Спорт калечит
I
Когда папу Лукьяна насмерть сбила машина, бабушка забрала осиротевшего внука к себе и первым делом наказала забыть про бокс.
— Больше ты ходить туда всё равно не сможешь, и Слава Богу! — объяснила.
Но мальчик не расстроился: он вовсе и не хотел быть боксером.
Лукьян знал, что отец надеялся вырастить из него чемпиона. Такого, как Майк Тайсон. Вместе они не раз пересматривали лучшие бои «Железного Майка», записанные на видеокассеты поверх маминых мелодрам. И чаще всего момент, где он откусывает ухо Холифилду. Этот «приём» папа любил в особенности. Ради достижения цели он не стеснялся поить сына таблетками и коктейлями, «чтобы мышца росла». Но тот терпеть не мог протеиновые смеси и украдкой выливал в унитаз, пока однажды отец не застал Лукьяна за этим делом.
Тем утром случился первый и самый памятный в жизни мальчика нокдаун.
Да, он совсем не хотел быть таким, как Майк Тайсон.
Антонина Петровна, учительница физкультуры на пенсии, всегда выступала против «мордобоя» и ругалась из-за этого с покойным зятем. Их споры обычно заканчивались обоюдными пожеланиями смерти и драками.
Бабушка любила повторять:
— Физкультура лечит, спорт — калечит!
Она жила на окраине небольшой деревни, на безлюдной улице в доме на две семьи. Но вторая половина пустовала: соседи, вслед за большинством жителей поселка, давно отсюда «умотали», как говорила бабушка.
Она отправила Лукьяна досиживать год в местную школу, где училось от силы пятнадцать детей, и в первое же утро после переезда разбудила на рассвете. Поставила рядом с собой на выцветший ковёр по центру гостиной. Принялась командовать:
— Исходное положение: руки на пояс, ноги на ширине плеч! Круговые движения головой! Раз, два, три, четыре. Теперь в другую сторону! Раз, два, три, четыре. За-акончили.
С зарядки теперь начинался каждый день, и первое время ничего необычного не происходило. Лукьяну даже нравилось.
Он делал приседания, растяжку, наклоны: крутился, вертелся по-всякому, разминал голеностопы и кисти, колени, плечи и локти — и всё такое прочее. С удовольствием ходил в спортивке: лучше уж физкультура, чем «набивать мослы», колотя кулаками в стенку.
Но потом учебный год закончился, наступили летние каникулы, и спустя пару недель после этого зарядка стала намного сложнее. Лукьян уставал.
— На том свете отдохнешь, — отвечала Антонина Петровна на жалобы.
Некоторые из новых упражнений он не мог сделать без помощи. Например, растяжку плеч.
Лукьян ложился животом на ковёр, разводил руки в стороны. Бабка ставила ногу ему между лопаток и, схватив за запястья, тянула вверх и друг к другу, выворачивая суставы. Лукьян стонал от боли, кусал губы, но старался не кричать. Он знал: Антонина Петровна этого очень не любит.
Или тот же шпагат. Сначала старуха просто потихоньку давила сверху на плечи. Но когда Лукьян научился сидеть самостоятельно, соорудила две маленькие табуретки под ноги для большей растяжки… Тут уж он не смог сдержать крика.
Вскоре после того как Лукьян попытался сбежать, Антонина Петровна решила, что локтям внука было бы полезно сгибаться не только лишь в одну сторону. Тут понадобились чугунная гантель и кляп.
А затем пришла к схожему мнению и по поводу коленей.
II
По меньшей мере весь последний месяц Лукьян делал зарядку исключительно из положения лёжа в кровати. Он постоянно пытался кричать, чем действовал бабке на нервы, и та вынимала кляп только во время кормежки. Но и тогда, стоило вытащить кругляш, заливался воплем. В итоге Антонина Петровна стала использовать трубку, и дело пошло на лад.
— Ну вот и чудно. Никаких больше капризов, — потирала руки.
Старуха накормила его завтраком из мерзкой (хуже протеинового коктейля) жижи, которую называла кашей. Встала напротив и осмотрела с ног до головы. Лукьян по выражению лица понял: она довольна собой. Внук стал гибким, как настоящий гимнаст. Конечности тянулись, сворачивались и сгибались, будто жевательная резинка.
В школу он, понятное дело, больше не ходил. Бабка забрала документы ещё в середине лета, а преподавателям наврала, что внук уехал и живет теперь в городе, у родителей покойного отца. «Всё равно тебе там делать нечего», — закончила она тогда свой рассказ, промывая Лукьяну пролежни.
— Исходное положение: руки на пояс, ноги на ширине плеч! — зычно скомандовала Антонина Петровна.
Бабка возвышалась посреди бардака в выцветшей вонючей спортивке. Строгая, безумная.
В квартире она больше не убиралась, потому что всё время уделяла зарядке, придумыванию новых упражнений и готовке отвратительных «здоровых» каш. Повторила команду.
Лукьян не шелохнулся: он не мог. Только мелко и часто моргал.
Антонина Петровна, цокнув языком, подошла и расставила ему ноги. Согнула руки в локтях, приложила омертвелые пальцы к бокам, как будто играла с куклой. Отступила на пару шагов.
— Наклоны головы влево, вправо, вперёд, назад. Влево, вправо... Делаем-делаем, не халтурим!
Лукьян повиновался.
— Раз, два, три, четыре. Влево, вправо, вперёд, назад. За-акончили. Сегодня у нас новое, самостоятельное (Лукьян сглотнул) упражнение: поворот головы на сто восемьдесят градусов назад через правую и левую сторону по очереди. Исходное положение то же. И-и-и-и раз! Что такое? Не получается?
Она раздраженно подскочила к Лукьяну, схватила одной рукой за лоб, другой вцепилась в затылок. Он заплакал. Замычал.
— Ну что ещё? — возмутилась Антонина Петровна. — Хочешь что-то сказать? Кричать не будешь?
Лукьян мотнул головой.
— Смотри у меня! — погрозила она пальцем и вынула кляп. — Ну?
Из его горла вырвался тихий неразборчивый хрип.
— Что? Ничего непонятно. — Старуха наклонилась ниже. И в следующую секунду болезненный вопль заметался под потолком квартиры, отражаясь от стен, звеня в окнах и зеркалах.
Лукьян, вспомнив любимый прием отца, намертво вцепился в ухо бабки. Жёлтые ногти царапали щёки, лоб, шею. Дряблая кислая мочка ощущалась во рту, как кусок теста — развалившийся вареник. К горлу подступил тошнотворный комок. Лукьян зажмурился, зарычал по-собачьи, скрипя поводил зубами из стороны в сторону.
Антонина Петровна рванулась назад, оставив половину уха во рту внука. Попятилась, подвывая и скуля, выплёвывая проклятия. Споткнулась. Упала навзничь в кучу хлама. Послышался глухой удар. И тишина.
Лукьян приподнялся. Старуха лежала на спине. Её шея была страшно вывернута так, что затылок оказался спереди, а лицо — сзади. В изголовье стояла одна из табуреток для шпагата.
— За-акончили! — рассмеялся Лукьян и задохнулся, подавившись огрызком уха.
Автор: Максим Ишаев
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