На пирах князя Владимира богатыри часто хвастают тем, что всего ценней: «Богатый хвастат золотой казной,/ Умный хвастат родной матушкой».
А если допустил богатырь «безумную» оплошность, похвалился женой Василистой дочь Никуличной так, что задел самого князя («Тебя, солнышко Владимира, с ума сведёт»), то попадал за это «во погреба глубокие» (былина «Ставёр Годинович»): «Да пущай Стоврова молода жена/ А Ставра она из погреба повыручит».
Добрая (хорошая) жена, не уступая мужу-богатырю в учёности, воинском деле и смекалке, выручила мужа «своей догадочкою женскою». Она здесь и есть главный герой, хотя обычно былины называются по именам богатырей и их супротивников, что вполне понятно, если учесть, что времена-то были патриархальные. Но практически во всех былинах есть мотив сватовства и центральная супружеская пара: Хотен и Катеринуша, Алёша Попович и Алёна, Иван Годинович и Настасья, Соловей Будимирович и Любава, Ставёр и Василиса, и другие.
Отшлифован сказителями и основной брачный лексикон:
сватовство («Я приехал ведь о добром деле – да об сватовстве на твоей любимоей на дочери»), «обручница-сопротивница» («Тут они обручилися. Круг ракитова куста венчалися»),
венчание, «венцы да пресветлые» («Обвенчать на той красной девице, рады были тому попы соборные, в те годы присяги не ведали», «…идти да ко божьей церкви, принимать с Алёшей по злату венцу»),
свадьба («стали сочинять свадьбу брачную»), тёща и зять («Здравствуй-ко ты, тёща горделивая, да здравствуй-ко ты, тёща ломливая! Стречай-кося ты зятя…»),
замужество («Так ты эту Чернаву-то бери в замужество, – а й тогда ты, Садке, счастлив будешь»),
женитьба («А й вси ль добры молодцы споженены, вси девушки замуж повыданы», «Ай скоро женился, да не с кем спать»),
невеста («У меня есть невеста поприбрана… А й тихая речь лебединая… А й личико у ей ведь маков цвет»),
ну и конечно же главное слово, связующее всю семью, – любовь («Всем мне Любава во любовь пришла, а одним-то Любава во любовь не пришла, что сама себя Любавушка просватывала»).
Любовь в былинах многоразлична и порой гибельна: любовь-поединок с недоброй, злой женой, скорее всего, ближе к слепой страсти; похотливая любовь, как признак подземного «змеиного» мира; прозорливая материнская, оберегающая любовь; любовь к доброй жене, к женщине, обоюдная и устремлённая к семейному счастью; и высшая любовь к родной земле и отечеству, как его понимал народ-автор.
Как же аккуратно сотворён русский эпос! Былины, как художественное произведение, очищены от всего лишнего, наносного, они чисты по своей первозданности. Они имеют все признаки единого творения, подобно «Илиаде» Гомера или «Рамаяне» и «Махабхарате». Былины не связаны единым событием или героем, но сказители разумно разделили их на отдельные богатырские боевые единицы, соединённые порою в циклы, чтобы они и строем и врассыпную могли воздействовать на умы и души слушателей самостоятельно, в зависимости от ситуации. Так легче запомнить былину и за один присест, за один вечер пропеть, выбрав из своего репертуара нужную для текущего момента. Время крестьянина дорогого стоит, некогда ему долго отдыхать.
В былинах нет никакого языческого капища, даже упоминание о родовых и государственных богах отсутствует. Видимо, кумирню заменили более зримые и продолжительные пиры князя Владимира, где решались все государственные дела, где в изрядном подпитии богатыри хвастали, «похвалялися» своими достоинствами и богатством.
Вот характерный зачин былин («Сухмантий»): «У ласкова у князя у Владимира/ Было пированьице – почестен пир/ На многих князей, на бояр,/ На русских могучих богатырей/ И на всю поленницу (богатырство русское) удалую./ Красное солнышко на вечере,/ Почестный пир идёт навеселе,/ Все на пиру пьяны, веселы,/ Все на пиру порасхвастались:/ Глупый хвастает молодой женой,/ Безумный хвастает золотой казной,/ А умный хвастает старой матерью,/ Сильный хвастает своей силою,/ Силою, ухваткой богатырскою».
Богатыри сами по себе – сила Святой Руси, они наводят порядок на её былинных просторах, зачищают её от враждебных сил. И всё это делается с присущим богатырям «вежеством», со свойственной им новой «учёностью», будто прибираются к грядущему празднику, но не языческому, а, например, к Пасхе. Все богатырско-семейные пиры Владимира происходят в православной стране, свободной от злого ига. Но чувствуется в былинах и едва уловимое движение по векам в сторону вольного казачества (Илья Муромец и Калин-царь»).
Вот как встречает Илью Муромца его крёстный батюшка Самсон Самойлович: «Ай поди ты, крестничек любимыи,/ Старыя казак да Илья Муромец,/ А садись-ко с нами пообедати». Казачий круг в дюжину казаков отказываются служить князю Владимиру, да и любой государственной власти, но Самсон соглашается помочь своему крестнику Илье в битве с Калин-царём и уже по-новому, по казацки, говорит о стреле, которую пустил Илья Муромец: «Погодился мне, Самсону, крест на вороте,/ Крест на вороте шести пудов, –/ Есть бы не был крест да на моёй груди,/ Оторвала бы мне буйну голову». Так русские родовые герои перешли в богатырство, а затем – в казачество.
Традиционная преемственность по всем векам нашей истории, от родовых мифов до исторических песен, сочетается в былинах с открытостью к новому, способностью к приятию набегающей реальности. Вопрос о крепости семьи и о необходимости сильной взаимной любви супругов, гаранте устойчивости зреющей державы, был наиважнейшим.
Предшествующий исторический период, связанный с перестройкой общественной жизни, упорядочиванием разрушающихся родовых связей, потребовал новых подходов к организации семейной жизни. И народ-воспитатель нашёл в лице певцов-сказителей тех поэтов, которые вдохновенно взялись за правое дело укрепления семьи, и в этом они, вместе с православной церковью, преуспели.
На Русском Севере до ХХ века сохранялись целые «школы» семейного сказительства. Именно вольная русская семья (крепостного права ни Русский Север, ни Сибирь не знали) сохранила то средство воспитания, которое благотворно воздействовало на сохранность её самой, на создание добрых супружеских пар, на любовь родительскую к детям, ответную сыновью привязанность к матерям, а, следовательно, и к родной земле.
Ещё далеко не изучено учёными и философами влияние поэтических былинных образов на историческую Россию («А вам, добрым людям, на послушаньё»). А оно, это влияние, несомненно, было. Иначе не объяснить устойчивые черты национального характера, присущие былинным персонажам, и перенос их на реальных деятелей – от державных правителей до простых людей, гордых и несокрушимых. Эпические творения создали коллективный образ народа-богатыря, отстоявшего Святую Русь, которую никогда никакой враг не смог победить, поскольку Любовь непобедима. И этот образ, даже подсознательно, мы несём в себе, и он продолжает выковывать наш национальный характер.
Tags: Очерки Project: Moloko Author: Петров Виктор