденью между ног.
И довольно крякают пружины...
Приезжай! Смотри, уже тепло.
Засиделась в городе, корова!..
И блестит на солнышке крыло,
как у молодого.
И, конечно, для меня откровением стали мои собственные «Соловки». Ничего подобного я никогда не писала и сомневаюсь, что напишу:
Соловки
Среди белужьих косяков
идёт «Василий Косяков».
На нём паломник и турист
глядят на море сверху вниз.
А море дышит: вдох – и фух.
Маяк зажёгся и потух.
А век зажёгся и горел.
Этап, Секирная, расстрел.
Когда приходит пароход,
двоих с него тотчас в расход.
А ты на жёрдочке сиди.
Падёшь – пригреют на груди
седые божьи старики.
По именам их нареки:
Савватий, Герман и Зосима.
А рвы распахнуты на зиму.
Теперь до оттепели здесь
лежи, с других сбивая спесь.
А там, глядишь, зароют
под Чудовой горою.
И вырастет из босых ног
черничник и косматый мох.
*
Разбудит благовест. То тихо, то набатно
качают звук поморские ветра.
У Царской пристани толпятся катера,
везут на Анзер и везут обратно.
В посёлке благостно. Копчёная треска
по 200 рэ за среднюю рыбёху.
Селёдку малосольную неплохо
мы сторговали тут у рыбака.
Неспешно всё. А что, на Божий суд
успеется. Живи себе в охотку.
К Преображенью патриарха ждут,
и мужики вовсю скупают водку.
*
Когда глядишь на облака,
нет расстояний меж веками.
Скроёны стены на века,
а может, взрощены из камня.
И причащаешься суровой
скупой нешумной чистоты.
И бродят сонные коровы
и любопытные коты,
и чайки кормятся с руки...
Меня не удивляет, в общем,
что произносит Soul-love-ки
какой-то иностранец тощий.
*
Вода в ручьях темна
и, словно кровь, густа.
Шевелится у дна
ржавелая листва.
И вверх ногами в ней
дрожат среди камней
малина у моста
и маковка скита.
*
А вот где жизнь назло берёт своё
у каменного холода и глины:
цветёт шиповник, тянутся люпины
и прочее заморское быльё.
Здесь прижились ростки и семена
чужих широт. Шмели качают розы.
Тут, говорят, в иные времена
цвели и вызревали абрикосы.
Таблички там, таблички тут. Иду,
куда ведёт натоптанная тропка...
Мне больше всех растений в ботсаду
запомнилась тупая кровохлёбка.
*
Белое море и белый песок.
Белый туман по-над белой обителью.
Белобородый языческий бог
смотрит с иконы глазами Спасителя.
Лето не лето, зима на носу.
Клонятся травы к земле покаянно.
Крикнет белуха на дальнем мысу –
и тишина.
И расстрельные ямы.
Ваше пожелание новичкам в любой творческой сфере.
О, тут все просто и прекрасно – творите! Ничто не сравнится с этой внутренней наполненностью, которую порождает любое творчество. Это же как полет во сне – нет границ, нет невозможного. Это и еще одна очень важная вещь – самореализация. Без нее человек становится злобным существом, у которого виноваты все во всем. Мы ж с вами не такие, верно?)
От автора. Для тех, кто хочет поближе познакомиться с творчеством Полины:
А теперь - продолжаем наслаждаться изумительными рифмами!
Жить – это просто
Жить – это просто. Дорога. Дом.
Тёплые доски пола.
Старая булочная за углом.
В паре кварталов школа.
Няня наварит кислые щи,
Молча глядит куда-то.
– Вот, – говорит, – из всех мужчин
Двое пришло ребят-то…
Тянет из леса дождём и костром.
Ветер качает тополь.
– Мужа-то Мишу – в сорок втором.
Где это – Севастополь?
Пляшет ленивая пыль в лучах.
Время идёт чуть слышно…
– Я иногда зову по ночам:
Мииииша! Миииша!..
Няня глядит в этот сорок второй,
Плачет. Кивает мелко.
Нам по двенадцать. Сидим с сестрой,
Мучаем щи в тарелках.
Руки у няни в венах-корнях,
Бледных веснушек просо…
Вот бы на озеро на полдня!
