Дверь была не заперта, Светка легонько и неслышно толкнула её, улыбаясь и предчувствуя, как он сейчас удивиться, увидев её. Номер был огромным, из дальней комнаты раздавались звуки нескольких голосов.
Все части повести здесь
– Глеб! – позвал Князь в окно, не надеясь особо, что тот услышит – ты можешь подойти?
– Да, отец? – Стрелок, сжимая в ладонях промасленную тряпку и вытирая ей руки, вошёл в кабинет отчима – у тебя ко мне дело?
– Не то чтобы... Извини, если отвлекаю... Я хотел спросить тебя про эту девочку – Свету. Как у вас с ней дела?
Глеб опустил глаза, потом ответил коротко:
– Никак.
– Вы же вроде бы встречались?
– Было дело. Но она любит другого.
– И чем же этот «другой» лучше тебя?
– Она его поклонница, фанатка.
– Он что – певец? Или актёр?
– И то, и другое – невесело усмехнулся Глеб – по профессии он певец, а в жизни... актёр. Очень умело играет свои роли...
– Ну-ка... – Князь нахмурился и кивнул на кресло напротив – сядь и расскажи мне всё.
– Обивку замараю – попытался отнекиваться Стрелок – одежда после машины вся в мазуте.
– Сядь, сядь – повторил Князь – хотелось бы знать, что там за птица такая.
И когда Глеб рассказал всё отчиму, тот спросил:
– Уверен, что не нужна помощь? Могу сказать ребятам. Они прикопают так, что никто вовек не узнает, где он.
– Отец, а какой смысл? Ну, сделаешь ты её несчастной. Она будет страдать, переживать и плакать, и скорее всего, нескоро отойдёт от этого. Не могу же я заставить её любить себя насильно.
– Тут ты прав...
– Отец, почему ты интересуешься ей?
– Необычная девушка, да и всё. Сейчас мало таких... настоящих на эмоции и чувства. Я бы на твоём месте поборолся за неё.
– Не думаю, что это нужно. Она безрассудно влюблена в него, а он... Скорее всего, играет с ней, как кошка с мышкой. Поиграет и бросит. У него же всё на публику.
– Так может, избавить её от этого? Чтобы не было потом этих страданий?
– Нет, отец, я не полезу в это. Она должна сама понять, понимаешь. Полезу – виноватым останусь, ещё возненавидит меня. И ты не лезь, прошу тебя!
– Хорошо, Глеб, но ты должен знать, что в этом вопросе можешь на меня рассчитывать, как, впрочем, и во всём остальном.
– Я знаю, отец, потому и бесконечно благодарен тебе.
Когда он вышел, Князь, немного подумав, отправился в оранжерею, недавно отстроенную для жены на крыше дома. Виолетту он нашёл внутри – она о чём-то горячо спорила с недавно нанятым садовником.
– Выйди – коротко сказал он тому, и работник удалился, подобострастно кивнув им обоим.
– Что-то случилось? – жена обеспокоенно свела тонкие брови к переносице.
– Мне нужно посоветоваться с тобой, Виолетта. Тут такое дело...
И он рассказал жене историю Когтя, Светки и Стрелка. Да-да, именно так, в подобных случаях этот, казалось бы, могущественный и всезнающий человек шёл за советом к хрупкой своей супруге. Он считал себя толстокожим и неспособным на то, чтобы разобраться в делах сердечных, но ему очень хотелось помочь Глебу. Слишком много для него значила мать этого парня, слишком он любил её и слишком большую боль пережил, потеряв когда-то.
А эта отчаянная блондиночка так остро и ярко напоминала ему жену – мать Глеба, что в душе зародилось чувство – надо помочь, сделать так, чтобы они с Глебом были вместе, не потерять её. И тут этот на пути у пасынка – большая любовь Светки. Он знал характер Глеба - тот отойдёт в сторону и будет тихо страдать и не станет мешать, потом, если что-то случится – поддержит, поможет, но поперёк дороги никогда не встанет.
Поэтому и думал, и кумекал – как сделать лучше. Потому и пошёл советоваться с Виолеттой. Но та выслушала и успокаивающе положила на его большую руку свои изящные пальцы, усеянные золотыми колечками.
– Володь, не надо. Не мешай. Они сами разберутся. А сунешься – Глеб прав – останешься виноватым. Тем более, ты любые вопросы привык решать... гм... кардинально. А здесь такое не прокатит.
Она мягко улыбнулась ему, и эта улыбка успокоила.
– Ты права, конечно - он встал, тяжело опираясь о столик, на котором лежали какие-то иностранные садоводческие буклеты – ты всегда права, потому я доверяю твоей интуиции.
