Волгоград. Монумент — Родины-матери на Мамаевом кургане. Он, как и город, вызывает восхищение и бывших воинов, и сегодняшней молодёжи. Да разве можно быть равнодушным перед этими символами мужества и героизма советских людей, отстоявших в тяжелейших боях волжскую твердыню.
В тот суровый 1942 год вся наша страна помогала легендарному городу. Шло оружие, боеприпасы, продовольствие и воинские резервы. Об одном защитнике города-героя мне и хочется рассказать.
Служил с 1938 года на Тихоокеанском флоте Николай Павлович Михайлов. Был он главстаршиной. Началась война. Враг уже рвался к Сталинграду. Моряки тысячами писали тогда заявления с просьбой направить их в действующую армию. Они были, наконец, удовлетворены. И вот из добровольцев сформирована бригада. Направили её на Волгу. Прибыли моряки в город августовским вечером. Сразу же их послали на передовую.
— Hy, как дела? Говорят, жарко у вас здесь? — спрашивали новички у бывалых солдат.
— Утром сами увидите, — отвечали те.
Начали готовиться к бою. Подравняли траншеи, укрепили разрушенные огневые позиции. И вот наступило утро. Тихо было вокруг. Казалось, что и войны нет. И когда в небе появилась «рама» — разведывательный самолёт, — на него все смотрели с любопытством: вот он, хоть и высоко, но это уже враг, о котором почти все моряки знали только из газет.
— Осмотрелись мы, — вспоминает свой первый фронтовой день Николай Павлович. — Увидели город, который должны защищать, а вместе с ним — Родину. И знаешь, о чём я тогда подумал, да и не только я, а все товарищи? О том, чтобы скорее с ними встретиться. Лицом к лицу. Очень хотелось увидеть этих вояк, которые хвастались на весь мир своей непобедимостью. Ho нам, необстрелянным, выпало в тот день самое страшное, что может испытать человек, впервые попавший на фронт: бомбёжка и рукопашный бой...
Они появились совсем неожиданно в ясном небе, чёрные самолёты. И уже через несколько минут оборона, которую заняли матросы, вся кипела от десятков разрывов. Самолёты налетали волнами. И каждый раз дрожала, словно в дикой пляске, земля. Моряков засыпало песком, осколками. В считанные минуты укрепления, так тщательно подготовленные, были разрушены.
— Вот, гады! С землёй нас хотят сравнять, — услышал старшина голос соседа. — Ну-ка, друг, перевяжи. Царапнуло меня всё-таки.
Плечо у матроса превратилось в сплошную рану. Так впервые Михайлов увидел, как просто и легко умирают на войне люди. Он не успел закончить перевязку, а по полю уже пронёсся чей-то взволнованный крик:
— Танки, братцы... Танки идут!
Бронированные чудовища, выплёскивая из себя острые языки пламени выстрелов, приближались быстро.
— Подпускай ближе. Гранаты готовьте, связки. И пехоту отсекай! — командовал лейтенант взводу.
Сзади ударили наши 6aтареи. А танки приближались ближе и ближе. За ними — пехота. Заговорили наши пулемёты, винтовки. Вот вспыхнул один танк, второй. Но остальные шли стремительно быстро. Среди моряков произошло некоторое замешательство. Они не видели ещё так близко эти стальные махины, сеющие смерть.
— Волновался. В горле, помню, пересохло, а выжидал. Вот он на пригорок поднялся. Теперь совсем, рядом. Пора бросать, — вспоминает Николай Павлович. — Поднялся, бросил под гусеницу противотанковую и — на дно окопа быстрей. А мысль одна: попал ли? Выглянул когда, радость сразу захлестнула. Остановилась машина, всю гусеницу размотала. А тут ещё кто-то бутылку бросил. С горючим. Запылал фашист. Гляжу, люк открылся, выскакивать они начали. Я их тут же очередью срезал. Вот так и выдержали первый экзамен. И немцы залегли. Потом отошли. Не выдержали у них нервы...
Но бой продолжался. И снова на позиции моряков обрушились сначала бомбовые, а потом артиллерийские удары. Временами казалось им, что этого шквала не выдержит сама земля, расколется. Но она выдержала, как и люди на ней. А потом на разбитые окопы снова рванулась танковая лавина. Гитлеровцы, видимо, решили продвинуться во что бы то ни стало. И тогда-то раздалась команда, которая резко и сильно ударила по напряжённым до предела нервам:
— Приготовиться в атаку!
Первым на бруствер выскочил политрук. Высоко подняв автомат, он крикнул:
— За Родину!
И тысячеголосое «Ура!» разнеслось по полю, перекрывая грохот снарядов, треск немецких автоматов.
Так началось самое страшное в современном бое — рукопашная схватка. Немцы не выдержали её, бежали. Но когда разгорячённые люди вернулись обратно, желанной передышки не оказалось: снова начался ураганный артиллерийский налёт. Гитлеровцы пытались уничтожить во что бы то ни стало этих солдат в бескозырках с чёрными лентами. Но моряки держались стойко. Так они встретили и эту атаку, уже третью по счету, начиная с утра.
Ожесточение было полное. Раненые не уходили в тыл, они мстили за товарищей. И когда погибли политрук, командир взвода, старшина взял командование на себя.
Получасовая передышка. И опять атака. И снова ползут по изрытому полю танки с паучьими свастиками на бортах, а за ними ненавистные серо-зеленые фигуры. И снова враг отбит.
До сегодняшнего дня помнит наш земляк, бывший моряк, свой первый фронтовой день.
— Утихомирились они уже под вечер. Ну, а нам было, конечно, не до отдыха, хотя устали так, что с ног валились. Хоронили убитых, отправляли в тыл раненых, — рассказывает он. — Выбывших не считали. Считали тех, кто остался. Из нашего взвода, например, было в строю только четыре человека. Потом подошло пополнение. И пришедшие надевали бескозырки павших, клялись сражаться так, как они...
Николай Павлович был ранен на четвёртый день боя. А потом — госпиталь, почти пять месяцев лечения. Затем он снова воевал в первой гвардейской армии. Во многих боях участвовал уралец, очищая Родину от фашистской нечисти. Летом сорок четвёртого года освобождал Румынию, Югославию, Болгарию, Венгрию. За подвиги отмечен многими наградами.
Теперь бывший фронтовик работает в первом цехе Новотрубного завода на отделке реечного стана подкрановым. Он овладел многими смежными профессиями. Может работать резчиком, подручным правильщика, правильщиком. И любое дело выполнит добросовестно.
Сейчас в армии уже третий год служит его сын. И, думается, он отлично выполняет свой воинский долг, наказ отца служить Родине безупречно.
Скоро ветерану войны и труда идти на пенсию. Вот и весь мой рассказ о воине-герое, защитнике легендарного города.
Г. РЫСУХИН (1968)