Жить – это просто.
Пёс
Дожди зарядили. Апрельская хмарь.
Ночами промозгло и гулко.
Торжественно лапу задрав на фонарь,
мой пёс начинает прогулку.
Я тут на раёне давно аксакал,
мне всё и привычно, и скучно.
А этот, гляди-ка, опять поскакал
обнюхивать разные кучи.
Смотрю и завидую: эх, ни черта
не смыслю я в жизни, на деле.
Не верую в чудо травы и куста,
мечтаю о свете в тоннеле.
А псу ни к чему городить огород,
и светит ему без печали
фонарь – перекрёсток собачьих миров,
описанный в самом начале.
Холодный май
Утром проснёшься и вспомнишь: в мире война.
Слышишь, как это странно: в мире – война.
Птицы поют, сирени опять цветут.
А война тут как тут.
Каждое утро страшно, как в первый раз.
Долго лежу, не открывая глаз.
Думаю: может, всё-таки это сон.
Человек – он слаб, он в прошлом укоренён.
А потом стисну зубы –
и верю снова, и снова живу.
Потому что всё наяву.
*
Вернулись чайки и кричат над озером,
срываясь то и дело в тишину.
Уходит май, подсвечивая розовым
мной так и не прожитую весну.
Холодный май... Но тронешь ветку яблони,
цветущей дички (слышишь, шмель жужжит?) –
и ветка эта, нежная, корявая,
качнётся, обещая свет и жизнь.
И выплываешь из потьмы беспамятства,
где выпит свет зрачками чёрных дыр.
Война закончится, а мы останемся,
и нам ещё любить весь этот мир.
Выдохни-вдохни
В жизни не так уж мало
ради чего пожить.
Веточки краснотала,
зелень озимой ржи.
Небо роняет в лужи
пёрышки-облака.
Чайки вернулись, кружат
голову мне слегка.
Первый полёт лимонниц –
солнечных лепестков...
Слышишь в пасхальном звоне
всякой беды исход?
*
Какая птичья тоненькая нить
натянута до звона надо мной.
Дай, Господи, весь этот мир любить
и мне, подобно живности лесной.
Прощать ему вчерашнюю печаль
и нынешнюю горькую беду,
и новый день надеждами встречать.
Смотри, уже в оттаявшем пруду
рябит от солнца. Выдохни-вдохни.
Всё будет жизнь, тепло, апрельский свет,
пока горят пасхальные огни
цветущей вербы вдоль дорог и лет.
Дед
Гадает дед на зареве зарниц,
на травах и росе, на лёте птиц
и на дымах над латанною крышей.
Огладит лист, поправит стебелёк.
Подслеповато нюхает цветок,
поводит носом и вздыхает: ишь ты...
– Ничо-ничо... – По яблоне сухой
ведёт своей мосластою рукой.
Глядь – от корней повытянулись всходы.
Седой, как лунь. Штаны с десятком дыр.
Он ходит-бродит и спасает мир
от боли, хвори, злобы, непогоды.
Бормочет. Гонит тучи в высоте.
Дрова из леса носит на хребте,
весь жилами увитый, как шпалера.
– Ничо-ничо... – яишенкой шкворчит.
...Ты бормочи подольше, бормочи.
Пока ворчит огонь в твоей печи,
на свете точно есть любовь и вера.
Так-сяк
Я жить не тороплюсь, я медлю жить, –
так замирают в облаке стрижи,
ложась на ветер.
Земля моя – раскрытая ладонь
качает солнце ласково, легонь-
ко на рассвете.
И долог день. От вызревшей росы
цветы с утра пьянее, чем пропойцы.
Теряют хватку годовые кольца,
и тикают небесные часы
по собственному странному канону:
так-сяк, так-сяк. Полуденные звоны
тихи, ленивы – птичий полусон.
Оркестрик на аллее дует вальсы,
и ветки, словно старческие пальцы,
перебирают звуки в унисон.
Июнь, июнь… от слова-то сквозняк.
По вечерам и звёздам в небе дрожко.
Вся жизнь всерьёз, а лето понарошку.
Так-сяк...
#интервью #интервью с поэтом #поэзия