С тех событий прошло три года. Три долгих года сомнений, неуверенности, надежды и веры в лучшее, в том числе, и у жителей огромной страны.
Многое пережила за эти годы измученная, истёрзанная страна, движимая неумным правительством. И все эти действия отражались на простых, обычных людях, страдали в первую очередь именно они, а не те «нувориши», которые с трибун говорили о своей преданности делу, а где-то там, в закулисье, пилили «бабки», мечтая поскорее смыться в сытую Европу или Америку.
Жители страны оказались народом без будущего, а когда выяснилось, что правительство не может выполнять свои обязательства по различного рода договорам, пришло страшное осознание того, что никто не сможет защитить простых людей. Не было наращивания бюджета, ослаб государственный контроль и кризисный маховик раскручивался всё сильнее.
В один из дней Светка прибежала к Нине, та приехала недавно с поездки, и они ещё не виделись. Иннокентий Павлович сидел на кухне в подавленном состоянии, Нина стояла у окна и тихонько плакала.
– А... вы чего? – спросила Светка, потерянно глядя на них. Ей было странно видеть вечно бодрого мужчину и живую, энергичную подругу вот такими тихими.
– А ты не слышала разве? – спросила Нина, а потом добавила – мы с отцом с двух зарплат на машину копили, думали, хоть запорожец, да купим. А оно вон...
И кивнула на стол, где лежало несколько бумажек.
– Не машина теперь, а булка хлеба – и она расплакалась в голос.
– Ну, ладно тебе, Нин – к ней подошёл отец и стал успокаивать – скажи спасибо, что так взяли.
А Светка тогда подумала, что как хорошо – можно положиться на Когтя, он всё устроит, всё сделает, за ним – как за каменной стеной. Вот и в этой ситуации он смог выпутаться с помощью того, кто вовремя «шепнул» ему про намечающуюся заварушку, и он принёс домой, тайком, хрустящие бумажки с изображением невесть кого – доллары.
Они по-прежнему жили вместе, Коготь был уже популярен настолько, что колесил по всей стране с гастролями, зарабатывая достаточно прилично. Уставшая от веяний времени молодёжь валом валила на его концерты, не желая отставать от моды и следуя эпатажной звезде.
Коготь относился к Светке с любовью и уважением, а она млела от его ласки и нежности. Казалось. что гармония навсегда поселилась в их жизни, и нужно было только время, чтобы укрепить эти отношения. С помощью Глеба Светка отучилась три года на автомеханика в местном ПТУ – театральные подмостки её уже не прельщали, а вот ковыряться в машинах нравилось.
СТО Глеба к тому времени, несмотря на нестабильность, всё же расширилось. Это было уже не СТО, а сервис по ремонту автомобилей, в том числе, ремонтировали и иномарки, разбираясь в них непосредственно по ходу процесса ремонта.
На автомойке Светка теперь не работала – туда взяли двух мужчин, сама же она, в промасленном комбинезоне и бейсболке, занималась непосредственно ремонтом. Она потеряла счёт тому, сколько раз за это время они испытывали «наезды» братков, и только узнав, кому принадлежит эта ремонтная мастерская, братки отступали.
Несколько раз Коготь пытался отговорить её от работы, но она ни в какую не соглашалась, ссылаясь на то, что любит свою работу и не уйдёт, как бы он не уговаривал.
Глеб теперь не так часто появлялся в мастерских – там были в основном мужики и Светка, он же то ездил по свои неведомым делам, то сидел в маленькой конторке тут же, при сервисе, занимаясь какими-то бумагами. Одно время он предлагал Светке взять на себя должность администратора, но той с бумажками было скучно, потому она предпочитала проводить время, копаясь и разбираясь в механизмах машины.
Они так и оставались друзьями, лишь совсем немного было заметно, что они отдалились друг от друга. Светке импонировало то, что Стрелок, в отличие от остальных, не хаял Когтя, не пытался уговорить Светку бежать от него, не говорил о том, что Коготь обманет её, предаст или изменит. От этого ей было тепло на душе – Стрелок просто ждал. Светка иногда не верила, что у них разница в возрасте три года – настолько он казался не по годам умным, чутким и даже в чём-то мудрым.
Он тщательно, очень тщательно скрывал от Светки своё чувство, которое до сих пор испытывал к ней, но даже если бы для этого был повод, Светка знала – сразу он бы ни за что не стал настаивать на том, чтобы они были вместе. Сначала он со всей имеющейся в нём заботой помог бы ей зализать раны, а уж потом сделал бы так, чтобы со временем она обязательно ответила ему взаимностью.
