– Таня, вы такая… такая…
– Обыкновенная я, – ответила Татьяна. – Уже поздно, пора по домам.
– Вы сейчас так говорите, как будто вот сейчас выглянет в окно ваша мама и напомнит, что пора домой.
– Помните те времена? – улыбнулась Татьяна.
– Как их забыть? Особенно когда цветет черемуха, – ответил Павел.
Татьяна так и не осмелилась поговорить с ним о его брате и Марине. Да и как начать такой разговор? А Павел, словно почувствовав, что интересует Таню, сам начал разговор о брате.
– Вот и Артем. Он младше меня ненамного, и мы очень с ним разные. Казалось бы, одни родители, а почему дети у них такие разные? Вот вы у своих родителей одна или есть брат – сестра?
– Одна. И мама с бабушкой. Вот и вся наша семья, – ответила Татьяна.
– А как же муж, который в больнице?
– А он уже не мой муж.
– Не понимаю вас, Таня.
– У него другая женщина, которая готовится стать матерью.
– И кто же она такая, что осмелилась на такой поступок? Ведь на чужом горе своего счастья не построить.
– Вы говорите, как умудренный жизненным опытом человек, – сказала Татьяна.
– А оно так и есть. Вот взять Артема. Для него ничего не существует, кроме мотогонок и своего мотоцикла. Жил с девушкой. Все было прекрасно. Вместе гоняли, она от него не отставала в этом плане. Но потом вдруг все как отрезало. Залетели голубки. А он оказывается, не готов становиться отцом. На этой почве расстались.
– Ну, а почему бы не избавиться от ребенка, раз такие дела? – специально задала провокационный вопрос Татьяна.
– Таня, вы серьезно? Вот вы бы избавились? Вот и Марина посчитала, что не стоит Артем этого.
– Мариной значит зовут его девушку.
– Да, Марина. Я поговорил с ним. Он вначале ни в какую. Но потом вдруг решил, что надо становиться уже взрослым. Нашел ее, попытался начать все сначала. Но молодо-зелено. Не нашли вновь общий язык. Сказал мне, что она неверна ему и неизвестно еще, чей это ребенок. Вот так-то. Кто их разберет молодежь эту.
– А сколько им лет?
– Марина постарше года на два. Артему двадцать пять.
– Вы сказали, что разница у вас с братом в возрасте большая. На сколько же он вас младше?
– На семь лет, – ответил Павел. – Я уже в первый класс пошел, когда он появился на свет. Помню, с пацанами во дворе носились, когда родители приехали из больницы. Мама позвала домой. Развернули его, а он такой маленький, страшненький. Ручонки трясутся, синий весь. Но не плакал. Смотрит на меня своими глазками и сучит ручонками, да ножонками. Покряхтывает.
– А вы? Как вы реагировали? – спросила Татьяна.
– А как мне реагировать? Я сам мало что понимал тогда. Ну комочек живой и комочек. Противный, как мне тогда показалось.
– Не ревновали родителей к нему?
– Нет. Как-то не задумывался даже. Наоборот, помогал маме во всем. Даже ночью просыпался, чтобы покачать его, когда он плакал. А теперь вот вымахал и слушать меня не желает. Сам с усам.
– А у меня ни сестренки, ни братика. Была сестра. В три годика заболела пневмонией. Мама тогда так убивалась. Отец так вообще сильно сдал после этого. Мне тоже тогда было семь. И тоже в первом классе училась. Не понимала ничего. В день похорон я каталась с горки с другими ребятишками. Потом вдруг вспомнила, что мама наказывала домой прийти в такое-то время. А я забыла. Потом вспомнила, побежала. И так бежала долго, пока не догнала машину, на которой везли сестру. И то мама увидела, что я бегу, попросила остановиться и подождать.
– Печальная история, – вздохнул Павел.
– Печальнее не бывает, – подтвердила Татьяна. – Мама долго переживала. До сих пор вспоминает Наденьку.
– Надежда. Красивое имя. Мою маму тоже звать Надеждой. Отец у меня военный врач. Мама тоже.
– Поэтому вы тоже стали врачом?
– Отчасти. Я вообще не изменяю традиции. И дед мой врач, сейчас в отставке. И прадед был лекарем. Один Темка не нашего поля ягода. Терпеть не может медицину. Хотя поступил в медицинский легко. Но учиться не стал. Не мое, говорит, и все тут.
– Чем он вообще занимается, кроме мотоцикла? – спросила Татьяна.
– Да ничем.
– А на что же он живет? Еще и девушку содержит, а теперь еще и ребенок.
– Есть какое-то дело. Не рассказывает. Говорит, что, имея такое дело, и работать не надо.
– Вам не кажется это странным? Вдруг это что-то незаконное?
– Был с ним на эту тему разговор и не раз. Просил не лезть не в свое дело, – ответил Павел. – Вот как с ним еще разговаривать?
– Как-то надо, наверное. Вляпаться в дурное дело не проблема, а вот выкарабкаться из этого будет гораздо сложнее, – сказала Татьяна.
– Вы это говорите, как адвокат?
– И как адвокат тоже. Но прежде всего как человек. Жалко молодежь, которая лезет куда не надо ради денег.
– Может еще пройдемся? Ведь времени по сути не так уж и много, – сказал Павел. – Чувствуете?
– Что?
– Запах какой, – Павел потянул носом воздух.
– А давайте. В самом деле не хочется домой, – согласилась Татьяна.
Они шли по аллее молча. Запах черемухи снова и снова возвращал Татьяну в те ушедшие счастливые далекие дни, когда они вот так же бродили с Сергеем. Вспомнился первый поцелуй и жаркие слова, после которых у Тани голова кружилась еще долго.
Павел время от времени поглядывал на Татьяну, которая улыбалась и глядела вдаль.
– Таня, чему вы все время улыбаетесь? – прервал ее воспоминания Павел.
– Так просто. Вспомнилась юность, молодость, – ответила Татьяна.
Но говорить о Сергее она не хотела. И чтобы разрядить обстановку, она спросила:
– Павел, вы же не торопитесь?
– Не тороплюсь. Напротив, хочу побыть с вами как можно дольше.
– Тогда скажите мне, Павел, как вы думаете, куда уходит любовь? Вы сами любили когда-нибудь?
– Как же без этого? Была у меня любовь еще в институте. Но уехала она в другую страну после получения диплома. Так и потерял я ее из виду, – сказал Павел.
– Но вы продолжаете ее любить? Извините за вопрос.
– Да нормально все. А касаемо вашего вопроса, куда любовь уходит, расскажу вам одну историю.
Таня внимательно слушала Павла и было у нее ощущение того, что подобное она где-то слышала.
Следующая ГЛАВА 8
