Да, риза его сегодня красная. И это ровным счётом ничего не значит. Тяжёлые риза и митра, золотые цепи и панагия придавили его к амвону так, что даже подпрыгнуть на вершок он вряд ли сможет, не говоря уже о более высоких возможностях.
Один язык вольнолюбец. Играя образами в прокуренном воздухе эта бесхребетная плоть способна внушить то, чего на самом деле нет и быть не может под тесными и жаркими одеяниями. Хотя и имеет некое подобие крыл над плечами.
Давно я не посещаю храм. К Богу обращаюсь ежедневно. Той единственной молитвой заповеданной мне тем, кому верю беззаветно, как верю в то, что вырви моё сердце и жизнь моя прекратится, однозначно.
И, о грешен я, — не исповедуюсь. Мерзкое замечаю в себе прежде всего, и не отворачиваюсь. Делаю своё дело как тот золотарь, в тихое время, вычищаю и увожу куда подальше, чтобы мерзкое моё однажды всё-таки превратить в удобрение, и в золотые колосья, и в спелые сочные плоды. И мечтаю, что урожая того хватит не одному мне, но угощу каждого, кто посетит и обратится.
Одежды мои просты, без смысла всякого и намёков. Стригусь у парикмахера. Не знаю, может он из протестантов, кто же их там этих махеров разберёт.
Таких обычно причисляют к мирянам, о мире и радею. На войну благословлять как-то рука не поднимается, ни ближнего, ни дальнего, ни тем более врага своего.
Такой вот непутёвый. Все к холму, поглазеть, там нынче зрелище и страсти — я прочь бегу. Одно останавливает, вот кто-то упал под тяжестью дерева, не помочь нельзя, хотя сердце предостерегает: куда тебе: надорвёшься ещё! Одна душа протестует: да пошло ты...
Ну что с ней поделаешь, с невоспитанной, не воцерковленной. Вот слово на котором всегда спотыкаюсь и задумываюсь, а всё ли правильно в написании.
А почему патриарх в красном? Он говорит сегодня о победе. О чьей? Сразу так и не разберёшь. И о народе вспомнил, и о власти безбожной, и клир каким-то образом втиснул промеж. Много всяких образов витает вокруг него, теснятся и обжигаются в свечных сумерках.
Нынче свечи подорожали и под сводами полумрак. Но патриарх полон надежд и обнадёживает остальных: добрые теперь времена настали — все обратились и получили соответственно. И добра и прочие приложения к нему.
Вот он, с его слов, сподобился и начал проводить программу строительства храмов по всей земле. И чем вам не пятилетка с её ударными темпами? И как тут не вспомнить о народе? Кому-то ведь топор надо вручить, и мастерок, и молоток. В прежние-то времена как строили, да как Бог пошлёт. Теперь вот всё по научному, программы, прожекты или проекты. О себе не забыл, умница. Такие теперь времена, о себе не заявишь во всеуслышание, да с помпой, да со всякими эффектами красочными, да на объектив и, считай, что и не жил вовсе.
С победой так же. Пока комиссаров вешали да расстреливали нацистские живодёры, страна в панике бежала от врага лютого, но стоило ей — стране — совершить крёстное знамение и подпоясать рясы, и глядишь, бац сразу, и всех супостатов прогнали. Чудо?
Чудо!
Один вопрос. И как это вспомнила страна об эффекте крёстного знамения, когда её на протяжении аж двадцати лет насиловали самым извращённым методом репрессиями и коллективизацией. Тут не то что в пальцах запутаешься, снесёшь ко всем чертям все колокольни заодно с поповским подворьем, а они чудненько так выстояли. Разве что, поп спутал крест с саблей и ушёл в черносотенцы или пожалел золотишко в ризнице, когда голодные хлеба просили, там, и на самом деле, разорение получилось.
Из уст патриарха получается следующая картина. Была одна безбожная страна, ни во что не верующая, вдруг нагрянула беда и, словно воинство небесное, спустились с «облацев» попы да патриархи и вразумили во грехе погрязший народ, что он де, не может быть носителем духа святого, к равенству и братству призывающего. А только клир является хранителем и носителем святости. Приобщайтесь и побеждайте.
И победили...
Под красным знаменем.
И такое бывает согласился, видимо, патриарх. И облачился соответственно. И в свою очередь обратился к народу (как некогда, те же безбожники): без вас программы строительства золотокупольного будущего ну никак не осуществить.
И пока верят. И то хорошо. Народный дух он как, он лукавого чует за версту, и чуть что так сразу за топоры и бунт. Бессмысленный и кровавый.
Не обмани патриарше, и пускай под твоей ризой золототканной будет верный дух, тогда тебе поверят и пойдут за тобой и любую тяжесть вынесут. Ибо ещё немец, Гегель кажется, заметил, что русский народ умеет трудится самозабвенно на общее благо.
Какого!? Вроде немчюра и вроде с тех самых мест откуда душком либерменча (сверхчеловека) несёт, а и он чует что значит дух высокий и поистине святой.