Светка по-прежнему навещала Зоя Петровну и Вадьку с Дашей. Зоя Петровна воспряла духом – в своё время Глеб помог ей через отца устроиться в крупную клинику на обследование, и после долгого лечения ей удалось встать на ноги, правда, ходила она с тростью, но чётко исполняла все рекомендации врача – ей очень хотелось со временем пойти без неё.
Она не уставала благодарить Глеба, благодарить Светку, а та до сих пор помнила, как они все вместе, весёлой стрекочущей толпой забирали её из клиники, как она плакала дома от счастья, от того, что наконец может ходить сама. Обняла по-отечески Глеба, прижалась к его лицу своей мокрой щекой и сказала:
– Глебушка, милый, чтобы я без тебя делала, а? Ты ведь сам не представляешь, что ты для меня и детей сотворил. Это ж чудо самое настоящее, я думала – мне встать не суждено уже, а ты на ноги меня поставил.
– Да это не я! – улыбнулся смущённый Глеб – это врачи. Но у вас двое детей, а вы в лежачем положении, как же это возможно? Вон, Вадька уже мелочь по карманам тырит, а что дальше будет?
Он без злости дал Вадимке подзатыльник.
– Да я не буду больше! – смущённо огрызнулся Вадим – я же на сладости, для Дашки.
– Почему мне не сказал? – нахмурила брови Светка – или Глебу?
– Да я сам хотел...
– Вадим! – Светка присела перед ним на корточки, хотя ему совсем недолго осталось, чтобы догнать её в росте – ты знаешь, что это значит? Так ведь можно и в тюрьму сесть. Отправят тебя в колонию для несовершеннолетних – что будет с твоей мамой? Ты о ней подумал? А о сестре?
– Да я же сказал – не буду! – опять со злостью выкрикнул парнишка.
– Ещё раз увижу на рынке – погрозил ему пальцем Глеб – отведу в милицию своими руками. Может, тогда поймёшь...
Сейчас Вадим учился в ПТУ, так как ушёл после девятого класса из школы. Он очень хотел уже получить какую-нибудь специальность, и пойти, наконец, содержать семью, как настоящий мужчина. Дашке было одиннадцать, из весёлой девчушки она превратилась в серьёзную девочку, учащуюся на одни четвёрки и пятёрки и читающую книжки. Светка со смехом называла её «книжным червяком» – в свободное время та не выводилась из библиотеки, а лучшим подарком на день рождения считала хорошую книгу в твёрдом переплёте с запахом типографской краски на страницах.
Одно коробило Светку – Коготь не испытывал желания знакомиться с её друзьями, узнать эту сторону жизни девушки. Однажды даже сказал как-то:
– Свет, может, тебе завязать с этими людьми? У тебя сейчас совершенно другой статус...
– Статус? – она сверкнула на него глазами – какой статус, Лёша? Статус твоей девушки не даёт тебе права отнимать у меня тех, кто стал мне настоящей семьёй здесь...
Отрезала тогда так, что Коготь остался сидеть в комнате на кровати в полном недоумении, а она схватила куртку и кинулась на улицу. Когда вернулась, он ждал её у подъезда.
– Светка, ты прости меня. Я не прав, наверное. Конечно, общайся с этими людьми. Но прошу тебя – меня не тяни в вашу компанию. Я ведь тоже имею на это право, верно?
Её тогда это больно резануло – Коготь не хочет знать тех людей, что рядом с ней. Ну и пусть, в конце концов, он прав – он может этого не хотеть. Она же тоже старается поменьше общаться с теми личностями, которые постоянно крутятся возле него – мрачные, хмурые, с бычьими шеями, на которых болтаются золотые цепи с палец толщиной. Увидев это, Светка тогда презрительно усмехнулась:
– Видимо, самое ценное, что у них есть – это их цепи на шеях.
Коготь погладил её по волосам:
– Это показатель статусности и престижа, Светик.
Она тогда спросила у Стрелка иронично – почему он себе такую не оденет на шею, на что тот заявил:
– Я же не собака, и не корова, чтобы с такой ходить...– и поняв, что она имеет в виду, усмехнулся – на неё ещё колокольчик повешать – ну вылитая цепь для быка, например.
Светка тогда посмеялась над ним, но стало не до смеха, когда Коготь приобрёл себе такую же, да ещё с золотым кулоном в виде когтя птицы. Она задумалась тогда, что на эти деньги можно было обеспечить ещё одно лечение для Зои Петровны, и тогда, возможно, она бы вообще встала на ноги. По всей видимости, её, Светкины ценности, очень отличаются от его ценностей...
