Так называемые майские праздники в России традиционно любимы народом. Обитатели Восточной Пруссии вполне разделяли эти настроения, встречая май целой чередой различных празднеств. Но для начала нужно было достойно закончить апрель.
Могла ли английская монахиня-бенедектинка Вальбурга, позже причисленная к лику святых, подумать, что ночь накануне ее дня – 1 мая у германоязычных народов Европы будет стойко ассоциироваться с разгулом нечистой силы? Хотя, справедливости ради, это уже христиане придумали, язычники же отмечали праздник плодородия.
В Кёнигсберге Вальпургиеву ночь особенно почитали студенты местного университета – Альбертины. Хорошенько взбодрившись пивом, катались на лодках по Замковому пруду и Преголе, сходясь друг с другом в шуточных сражениях и норовя сбросить противника (особенно если тот принадлежал к чужой корпорации) за борт.
Другой популярной забавой было похищение Майского дерева, которое столь же традиционно устанавливали этой ночью. Возвращали добычу только за хороший выкуп: обычно проворонившие обязательный праздничный символ обыватели должны были выставить ловкачам-похитителям щедрое угощение.
Однако что вообще за штука такая - Майское дерево?
Это действительно могла быть добытая в ближайшем лесу молодая березка (первое дерево, пробуждающееся после зимней спячки) или, как вариант, высокий столб (тогда это был Майский шест), которые вкапывали посреди деревенской или городской площади. Происхождение обычая достоверно не известно, но характерен он, прежде всего, для стран германской Европы и соседних областей, подвергшихся немецкому влиянию.
Что до символизма, то шведский фольклорист Карл Вильгельм фон Сюдов считал, что майские деревья просто были признаками вернувшегося после зимы счастливого времени тепла и уюта. С этим утверждением вполне согласен английский историк Рональд Хаттон, который допускает, что майское дерево могло иметь определенное значение в германском язычестве железного века, а также в культурах раннего Средневековья.
Традиция оказалась настолько живучей, что сохранилась даже после христианизации всех европейцев, хотя и утратила свой изначальный смысл.
Maibaum (так это звучит по-немецки) было принято украшать. Как именно – зависело от того или иного региона. К слову, где-то каждую весну ставили новый символ, а в других местах много лет обходились одним и тем же столбом или березой, обновляя лишь «корону». Как правило, ствол Майского дерева очищали от коры, но нередко оставляли в естественном виде. На верхушке прикреплялся венок – та самая «корона» - и (или) разноцветные ленты. В ход шли также украшения из еловых веток, цветной бумаги, различных гирлянд. Важную роль играли изображения бытовых сценок, рассказывавшие о занятиях местных жителей.
В германских и датских деревнях праздник начинался с того, что селяне целыми ватагами ездили по улицам на лошадях, распевая веселые песни и размахивая зелеными ветвями, которыми были украшены и шляпы гуляк. Это называлось «привозить лето».
Следующим этапом был торжественный пронос Майского дерева к месту его установки. Процессия сопровождалась духовым оркестром – если таковой имелся в наличии. В складчину устраивалась пирушка, и пока солидные бюргеры и бауэры угощались жареными сосисками с пивом, молодежь пыталась привести дерево в вертикальное положение.
По завершении всех этих трудов начинались танцы (на титульном фото: «Танцы вокруг Майского дерева». Художник Френсис Хайман).
Главным же событием были выборы Майского графа.
Пруссаки не были бы пруссаками, если бы довольствовались исключительно мирными развлечениями. Молодые кёнигсбержцы облачались в доспехи и отправлялись за городские ворота, к Майскому дереву. На лугу, превращенном в ристалище, парни соревновались в меткости, выносливости и силе. Состязания могли длиться не один день, ибо претендентов на звание «самого-самого» хватало. Выявленного, наконец, победителя титуловали Майским графом, на голову которого члены магистрата торжественно возлагали Майский венок. Ряд исследователей считают, что венков было два – другой предназначался для Майской графини, ее граф имел право выбрать из числа молодых зрительниц. По завершении всех этих церемоний Mairitt, то бишь, Майская кавалькада, направлялась обратно в город, чтобы предаться чревоугодию и прочим удовольствиям.
Однажды в Кёнигсберге решили отказаться от милитаристского ажиотажа при выборах Майского графа и постановили проводить их в винном погребке – возможно даже, это был знаменитый «Кровавый суд», что функционировал на территории Королевского замка. Но быстро выяснилось, что более или менее честные (а главное, трезвые) поединки сменились массовыми пьяными драками, которые устраивали между собой разгоряченные болельщики. И в 1835 году городской совет был вынужден вернуть праздник на прежний луг.
Практиковался и другой способ выборов Майского графа. Вооруженная толпа юношей отправлялась в лес, откуда возвращалась уже во главе с героем праздника. Граф ехал или верхом на коне с «попоной» из гибких зеленых ветвей, или в повозке, влекомой четверкой лошадей и убранной все теми же ветками и цветами. Предполагается, что торжественный поезд означал возврат бога весеннего плодородия из дальних неведомых стран, где проводил он зиму.
Хотя сами участники веселой процессии – уже сплошь христиане - об этом могли и не знать…
Другой популярный в Кёнигсберге майский праздник назывался Das Frühlingseinholen – в буквальном переводе «Догнать весну». Насколько можно понять, определенной даты для него не существовало. Просто члены гильдии пивоваров, выбрав особенно солнечный денек, собирались в общественном саду Кнайпхофа (теперь -остров Канта в Калининграде): мужчины в цеховых белых куртках, женщины – в белых платьях и с черными лентами в головах.
- Из общественного сада выходили в следующем порядке: шествие возглавляли музыканты, за ними следовал руководитель процессии, с большим пивным половником в руках, - рассказывает составитель сборника «Легенды прусской Балтики» Татьяна Коливай. – Потом шли парами все остальные, под знаменем из белой тафты с вышитой золотом надписью «Нам Богом и владыкой нашим веселье будет в дар дано». За знаменем шел второй руководитель профессии, он тоже держал половник. Следом – солодовники с мешалками, у каждого на плечах был обруч от пивной бочки, перевитый льняными полотенцами. Далее снова шли музыканты и в хвосте – женщины, возглавляемые мужчиной в белой куртке.
Пышная процессия выходила шла через Альтштадт и Лёбенихт вверх по Мельничной горе, далее мимо замка в городской лес, где уже было накрыто свыше 30 столов для предстоящего пиршества и танцев всю ночь напролет. Обратно в город возвращались назавтра после обеда. И теперь уже женщины несли на плечах обручи, обвитые зеленью и украшенные желтыми луговыми цветами.
Традиция просуществовала со времен Средневековья до второй половины XVII века: последнее такое шествие состоялось 1 мая 1667 года.