Его склоны веками покрывали сады и виноградники. История здесь словно живёт своей прерывистой жизнью: то скрывается в буйной растительности, напоминая едва заметный отблеск прошлого, то вырывается наружу с непреодолимой силой, возвышаясь в монументальных храмах. Город, носивший множество имен, прежде всего известен как Агридженто, но в памяти многих он останется Джирдженти — родиной великого Луиджи Пиранделло.
Этот город — словно ожившая метафора: непостижимый, загадочный, не всегда счастливый. Он пережил опустошение, но сохранил свою особую патину времени, делая его непохожим ни на один другой.
Пиранделло, который не раз возвращался к Джирдженти в своих произведениях, писал в предисловии к роману «Старые и молодые» (1909):
"Дождь и ветер казались упрямой жестокостью неба над пустошью тех далеких пляжей Сицилии, на которых Джирдженти в жалких остатках своей древней славы возвышался молча и изумленно, выживая в пустоте времени без событий."
Картина удручающая: одиночество, запустение, неизбежное исчезновение. И всё же писатель снова и снова возвращался в эти места своего детства. Он находил вдохновение среди покосившихся ворот, узких троп, проторенных усталыми мулами, и полуразрушенных шахт, когда-то кормивших его семью.
Несмотря на обиды судьбы, несмотря на богатейший опыт путешествий и знакомства с лучшими европейскими культурами, Пиранделло всегда тосковал по этому месту. Как истинный сицилиец, он не мог избавиться от этой любви — сложной, противоречивой, но непреодолимой.
Сицилийская любовь к дому: вечная тоска по родным краям
Сицилийцы привыкли к раненой, истощённой, декадентской красоте, но именно в этом заключается их привязанность. Они могут проклинать свою землю, стремиться уехать подальше, но всё равно возвращаются — хотя бы мысленно. Потому что одиночество, которое царит здесь, — это не просто пустота, это глубина размышления, в которой рождаются настоящие чувства и понимание жизни.
Таков был Джирдженти для Пиранделло: место, ставшее центром его воспоминаний, его страданий и его радостей. Любить город — значит страдать из-за его упадка, но и видеть в нём ту самую, неприкосновенную, вечную красоту, которая не подвластна разрушению.
Когда ты умеешь так любить место, когда ты способен чувствовать его боль и гордиться его достоинствами, ты обретаешь редкий дар — понимать мир во всей его несокрушимой противоречивости. И, возможно, даже любить его.