Как ни странно, за эти три года Светкина орхидея так и жила с ней, радуя хозяйку своим цветением. Когда ей было грустно, она смотрела на цветок, и казалось, мир вокруг меняется. В лучшую сторону.
Как и раньше, она продолжала посещать Мышку на кладбище, и подолгу разговаривала с ней, рассказывала о Когте и о себе, говорила, что Мышка ошиблась тогда, отметив, что Коготь никогда не изменится. Подруга смотрела на неё с чуть выцветшего фото, как Светке казалось, с каким-то странным упрёком, мол, зря ты меня не слушаешь, подружка.
Говорить со Светкой о Когте не любила и Нина – той никак не удавалось переубедить подругу в том, что Коготь изменился и очень сильно. Что он любит её, Светку, заботиться о ней, покупает еду, одежду и у них словно настоящая семья. Как раз то, о чём она, Светка, мечтала.
Иногда, после гастролей или репетиций, она улавливала тонкий, еле различимый запах алкоголя и сигарет, но она утешала себя тем, что скорее всего, ей показалось, потому что сам Коготь был всегда трезв и признаки того, что он курил «травку», отсутствовали. Мало ли кто мог делать это рядом с ним... И агрессия его исчезла, он даже стал ходить в подвал под домом, куда местная молодёжь приволокла незнамо откуда тренажёры и устроила там что-то вроде спортивного зала. Коготь был там частым гостем, для местных это была большая честь – сам солист известной группы ходит к ним в «качалку». И однажды Светка, спустившаяся туда позвать его домой, видела своими глазами, как он поднимал штангу, как напрягались мышцы его пресса.
Правда, волновало её немного то, что Коготь не делал ей предложения, а ведь и деньги на свадьбу у него были. Спросила его об этом, на что получила ответ:
– Светуль, ну, ты чего? До этого ли сейчас? У меня гастроли, у тебя работа. Нам надо накопить хотя бы на собственное жильё, а уже потом...
– Лёш, а как остальные живут? И снимают, и ничего, живут же – заканючила она – я скоро так состарюсь, Лёш!
– Да ты что?! – он рассмеялся – тебе же двадцать два всего! Какая старость?
Она тогда немного разозлилась на него – вот почему он её не понимает? Но спорить не стала, задаваясь вопросом, сколько же ей ещё его ждать.
Когда через месяц заговорила с ним об этом опять – они крупно поссорились. Коготь кричал ей, что она мечтает только об одном – надеть ему ярмо на шею, а все её чувства – просто пшик! Закончилось всё тем, что Светка кинулась горячо убеждать его в своей любви, в том числе, он потребовал сделать это и в постели.
На следующий день он уехал в Санкт-Петербург на гастроли.
Проснувшись утром, Светка почувствовала себя виноватой за то, что давила на Когтя этим браком. Искостерив себя на разные лады, она вдруг подумала про себя, как было бы славно внезапно приехать к нему на концерт в Питер. Наверняка он обрадовался бы и удивился её приезду.
Поскольку у неё был выходной, она решила не тянуть резину, а поехать в Санкт-Петербург, тем более, ей было известно, в какой гостинице он останавливается обычно.
Скоростной поезд домчал её до города почти за четыре часа. Предвкушая встречу с любимым, Светка сначала тряслась в автобусе, потом сошла на площади и отправилась в гостиницу. Как ни странно, в огромном холле она встретила Лидочку.
– Привет – та улыбнулась ей – ты так внезапно нагрянула!
– Хочу Лёше сюрприз сделать. Не подскажешь, в каком он номере?
– Да, он на пятом, в пятьсот пятнадцатом. У них репетиция через полчаса, поспеши.
Светка села в лифт и скоро уже шла по коридору, устланному длинной красной дорожкой в поиске номера любимого.
Дверь была не заперта, Светка легонько и неслышно толкнула её, улыбаясь и предчувствуя, как он сейчас удивиться, увидев её. Номер был огромным, из дальней комнаты раздавались звуки нескольких голосов.
Чем ближе приближалась Светка к двери, тем больше чувствовала себя самой настоящей дурой и идиоткой. Там, на большой кровати, она увидела Когтя – абсолютно обнажённый, он лежал между двух девочек-бэк-вокалисток, которые тоже были обнажены и ласкал тело то одной, то другой.
Картина была более, чем отвратительная, Светка никогда не видела подобного, и не хотела представлять, что в постели она будет с кем-то делить своего любимого. Но для Когтя это было, видимо, в порядке вещей, он совершенно не смущался того, что происходило.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.